Я обосновался в Месалине и отдал твою мать одной семье и постоянно заботился о ней. Когда Оливия выросла и стала красивой девушкой я рассказал ей эту историю. А потом появился ты, Хьюго. Она собиралась тебе рассказать, когда придет время, но здоровье подвело. Оливия слишком рано умерла. Наверное, поэтому она назвала тебя так. Хотела, чтобы ты знал кто ты на самом деле.
Ульдур замолчал и опустил голову. Нелегко дался ему этот рассказ. От тяжких воспоминаний и переживаний старик начал гладить костлявые колени. Хьюго же в лице никак не поменялся. Разве что стал более задумчивым.
— Выходит, я внук последнего императора Оствестийской империи? — спросил парень, словно это была обыденная новость.
— Незаконный, — поправил Ульдур, сильно удивляясь тому, как спокойно принял эту историю Хьюго.
— А законных наследников, насколько я помню, у Таулерана III не было.
— Именно, — подтвердил наставник. — Но Хьюго, не ввязывайся в это…
Парень усмехнулся.
— Мне плевать на наследственные дрязги. К тому же это все чепуха в сравнении с тем, что грозит нашему миру.
— О чем ты говоришь?
Хьюго достал из кармана три имперские марки и поднес ладонь к глазам старика. Выражение лица Ульдура сильно изменилось. Путешественник нахмурил лоб и смотрел на черные монеты недоверчивым взглядом. Словно его заставляли принять яд.
— Эти монеты я нашел в разных местах Церкоземья, — объяснял Хьюго. — Одну я случайно обнаружил под прилавком трактира тетушки Эльзы в ту ночь, когда буаги сожгли Месалину. Другая была в деревне Злыполь. Там завелся злой дух паморок. А последняя была в Шиповнике. Городской мертвец бродил по ночным улочкам и убивал девушек. И все это происходит не только в Церкоземье. Какой-то человек разбрасывает деньги из имперской казны по всей Оствестии, тем самым впуская чудовищ в мир людей.
— Да, — выдохнул Ульдур. — Это и вправду монеты Оствестийской империи. Приказом Таулерана они изымались в последние месяцы жизни империи. Тогда же и была запечатана казна. Но Хьюго…Как же ты…
Слезы сковали горло Ульдура. Старик не смог договорить.
— Все в порядке Ульдур, — успокаивал старика Хьюго. — Мне всегда помогали друзья в поисках этих монет. И сейчас… У меня есть друг. Но это безумие так просто не закончится. Сны вели меня по следам этого человека, но всегда чего-то не хватало, чтобы его поймать. А сейчас сны привели меня к тебе.
— Помнишь я говорил тебе, что в этом мире есть нечто необъяснимое для простой науки? — Ульдур поднял свои серые глаза. — Магия Древних богов никогда не покидала наш мир. Даже когда сами боги ушли. Твои сны — это зеркало богов в руках человека. Загляни в него убийца или злодей, то он увидит убийцу или злодея. Но если в него смотрит добрый человек, он увидит там доброго человека. Не важно дар это или проклятие — важно, кто им владеет.
— Мне кажется, что я смирился со своим недугом, — устало произнес Хьюго. — Я лишь хочу поймать того, кто разрушил мой дом, убил моих родных и друзей. Не думаю, что я хороший человек, Ульдур.
— Если охотник убивает волка, чтобы спасти домашний скот, это не делает охотника плохим человеком.
— Пошли со мной, Ульдур.
Старик печально покачал головой, свесив седые пряди к земле.
— Прости меня Хьюго, но я уже не смогу пройти этот путь вместе с тобой, — осевшим голосом говорил Ульдур. Хьюго заметил, как трясутся костлявые руки старика. — Хоть я очень и желаю этого.
— Что ж, в таком случай давай выпьем, — грустная улыбка мелькнула на исхудавшем лице. — Заодно я тебя познакомлю со своим другом, без которого я вряд ли бы сюда добрался.
***
Они втроем сидели у костра в лагерном городке. Легкий ветер заставлял пламя извиваться и дрожать. Звездное небо, словно дорогая мантия, нависало над уставшим людом. Почти все рабочие скрылись в палатках, а солдаты выставили гарнизон и мирно предавались сновидениям. Бёрт и Ульрих используя свои навыки торговли, договорились с начальником гарнизона и устроили себе ночлег рядом с солдатской палаткой, дабы сон был крепким и безмятежным.
— Знакомься Ульдур, — произнес Хьюго. — Юлиус Оду — тропарь Культа Вепря и мой друг.
Затем Хьюго жестом указал на старика.
— А это — Ульдур Руттербах — великий путешественник и исследователь, мой наставник.
— Рад знакомству, — произнес Ульдур.
— Взаимно, — Юлиус пожал костлявую руку старика и сделал очередной глоток вкусного вина, которое они выпросили у Бёрта и Ульриха.
Они посидели еще какое-то время, выпили и тогда Хьюго рассказал Юлиусу открывшуюся недавно тайну о себе. Поперхнувшись вином, тропарь выпучил глаза и принялся откашливаться да отплевываться.
— Либо торгаши подсунули мне бормотуху, либо ты здорово меня парень разыгрываешь, — произнес Юлиус, утирая рот рукавом.
— Это правда, — подтвердил Ульдур.
— Скажи мне, Хьюго, когда ты наконец прекратишь выдавать сюрпризы про себя?
— Думаешь меня самого забавляют такие сюрпризы? — возмутился парень, делая глоток из своей бутылки.
Они снова выпили. Юлиус еще пуще приложился к горловине. Было видно, как тропарь пытается уложить в голове открывшуюся внезапно правду о судьбе своего друга, который совсем недавно являлся для него странным мальчуганом с причудами.
Это был приятный тихий разговор. Такой, когда один спокойно рассказывает, а другие вежливо слушают до самого конца предложения. Лишь глухое уханье филина из ближайшей рощицы вносило свою толику загадочности в эту беседу.
— Так значит Тулл Меттий твой наставник? — спросил Ульдур, заглядывая в уставшие глаза Юлиуса.
— Можно сказать и так, — скупо ответил Юлиус.
— Ты сильно устал, тропарь, — произнес старик.
— А… — отмахнулся Юлиус, опрокидывая бутылку. — Хех, как-то заметил забавную штуку про человека. Утром у тебя еще сил нет, а вечером их уже не хватает. Вот и вопрос: как нам удается проживать эти безумные дни?
Хьюго с каким-то любопытством взглянул на Юлиуса. Неужели этот человек еще и философ своего рода? По крайней мере раньше подобных сентенций за тропарем он не встречал. Наверняка беседы с Уриком оставили свой отпечаток.
— Прекрасно тебя понимаю, Юлиус, — улыбнулся Ульдур. — Но человек ко всему привыкает, а порой, он сродни железу, закаляется в жизненных невзгодах.
— Это верно, — согласился тропарь. — Только порой эта жизнь тебе предлагает весьма щекотливый выбор, от которого хоть в петлю лезь.
— Это какой же? — полюбопытствовал Хьюго.
Тропарь посмотрел на своих собеседников с каким-то сомнением, думая распускать ли ему свой язык и дальше. Но затем он бросил пустую бутылку в сторону и прокашлявшись заговорил.
— Было это в юные годы. Тогда я был солдатом Церкоземья. На границе у нас произошла стычка с конным отрядом Брезулла. Основные наши силы брали ту злосчастную крепость Бунавар,
