нашего народа, по мнению фанатиков вроде Джона Роу. Я не тороплюсь выкладывать карты, - секрет о ключе останется при мне до поры. Интересуюсь с деланной небрежностью:
- Этот менданиум нужен для усиления магии? - Не представляю, как чудодеи ведьмины сопли используют. Неужели, правда едят?
Джон Роу лишь пожимает плечами:
- Ну, вроде того. Это источник беспредельной колдовской силы. Он помогает творить магию без обмена. Поэтому его кроммы у нас добывают. Но я не чудодей, в таком по верхам разбираюсь. Среди нас есть те, кто понимает в этих делах гораздо больше меня. Можешь поговорить с ними.
- Из твоих слов получается, что у отца есть укромное место, куда свозились части поставок. Хранилище в вашем распоряжении?
- Вам-то оно зачем, Ваша Светлость? - Слишком поспешно обрывает меня Джон Роу, и я понимаю: о местонахождении тайника ему ничего не известно. - Главное, что вам нужно знать: принц Филипп никогда не поддерживал позицию наместника Келебана. Он не верит в успех Независимого Содружества Городов. Думает, будто мы не можем поднять новое поколение чудодеев.
«О, хоть где-то твой братец проявил незаурядное здравомыслие», - хихикает мастер Семиуст.
Говорю:
- Ну, я понимаю Филиппа. Нельзя сохранить тайну там, где занято восемь самых сильных городов Восьмигорья.
- Шесть с половиной. Красное Поле и Веста еще не с нами.
- Еще лучше. С такими вводными ваша затея обязана провалиться.
- Нет. Просто тебе слишком мало известно. Ты привык верить, что мы не можем за себя постоять. Так нас всех приучили. Выдрессировали, как собачек при цирке.
- Джон, ты Повелителя видел?
- Видел. Но я видел и наших, - им просто времени не хватает. Подтянутся. А что до принца Филиппа... Он как клещ вцепился в деньги и власть. Правда, потом ты вернулся, и испортил Его Светлости мечты о прямом наследовании места наместника. Для меня важно, что его заботит только собственный доступ к власти и деньгам. Судьба народа его не волнует. Люди Восьмигорья очень страдают, Гордиан. – Говорит Джон Роу так, словно я идиот.
Внутри меня закипает долго сдерживаемое раздражение:
- Да. Раз уж вспомнили о притесненном народе. Я видел, как ты заставлял очень страдать одну из людей Восьмигорья.
- А, та художница... Ну, ты же ее героически спас, не так ли? – Хмыкает Джон Роу, снова перейдя на фамильярное обращение. - Я заметил, как ты на нее смотришь. Признаюсь, у тебя всегда были странные вкусы на женщин. Помнишь ту рыжую дылду, я запамятовал, как ее звали? У которой семь пальцев на левой руке?
Я без предупреждения бросаюсь на Джона Роу, заваливаю его на солому и сжимаю ему горло своей пятерней.
- Не смей.
- Ее как ведьму сожгли… - Хрипит Джон Роу, пытаясь содрать с себя мою руку.
Я отпускаю его, позволив прокашляться.
Мне было шесть. Ей, - Анхен, - девять. Я хорошо ее помню: тихая девочка, увлекающаяся вышивкой сюжетов из нянькиных сказок. Она ничего дурного не могла сделать. Кроме того, что у нее были странные, удивительно ловкие руки, иголка в которых плясала.
Нет, я не знал о ее судьбе ничего, по возвращении не догадался спросить. Выходит, Анхен не спасло даже высокое положение…
Кстати, о положении в обществе:
- Отца Филипп отравил?
- Полагаю, Филипп. – Кивает Джон Роу, усаживаясь на задницу и деловито отряхиваясь. - Ему это больше всех выгодно.
- Тогда, почему не довел до конца?
- А зачем? Его цель не в этом была. Он не дурак, Гордиан, не обманывайтесь на его счет. Филипп рассчитывал, что Повелитель сделает то, что тот сделал. Получился идеальный вашего брата расклад. Смутное время накануне Турнира, в Арглтоне гостит Повелитель. Формально, у власти продолжает быть отец наш наместник Келебан, но теперь он делает только то, чего хотят кроммы. Глава Сопротивления из седла выбит, - а значит, никаких неожиданностей. Все на руку Филиппу. Турнир проведут своим чередом. Ты выйдешь биться за Арглтон. До поры каждый разыгрывает отведенную роль.
- На меня было совершено покушение. С отцом все понятно, но меня ему зачем убивать? Да, после Турнира ожидается наша помолвка с принцессой, значит, Филипп не сможет получить власть над городом поверх моей головы. Но, давай начистоту, какие шансы, что я продержусь все три этапа Турнира?
82
Джон Роу пожимает плечами:
- Соглашусь. Этому нет разумного объяснения. Возможно, Вас заказал кто-то другой. Или мы слишком хорошо думаем о Филиппе, а он взбрыкнул и нанял убийцу из ревности. Хотя… - Его лицо вытягивается. – Все понятно…
- Что тебе понятно?! - Почти рычу я.
- Он знает, что мы будем Вас прикрывать.
Кирстен 13
Понятия не имею, где эльф. После кошмарной ночи мы больше не виделись. Я очнулась в холодном поту, вспомнив ощущение его рук на себе, рук грубых, сильных, будто не принадлежащих Йергену, которого я знаю всю жизнь, - сломанному Йергену в лубке, которого толкали и били, шутившему на серьезные темы, спорившему, но не нарывающемуся. Бессовестно льстившему заказчикам и всегда выбирающему поступить так, как выгодно.
Ко мне прикасался другой Йерген – эльф со страшным увечьем. К виду шва я настолько привыкла, что перестала его замечать. Это был Йерген с солдатскими шрамами и лихими татуировками, спрятанными под одеждой. Йерген с точеным лицом и идеальным телом, притягивающим меня против воли. Он вернется, и что тогда делать?
Мне пришлось закутаться в одеяло и выползти на улицу, чтобы узнать время. Я проспала сутки. Скоро Турнир. Йерген в мастерскую так и не вернулся. А что, если с ним случилось ужасное?
Ненавижу неопределенность. Но я в ней живу.
Я долго держалась, а сейчас лопнула, как пузырь. Лежу на тюфяке и смотрю в потолок. Только тупая боль в ребрах напоминает, что я дышу, - я живая. Ощущаю себя ничтожеством. Ни с чем в жизни не справившимся.
- Кирстен, что висит у тебя на глазах? – Габи тогда долго всматривалась мне в лицо, и, наконец, выдала.
- Ресницы, Габи, ресницы. – Фыркнула я, хотя сначала мне захотелось обидеться. Вместо этого дунула в ее серьезную рожицу. Сестра рассмеялась, и я вместе с ней.
Сейчас у меня в глазах стоят слезы. Я была в черном доме, я видела оживший кошмар. Не знаю, каким
