— Под творениями вы имеете в виду что-то конкретное?
— Конкретику я лучше оставлю вам.
— Вы уверены, что хотите этого?
Она не сомневалась и погладила вмятинку от обручального кольца. «Не думай ни о чем, Деб».
— Да, уверена.
Эллиот грубо потянул ее к себе и впился в губы быстрым поцелуем, дабы не оставалось сомнений в его желании, затем подхватил ее на руки, рывком распахнул дверь и без видимых усилий взлетел на второй этаж в спальню. Она тяжело дышала, сердце колотилось как загнанное.
Проникавшего с улицы света хватало, чтобы разглядеть спартанскую обстановку, до блеска натертый пол и простую кровать с маленьким ковриком под ногами. Дебора дернула себя за платье. Когда Белла разоблачалась, делала это настолько волшебно просто, что не требовалось даже описывать. Снимать ли ей сейчас платье? Реальность не успела вторгнуться в ее фантазии, Эллиот притянул ее к себе, провел руками по спине. Она мигом забыла о раздевании.
— Ты такая летняя, — промурлыкал он ей в губы. — Как утренняя свежесть с пьянящим обещанием жара. — Ему хотелось погрузиться в нее целиком и испить до дна, но он заставил себя лишь сделать глоток. Она проникла ему в рот кончиком языка и втянула к себе его язык. Эллиота окатила горячая волна жара.
Он сбросил пальто и небрежно бросил на пол. Потом развернул Дебору, расстегивая платье и прикладываясь губами всякий раз, когда расстегнутая пуговица обнажала очередной участочек кожи. Затем снова повернул лицом и стал стягивать платье спереди, сначала длинные рукава, потом лиф и, наконец, юбки. Дебора смущенно вспыхнула, но не отвела страстного взгляда, под стать тому, каким пожирал ее Эллиот.
Он целовал ее шею, руки, плечи, прикладывался губами к пульсирующей жилке на запястье, нежным округлостям выше корсета. Раздернул сзади шнуровку и стал целовать спину. Потом торопливо сорвал жилет, повернул Дебору к себе лицом и вновь прижался к ее губам. Он никогда ими не насытится.
Она слабела от нарастающего желания, видела в его глазах отклик на ее желание. И от того, как он смотрел на нее, хотела его еще сильнее. Странное ощущение. Возбуждающее. Она вытащила его рубашку из бриджей, и Эллиот сдернул ее через голову. Дебора ахнула. Она впервые увидела то, к чему прикасалась лишь в темноте ночи. Неуверенно провела ладонями по плечам и груди, ощущая, как бьется его сердце, чувствуя гладкость кожи и жесткость волосков, что перевернутой стрелой спускались к застежке бриджей. Как и у нее, у него затвердели соски. Она даже не знала, что так бывает. Мышцы спины сократились под ее рукой.
Дебора подняла глаза, встретилась с неистовым взглядом и улыбнулась. Он поцеловал ее снова, с еще большей страстью, хотя казалось, это уже невозможно.
Эллиот погрузил пальцы в ее волосы, рассыпая по полу шпильки.
— Я так это и представлял себе, — произнес он, целуя ложбинку между грудей. — Твои волосы, разметавшиеся по подушке.
Он стянул с нее шемизентку. От прикосновения к соскам жесткого хлопка у нее все мучительно сжалось внутри, глаза сами собой закрылись от накатившей волны жара. Эллиот посадил ее на кровать и снял с нее туфли, отстегнул подвязки и снял чулки.
— Стягивание путами, — произнес он, обхватывая ладонями ее груди, — действительно практикуется. — Лаская большим пальцем затвердевшие соски, он осторожно уложил Дебору на спину. — Но это не проблема, если ты готова позволить другому все устроить.
И не успела она понять, что к чему, как он привязал ее руку к чугунному кроватному столбику ее же подвязкой. Дебора попыталась отдернуть вторую руку, но он перехватил ее на лету.
— Доверься мне. — Он шаловливо улыбнулся. — Я в долгу не останусь.
Он не стал связывать ее ноги, но оставил лежать полностью обнаженной и окинул долгим горящим взглядом. Его глаза заблестели. Смущение Деборы растворилось в небытии, остался лишь жар страсти. Остатки одежды бесцеремонно приземлились на пол. Его член был толстым и твердым, как ей и помнилось. Если он оставит ее в таком положении, она не сможет к нему прикоснуться. Это хорошо или плохо?
— Лежи смирно и не шевелись, — попросил он, словно отвечая на ее мысли, и быстро поцеловал. — В той книге о Белле я обнаружил два серьезных упущения. Конечно, я не читал все книги, но очень сомневаюсь, что хоть где-нибудь они восполнены.
Он лег рядом с ней, почти касаясь длинными мускулистыми ногами. Она еще никогда и ни перед кем не лежала раскрытой и обнаженной. Дебора попыталась повернуться, но ей не позволили путы.
— Что за упущения?
Эллиот снова поцеловал ее и наклонился так низко, что задел грудь.
— Бедняжка Белла. Я заметил, что все ее победы — своего рода разрядка, — и прошелся рукой по соскам, животу, снова поднимаясь к груди. — Она получает так мало удовольствия. — Он немного сместился вниз и накрыл губами ее сосок.
Дебора задрожала всем телом.
— Ты не прав, — выдавила она, мучительно стараясь сохранить самообладание, — в последней книге, которую я только что закончила…
— Да, но ты написала ее после того, как познакомилась со мной, — лучась самодовольством, заявил Эллиот.
Он перенес свое внимание на другой сосок, дразня языком, перекатывая и посасывая до тех пор, пока Дебора со стоном не выгнулась на постели. Ей безумно хотелось прикоснуться к нему.
— А в чем второе упущение?
Эллиот наклонился вперед, накрывая ее своим телом. Это было так странно, но совсем не пугало. Наоборот, очень захватывало ощущение теплой кожи и твердых мускулов. Она чувствовала бедром его соблазнительно твердую мужественность. Интересно, каково ощущать это внутри себя? Все внутри мучительно сжалось, по телу прошла сладкая дрожь.
— Значит, второе. — Эллиот стал покрывать поцелуями ложбинку между грудей. — Второе упущение — поцелуи.
Его губы уже исследовали ее живот.
— Поцелуи? Белла часто… к ним прибегала.
Эллиот глянул на нее снизу вверх, глаза блеснули.
— Я имею в виду другие поцелуи. — Одним плавным движением он склонился и накрыл губами сосредоточие женственности.
Дебора вскрикнула от неожиданности. Он проник языком в ложбинку, где начиналось бедро, и прижался губами. Дебора жалобно застонала. Эллиот поцеловал вторую ложбинку, и она снова издала стон. Его язык скользнул внутрь ее, и она закричала.
У него колотилось сердце, он едва мог дышать. Она такая горячая и буквально истекала влагой. Он раздвинул языком складочки и накрыл губами пухлый бугорок. Затем просунул палец и стал медленно водить языком, чувствуя, как твердеет и увеличивается ее плоть. И пульсирует от притока крови его член, уже и так твердый как камень.
