Кроме вас. Эти невысказанные слова, казалось, повисли в воздухе. Последние недели пролетели как один день, и он даже не заметил, как близко подпустил ее к себе, зная, что может говорить с ней свободно, не боясь, что его слова шокируют или вызовут недоумение.
— Если вам неприятно, я могу убрать это, — сказала Дебора, снова словно прочитав его мысли. — Друг Генри не списан с вас в точности, а кроме того, это еще сырая версия. Я не хочу вас расстраивать.
Эллиот улыбнулся. Он почти всегда улыбался, глядя на нее.
— Не надо. Да, читать непросто, но книга слишком хорошо написана, чтобы что-то менять. Я бы даже сказал, больше чем хорошо. Очень живо и совсем не слащаво. А сражения изображены очень правдиво и без излишней кровожадности. У вас большой литературный дар.
Услышав такой комплимент, Дебора зарделась от удовольствия.
— Спасибо. — Она подошла к окну, а когда вновь повернулась к нему, ее глаза блестели. — Не могу выразить, как много для меня значит ваша оценка. Вы в самом деле так думаете?
Эллиот засмеялся. Он часто смеялся в последнее время.
— Уверяю вас, она изумительна. Не понимаю, как вы сумели так быстро ее написать.
— Ну, я же сказала, это сырая версия, требует доработки, ведь чем скорее я закончу ее, тем лучше? Я знаю, пока нет срочности искать деньги для амбулатории. Капитан Симингтон говорил, что нашел еще несколько благотворителей.
Дебора выложила перья в ряд на бюваре и нахмурилась. Явно хотела о чем-то рассказать, но не решалась.
— В чем дело? — спросил Эллиот.
— Я хочу кое-что вам сказать.
— Но не знаете как. — Он подвел ее к креслу у камина. — Но вы ведь уже неплохо меня знаете. Просто скажите и все.
Дебора слабо улыбнулась:
— Я хочу сказать нечто важное. Во всяком случае, для меня. — Она дернула за вылезшую нитку в подлокотнике кресла. Нитка выскочила, оставив в потертой парче дырочку.
— Вы сняли обручальное кольцо.
Дебора осмотрела след, оставленный кольцом. В этом месте кожа была бледнее и нежнее.
— Да, вчера. Я хочу отдать его Джейкобу. Оно принадлежит Кинсейлам. Это единственное, что у меня оставалось от Джереми. Джейкоб с радостью заберет его обратно, хотя сомневаюсь, что его жена пожелает его носить, — сухо сказала она.
— Почему вы так сделали? — спросил Эллиот, осознавая, как неприятно ему было видеть это кольцо.
Дебора задергала другую ниточку.
— Именно об этом я и хотела вам рассказать. Мне было очень волнительно описывать историю Генри. Почти как катарсис. И, закончив черновой вариант, я уже знала, что он хорош. Много лучше, чем все написанное ранее. В нем столько чувств и эмоций. Я осознала, как сильно этого недоставало моим предыдущим книгам. — Она улыбнулась ему странной улыбкой. — Я очень ценю, что вы не спрашивали меня о них. Я знаю, вам было любопытно.
Эллиот подумал о свертке с книгами, который до сих пор лежал нераспакованный.
— Моего любопытства хватило, чтобы приобрести парочку.
У Деборы буквально отвисла челюсть.
— Так вы знаете? И как вы… вы за мной шпионили? И вы их прочитали?
Он усмехнулся:
— У меня свои источники. Нет, конечно, я не шпионил за вами, просто навел справки. Получил ваши книги много недель назад, но еще не читал. Все ждал, когда вы сами расскажете.
— Надо же, какая у вас выдержка.
Эллиот фыркнул от смеха.
— Дебора, для меня наши отношения всегда упражнение на выдержку. Вам же это известно.
— Да, — прошептала она.
За последнее время они много раз могли перейти к большему. Взгляды, прикосновения, поцелуи. Она знала, что он хочет ее и лишь ожидает какого-то знака. Желание снова и снова подводило ее к запретной черте, но страх неудачи всякий раз удерживал от продолжения. Временами от одного взгляда на него у нее внутри все сжималось и прошибал пот. Атмосфера между ними накалялась.
— Я хотела рассказать вам о своих книгах.
Эллиот моргнул, отгоняя восхитительные видения обнаженной Деборы, которые так легко вызывал в воображении.
— Да. Вы хотели рассказать о книгах. Продолжайте.
Она выдернула еще одну ниточку, длиннее первой, и стала накручивать ее на палец.
— Не только у вас есть своя тайна. У меня тоже. Ваша тайна — Павлин, моя — Белла Донна.
— Белла Донна?
— Так зовут мою героиню. Это шутка… ну, вы понимаете… белладонна, красавка. Очень красивая и очень ядовитая. Мистер Фрейворт — мой издатель — говорит, что Белла Донна очень известна.
— Так вы автор книг о Белле Донне?
— Вы о них слышали?
— И даже одну прочитал. Мне одолжила Лиззи.
— Ваша сестра? — пискнула от ужаса Дебора.
Эллиот засмеялся.
— Она ваша большая поклонница, правда, в отличие от Алекса. — Он недоверчиво покачал головой. — Не представлял вас сочиняющей романы в стиле мисс Берни, мне и в голову не приходило, что ваши книги из тех, что жены прячут от своих мужей.
— И мужья от жен, если верить мистеру Фрейворту, — сухо сказала Дебора. — Какую именно вы читали? Она вам понравилась?
— «Болиголов». Да, понравилась. Забавно и неглупо, хотя юмор уж очень черный. — Эллиот вытянул ноги и сел прямо, ошеломленный и смятенный. — Главное, мне импонирует ее бунтарство. Ваша Белла очень чувственна, но совершенно порочна. Ей доставляет удовольствие унижать и оскорблять своих жертв. Как вам вообще пришло в голову придумать такую женщину?
Дебора намотала нитку настолько туго, что ей стало больно.
— Белла Донна обладает всем, чего недостает мне самой, — пояснила она. — Перед ней не устоит ни один мужчина, и она полна решимости жить, как хочет, даже если и приходится быть жестокой. Ее не волнует чужая боль, пока она получает желаемое, но она не закоренелая развратница. Она напоминает бриллиант, ослепительно блестит и бесконечно желанна, при этом тверда как камень, и никто не может причинить ей боль. Она непобедима.
— И, по словам сестры, очень популярна.
— С помощью Павлина она еще добавила популярности, если верить мистеру Фрейворту.
Эллиот усмехнулся:
— Интересно, что бы сказала на это Лиззи?
— Эллиот! Вы же не собираетесь…
— Боже, нет, это все равно что пустить лису в курятник. Алекс-то знает, я об этом рассказывал.
— Надеюсь, вы ведь не планируете очередную вылазку. С тех пор как вы сказали о подозрениях своего шурина, я не нахожу себе места. Не переживу, если вас схватят.
— У меня в списке еще несколько имен. — Эллиот нахмурился. В последнее время он редко вспоминал о Павлине. — Алекс никому не скажет, тут не о чем волноваться. Не беспокойтесь.
— А вы вообще ни о чем не переживаете! — воскликнула Дебора. — Это опасно.
