Последнюю фразу она подчеркнула. Для начала следует заняться именно этим. Ей стало немного легче: все-таки какой бы то ни было план действий — это уже нечто конструктивное. Кили спрятала блокнот в сумку и засунула ее обратно на полку шкафа. На цыпочках подойдя к кровати, она поцеловала спящего сына в лоб.
— Я все узнаю, — шепотом пообещала она ему, поцеловала его еще раз и, вернувшись на раскладушку, натянула на себя тонкое больничное одеяло.
Как ни странно, ей удалось снова уснуть.
19
Утренняя роса все еще лежала на траве, когда Бетси Уивер, поднявшись на цыпочки, открыла птичью кормушку у себя в саду и заглянула внутрь. Она была в рабочих брюках, заправленных в резиновые сапожки, в застегнутой наглухо до самого горла черной куртке и широкополой соломенной шляпе. В голых ветвях клена у нее над головой стрекотала белка. Бетси подозрительно покосилась на нее.
— Сколько ты отсюда перетаскала, а? Это не для тебя, а для моих птичек!
Она наклонилась, подняла пакет с птичьим кормом и осторожно, стараясь не просыпать, наполнила кормушку.
— Миссис Уивер?
Бетси повернулась и вздрогнула от страха при виде незнакомца, как из-под земли возникшего на лужайке в десяти шагах от нее. Это был чернокожий молодой человек, впрочем, довольно светлый, явный уроженец Ямайки, с крутыми бронзовыми завитками на голове.
— Что вам нужно?! — воскликнула она, стараясь сдержать дрожь в голосе. — У меня нет с собой денег.
Она бросила взгляд на дом. Лукас еще не ушел в контору. Хоть бы он выглянул наружу, хоть бы заметил, что она в опасности!
Молодой человек окинул ее холодным взглядом, и она заметила, что глаза у него невероятного сине-зеленого цвета.
— Можете мне не верить, мэм, но я не хочу вас грабить или насиловать, — сухо ответил он с британским акцентом. — Мне нужно только перемолвиться с вами словечком.
Бетси вспыхнула от стыда: она считала себя цивилизованной женщиной, но стоило ей его увидеть, как в ее душе мгновенно пробудились глупые страхи, рожденные расовыми предрассудками. Однако он действительно застал ее врасплох! Он ее напугал и пусть теперь не ждет, она не станет перед ним извиняться.
— Я не привыкла, когда со мной заговаривают незнакомые люди в моем саду. Вы могли бы позвонить в дверь. Мой муж дома.
— Мне не нужен ваш муж. Я уже пытался с ним поговорить, но он уверял, что ничем не может мне помочь. Я надеялся найти хоть каплю сочувствия у вас.
Бетси прижала мешок из-под корма к своей тощей груди. Любопытство и страх боролись в ее душе.
— Сочувствия? По какому поводу? — спросила она. — Если вы что-то продаете, я вам сразу скажу…
— Меня зовут Джулиан Грэм, — перебил он ее. — Я сын Вероники Фэйрчайлд.
— Вероники? — ахнула Бетси. — Моей… невестки?
— Совершенно верно, — подтвердил он, наслаждаясь ее смятением. — Разве она не рассказывала обо мне?
Бетси молча покачала головой.
— Значит, это для вас сюрприз? Простите. Но она и вправду моя мать. Бросила меня и папу, когда мне был год, и сбежала в Штаты. Мне сказали, что она вышла замуж за вашего сына.
— Мой сын умер, — тупо проговорила Бетси.
Молодой человек нахмурился.
— Да, я слышал. Я вам сочувствую, мэм. Но я ищу не его, а мою мать.
— Вероника… А вы уверены? Может, вы ошибаетесь?
— Никаких ошибок, — сердито возразил он.
— Что ж, мне очень жаль. Мы понятия не имели о вашем существовании. Вероника не обмолвилась о вас ни словом. Ни нам, ни нашему сыну. Но в этом ничего удивительного нет, не так ли? — Глаза молодого человека гневно сверкнули, и это не укрылось от Бетси. — Извините. Я не то имела в виду. Просто она не была… я ей никогда не доверяла. Вероника была очень жестокой особой. Совершенно бездушной. Не удивлюсь, если она… Она развелась с вашим отцом?
— Они не были женаты, — ответил он, вызывающе вздернув подбородок.
Бетси кивнула и сокрушенно покачала головой.
— Понимаю… Что ж, здесь вы ее не найдете. Она оставила нас много лет назад. Сбежала в Лас-Вегас с каким-то… женатым мужчиной. У него, конечно, водились деньги, — сварливо добавила Бетси.
— У вас есть ее адрес? — спросил Джулиан Грэм.
Бетси отрицательно покачала головой.
— Я не знаю, где она, и знать не хочу. Извините меня за такие слова, молодой человек, но и вам лучше этого не знать. Если вы ее найдете, ничего, кроме горя, это вам не принесет.
— Ну, это уж мне решать, мэм, — холодно возразил Джулиан. — Мне нужна только информация.
— После того как Вероника разбила сердце моему сыну и разрушила его жизнь, мы утратили с ней связь, — ледяным тоном ответила Бетси. Потом она напомнила себе, что ее собеседник ни в чем не виноват, и смягчилась. — Я помогла бы вам, если бы это было в моих силах, но все это случилось много лет назад. Она не пожелала иметь с нами ничего общего. Я спросила у нее адрес и номер телефона, когда она позвонила. Лично я была бы рада умыть руки, но ради Прентиса… — Ее голос дрогнул, но она заставила себя расправить плечи. — Он хотел ее разыскать. Поехал в Вегас по тому адресу, но адрес оказался вымышленным. Представляете, что пережил мой сын? — Заметив боль в глазах молодого человека, она поняла, что не стоило об этом спрашивать. — Надеюсь, вы понимаете, что я ничего лично против вас не имею. Все мы — ее жертвы.
— Только не я! — отрезал Джулиан.
— Нет, конечно, нет, — согласилась Бетси. — Простите, вы здесь проездом?
— Я приехал из Англии на гастроли… с рок-группой.
— Что ж, это замечательно, — кивнула Бетси. — Хотя, должна признать, я нынешней молодежной музыки не понимаю. Не хотите зайти в дом? Может быть… чашку чаю?
Она оживилась при мысли о том, что может предложить англичанину традиционное английское средство утешения от всех бед.
Джулиан вздохнул, окинул взглядом импозантный особняк и покачал головой.
— Нет, спасибо. Мне пора.
— Я… сожалею. Надеюсь, вы не сочли меня грубой. Я просто ничем не могу вам помочь.
— Я понимаю, — кивнул он.
— Желаю удачи… Джулиан, — сказала Бетси.
Она проводила его взглядом, пока он уходил, потом медленно побрела к дому. Странно, почему Лукас до сих пор ни словом же упомянул о Джулиане Грэме? Раньше у них никогда не было секретов друг от друга. Он же не мог не понять, что она захочет об этом узнать… Бетси тяжело вздохнула — слишком много ужасных воспоминаний воскресил этот визит. Как горевал Прентис! Он обвинял во всем их с Лукасом, говорил, что это они вынудили Веронику уехать, дали ей понять, что она им не ровня. Вернувшись из Лас-Вегаса без нее, он месяцами не разговаривал с родителями, отвергал все их попытки его утешить. Утешение он искал в бутылке…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
