Они принесли несколько ларей, доверху забитых вещами, и Кирстен выбрала самый простой наряд из возможных. Я удивлен, что она не стала брать черное. Мне пришлось объяснить ей, что черные плащ и платок надеть все же придется. Нужно скрыть ее простую одежду, и сделать похожей на одну из множества ошивающихся во дворце девиц, чьих-то родственниц и любовниц. Мне не хочется привлекать к нам внимание.
Кирстен смотрит на черную ткань с таким выражением, словно полотно пропитано ядом. Я обращаю внимание, что новый платок она завязывает поверх своего. Интересно, почему не хочет показывать волосы? Я даже кончика пряди не видел. Может, скрывает происхождение? Говорят, у самых неистовых чудодеек волосы были огненно-рыжими. А что, если такие и у нее? Это было бы очень красиво…
Сам я накидываю плащ без изысков и войлочный колпак, скрывающий светлые волосы. Все мои вещи черного цвета.
- Ну вот, теперь мы мало чем отличаемся от остальных.
- Вы так думаете? – Кирстен снизу вверх окидывает меня скептическим взглядом.
- А ты – нет?
- Я думаю, вам нужно самую малость подрубить ноги. Тогда не будете выделяться так сильно. – И тотчас спохватывается. – Ох, Ваша Светлость! Простите! Когда я нервничаю, всегда несу чушь.
Она потрясающая! Со мной мало кто смеет шутить. Из женщин – так и вовсе никто.
К тому же я впечатлен ее волей. Стержень Кирстен крепче, чем у большинства людей, которых я знаю. Только что с жизнью прощалась, прикованная к стене в подземелье, и вот уже готова к решительным действиям. Без слез, сантиментов, без жалоб на злую судьбу.
Я принял решение: должен ее выкупить. Обязательно. И освободить.
Отпустить, как редчайшую птицу, которой не место быть запертой в клетке. Мне нужно сделать это до первого круга Турнира, потому что… Мало ли как оно обернется.
Мы попали в ловушку Дома Драконов. Пространство и время причудливо комкаются, словно смятый листик пергамента, сжимаются и расходятся, образуя пустоты.
В Сером замке нет места для пустоши подобных размеров. Мы идем уже сутки, не меньше. Но над нашими головами по-прежнему висит тусклое солнце. Укрывшись за серым маревом туч, оно бледным пятном сползает к линии горизонта. Туда, где только угольно-черная галька. Там нет стены Серого Замка, ее поглотил океан темного камня. Дом Драконов – манок, чтобы завести нас подальше от берега и погубить в лихорадке безумия, о которой рассказывали моряки.
Лицо Кирстен заострилось. Она шумно дышит сквозь зубы, все чаще придерживая себя за бок. Я начинаю думать, что у нее сломаны ребра.
- Тебя били?
- Должно быть, неудачно упала. – Поводит головой Кирстен. Она зачарованно смотрит на черный силуэт ощетинившегося башнями Дома Драконов.
- Ты не дойдешь.
- Дойду. – Как ребенок, упрямится Кирстен.
- Давай я тебя понесу?
- Нет, я…
- Да не спорь ты.
Обхожу ее. Мне неловко брать девушку на руки, точно невесту. Нести на руках как младенца еще более неудобно. Поэтому, присаживаюсь и предлагаю самый пристойный вариант:
- Полезай на спину.
Поднимаюсь, подхватив ее под колени, маленькую, невесомую, теплую. И правда, Кирстен как птичка. Мне кажется, я чувствую хрупкость ее тоненьких косточек. Нет, я не буду смотреть вниз, на стройные ножки в вязаных чулках. Не стану думать, в каком положении она едет там, за спиной. Как близко ко мне прижимается. Не стану…
Мне кажется, я могу нести ее до самого края света. Ведь именно там находится Дом Драконов.
Стена Серого Замка исчезла, будто никогда не было. Дом Драконов высится посреди бескрайней каменной пустоши, огромный и неприступный. Небо серое, здание обугленное, галька черная. Над нами кружит воронье, - под облаками мечутся лоскуты тьмы. Крестовины с флагами похожи на раскинувших руки черных людей.
Мы тоже черные, в своих траурных одеяниях. Поверить не могу, что дошли.
Я опускаюсь на колено, помогаю Кирстен сойти. Она очень плоха. Словно близость Дома Драконов тянет из нее силы. Кажется, в девушке не осталось цвета, даже карие глаза потускнели и стали мышиными.
«Мы растворяемся! Становимся частицами этого черно-серого мира», - я в ужасе думаю голосом мастера Семиуста. Надо поскорее убираться отсюда! Я бы, может, сбежал, но меня держит слово. Поэтому мы рука об руку бредем вдоль фасада Дома Драконов. Обессиленные и спотыкающиеся. Кроммовы знамена хлопают на распорках, как паруса перед бурей.
Наконец, видим дверь. Нет сомнений, это та самая единственная дверь, через которую я прошел в прошлый раз. Теперь она непомерно высокая и широкая, словно из Дома Драконов должен выйти дракон. Если Кирстен вскарабкается мне на плечи, она вряд ли сможет дотянуться до дверной ручки исполинских размеров. Так может, это не дверь большая, а мы стали маленькими, истончились до пары песчинок?
Я колочу в толстый металл обшивки. Звук получается жалкий. Кулачишек Кирстен вовсе не слышно.
Вспоминаю о данной Владычицей подвеске. О том, что Кирстен о ней говорила… Вспыхнувшая надежда придает сил. Я выдергиваю медальон из-под ворота, прикладываю к двери, суетливо ощупываю холодную металлическую поверхность, пытаясь найти скрытую скважину. Отчаянно кричу, жалким мальчишечьим голосом:
- У меня есть медальон! Открой! Открой! Ты его сама мне дала! Это я, Гордиан!
Но дверь остается закрытой. Я слышу, как у плеча всхлипывает Кирстен:
- Гордиан, посмотрите…
Оборачиваюсь и замираю, потрясенный увиденным. Камни пустоши злобно дрожат. Постепенно все неохватное глазом пространство превращается в вибрирующий черный ковер. Затем камни начинают медленно приподниматься. Ползут наверх. Как брошенные в воду песчинки, они с ленцой опускаются в небо.
Галька под нами тоже приходит в движение. Мне приходится оттолкнуть Кирстен, чтобы ее не ударило. Сам я увернуться не успеваю, столкновение отзывается тупой болью в бедре.
- Что будем делать? – Спрашивает Кирстен безжизненным голосом.
Я снова поворачиваюсь к двери:
- Открой, ну открой же! Мать! Мама! Открой!
Бесполезный кусок угля болтается на моей шее. Дверь остается закрытой.
Как всегда. Мать не хочет меня слышать.
- Нам нужно уходить.
- Как?!
Я не знаю. Мы не сможем пройти сквозь пустошь взмывающих в небо камней. Нас побьет. Прячу Кирстен под боком. Мы вжимаемся в дверь, глядя, как над нашими головами галька закручивается в тугую спираль и закрывает небо. Тысячи тысяч камней сердито грохочут, сталкиваясь друг с другом. Становится как ночью темно, но отчего-то мы все хорошо видим.
Наконец, камни перестают подниматься, и все замирает в тягостном ожидании. Затем падает капля. Другая, еще одна, и
