Он начал снова, уже не колеблясь, уверенно, словно сам сочинил эти стихи. И на этот раз они пришли, и он прочитал их звучным голосом, какого даже не ожидал от себя:
«Одна часть любви – невинность, вторая часть ее – блуд, третья – молоко, что киснет, едва его разольют. Четвертая часть – сомненье, пятая – это страх, и последняя – сожаленье о том, что вернется в прах».
Восемь строчек – и все. Он встал, радуясь, что успешно справился с заданием, и жалея, что все кончилось так быстро. Строки еще звенели у него в голове. Слушатели уже не улыбались, а глядели на него со странным изумлением. Потом раздался гром аплодисментов.
– Прекрасные стихи! – воскликнул Ло, тоже аплодируя. – И прочитаны прекрасно!
Он шагнул вперед и крепко обнял Кэла.
«Слышал? – шепнул Кэл поэту в своей голове. – Им понравилось!»
В ответ пришел один отрывок, словно только что сочиненный поэтом:
«Свои стихи я в дар вам приношу и с чистым сердцем их принять прошу».
Приятное это дело – сочинять стихи!
– Прошу вас, мистер Муни! – сказал Лемюэль. – Ешьте столько фруктов, сколько вам угодно.
– Спасибо.
– А скажите, вы знали поэта?
– Нет. Он умер еще до моего рождения.
– Разве можно назвать мертвым человека, слова которого еще живут и волнуют нас?
– Да, это верно, – согласился Кэл.
– Конечно, верно. Как можно лгать в такую ночь, как эта?
Тут на ковер ступил еще один исполнитель. Кэл почувствовал укол зависти. Ему хотелось бесконечно длить мгновение, когда слушатели с восторгом внимали ему, и он пообещал себе, что, когда вернется домой, обязательно выучит еще что-нибудь из произведений прадеда, чтобы следующий раз не ударить лицом в грязь.
Пока он шел назад, ему раз десять пожали руку и поцеловали. Повернувшись опять к ковру, он с удивлением увидел, что очередными участниками концерта были Боаз и Ганза. Еще больше он удивился, заметив, что они оба обнажены. Их тела, совсем не сексуальные, были так же невыразительны, как и их одежды. Публику все это ничуть не удивило; она смотрела на них с тем же выжидательным выражением, что и на него.
Боаз и Ганза застыли на противоположных сторонах ковра, потом пошли навстречу друг другу. Они шли, пока не сблизились лицом к лицу. Кэлу пришло в голову, что в этом, может быть, есть какая-то недоступная его пониманию эротика, поскольку они продолжали идти, пока не влились друг в друга, не стали одним телом.
Иллюзия была полной. Партнеры продолжали двигаться, раздвигая своими лицами затылки друг друга, как будто были сделаны из пластилина. Потом они снова разделились и двинулись к краям ковра – неразличимые, как близнецы. «Это похоже на любовь», – сказала обезьяна, и теперь Кэл видел это во плоти.
Когда раздался новый взрыв аплодисментов, Кэл выбрался из толпы и начал отходить в гущу деревьев. Он не мог оставаться здесь всю ночь. Надо искать Сюзанну и остальных. Но ему нужен гид. Может, взять обезьяну?
Тут он увидел ветку, склонившуюся под тяжестью плодов, нарвал их и начал есть. Шоу Ло тем временем продолжалось: он слышал хохот, аплодисменты и потом опять музыку.
Потом члены его налились тяжестью, руки уже не могли удержать груши. Глаза стали закатываться. Он присел под одним из деревьев, чтобы не упасть.
Что плохого, если он немного поспит? Он здесь в безопасности, и Сюзанна наверняка тоже. Он закрыл глаза, и на него начал надвигаться сон.
Сон о его прежней жизни.
Он стоял в своей комнате, а события его жизни проносились перед ним на стене, как картинки из волшебного фонаря.
Они казались расплывчатыми и нереальными в сравнении живым великолепием Фуги.
Звук аплодисментов разбудил его, и он открыл глаза. Над деревьями все так же горели звезды; невдалеке так же мерцали огоньки и слышался смех. Его Страна чудес ждала его.
«Я еще не родился, – подумал он. – Я еще не родился»
С этой мыслью он поднес ко рту грушу, которую держал в руке. Кто-то зааплодировал – ему?
Он уже не слышал этого, опять погружаясь в сон.
VI
Дом Капры
1
Дом Капры был так же страшен, как все, что Сюзанна видела в Фуге. Он представлял собой низкое, довольно ветхое здание, обвалившаяся штукатурка которого открывала массивные красные кирпичи кладки. Покосившаяся дверь и сломанные перила немало натерпелись от капризов погоды. Все вокруг поросло миртовыми деревьями, в ветвях которых висели сотни колокольчиков, звеневших от каждого ветерка. Этот звон они и слышали, когда подходили. Но сейчас его заглушали крики изнутри. Похоже, там шел спор.
У крыльца, рядом с кучей камней, восседал страж, вскочивший при их приближении. В нем было верных семь футов росту.
– Что привело вас сюда? – обратился он к Джерихо.
– Мы пришли на Совет...
Изнутри Сюзанна слышала голос женщины, особенно громкий:
– Я не собираюсь снова засыпать! – реплика была встречена шумом одобрения ее сторонников.
– Нам нужно на Совет, – настаивал Джерихо.
– Это невозможно.
– Это Сюзанна Пэрриш. Она...
– Я знаю, кто она, – перебил страж.
– Если вы знаете, кто я, то знаете и то, что я разбудила Фугу, – вмешалась Сюзанна. – И я должна услышать мнение Совета об этом.
– Ладно, – он оглянулся. – Только там сущий бедлам.
Боюсь, вы ничего не услышите.
– Буду стараться.
– Ну, идите, – страж отступил, освобождая им путь к полузакрытой двери. Сюзанна набрала в грудь воздуху, оглянулась, чтобы убедиться, что Джерихо следует за ней, и повернула ручку.
Большая комната была заполнена народом. Некоторые стояли, некоторые сидели; кое-кто даже влез на стулья, чтобы разглядеть главных спорщиков. Это были пятеро, среди них женщина с растрепанными волосами и диким лицом. «Иоланда Дор», – шепнул Джерихо. Перед ней стояли двое мужчин – молодой, с длинным носом, лицо которого было перекошено от крика, и постарше. Второй успокаивал своего товарища, взяв его за руку. Между ними расположились негритянка и мужчина с восточными чертами лица в снежно-белом одеянии – они, похоже, пытались примирить оппонентов.
Мало кто из собравшихся заметил пришельцев, продолжая выслушивать аргументы – вернее, отрывочные вопли, – спорящих.
– Кто тот человек в середине? – спросила Сюзанна.
– Его зовут Тунг.
Без долгих слов Сюзанна вышла вперед.
– Мистер Тунг!
Человек взглянул на нее, и его лицо перекосилось.
– Кто вы?
– Сюзанна Пэрриш.
Это имя полностью прекратило спор, и все лица теперь были обращены к Сюзанне.
– Кукушонок! – громко воскликнул старик. – В Доме Капры!
– Замолчи, – сказал Тунг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
