– Эту пренеприятную женщину я встретил в поезде Вена – Брюссель, и она попыталась заманить меня в западню, когда мы искали изумруд Монтесумы. Потом я расскажу вам эту историю более подробно, а пока скажу одно: я ничего не имею против матери этой дамы, потому что она помогла мне выбраться из этой ловушки, но саму эту даму я не желаю больше видеть никогда! Что касается Адальбера, то его лучше вычеркнуть из списка. Он же может, например, заболеть?
– И тогда госпожа Тиммерманс усядется у моего изголовья, – пробурчал несчастный Адальбер. – Даже если изголовье будет на дне долины Нила. Она нахлобучит колониальный шлем, возьмет в руки боевую трость, свистнет Клеопатре...
– Клеопатре?
– Своей кокер-спаниельке, и прыгнет в самолет. Он может оказаться и вашим, Мориц, если вы совершите неосторожность и расскажете ей о нем. Умоляю вас, забудьте о моем существовании.
Услышав мольбу Адальбера, Кледерман нахмурился:
– Вы хотите сказать, что со мной не поедет ни тот, ни другой? Ну, спасибо, друзья! И что мне теперь делать?
– Да ничего особенного! Поезжайте на встречу один. Мы оказались заняты. А госпожа Тиммерманс, как только вас увидит, сразу о нас забудет. Не в моих привычках делать комплименты мужчинам, но говорю совершенно искренне: увидев вас, королева бельгийского шоколада позабудет и меня, и Адальбера. Вы обладаете всеми необходимыми для этого качествами!
– Вы уверены?
Мориц Кледерман готов был вспылить, но он слишком хорошо знал обоих друзей, чтобы не понять: за шутливым тоном скрывается категорический отказ.
– Хорошо, – со вздохом поставил он точку. – Попытаюсь добиться успеха в одиночестве, и посмотрим, что из этого выйдет!
– Спасибо, – отозвался Альдо. – А вы всерьез уверены, что вам нужны эти три рубина? Ведь вы уже владеете подлинными "Тремя братьями"?
– Вполне возможно, со временем моя уверенность растает... Но сейчас это сильнее меня! Я не могу устоять перед чарами темно-красных камней. Мне... мне даже кажется, что они... на чуть-чуть побольше моих!
– Мне вы верите или нет, черт побери?! Я же сравнивал у вас на глазах ваши и тот, который принес, и категорически заявляю: они совершенно одинаковы!
Воцарилось молчание, но не взаимопонимание. Наконец Кледерман осторожно осведомился:
– Ну а цвет? Едва заметная разница в цвете? Что вы на это скажете?
В ответ Альдо чуть было не расхохотался.
– Что ни говорите, а коллекционеры несносные люди!
– Кому, как не вам, это знать? Вы сами коллекционер! Итак, долой лицемерие! Говорю откровенно: я хочу, я мечтаю заполучить эти рубины тоже. И убежден, с ними связана удивительная история.
– Остается узнать, какая именно, – невесело согласился Морозини, сдавшись перед напором тестя.
– Надеюсь, нам удастся ее разгадать, – оптимистически подхватил Адальбер. – Не в первый раз, согласитесь. А сейчас, я думаю, пора отправляться по домам! Что-то мы засиделись.
– А главное, слишком много выпили, – признал Альдо. – Когда вы собираетесь отправиться в Брюссель, Мориц?
– Как когда? Завтра! Нужно ковать железо, пока горячо!
Уже стоя на пороге, Альдо обвел рукой гостиную и роскошно сервированный стол.
– А все-таки? – спросил он. – С какой стати такая пышность? Вы никогда не пренебрегали комфортом, но при этом всегда оставались аскетом. А теперь не только пиры, но и самолет...
– Чем больше лет, тем больше желания жить полной жизнью. Не случайно я с новой страстью занялся своей коллекцией...
Банкир замолчал, закуривая новую сигару, потом продолжил:
– А как я хочу увидеть своих внуков взрослыми! И все, возможно, потому, что мне опять прислали письмо, в котором грозят смертью.
– Опять?! После того, что вы выдержали?!
– Думаю, именно потому, что выдержал. На меня направлены прожекторы журналистов, я постоянно в центре событий и, естественно, возбуждаю зависть и жадность. Я принимаю меры, остерегаюсь. Но, как вы знаете, прятаться лучше всего на ярком свете. Вот и пилота я взял себе из полиции.
– Думаю, вы все делаете правильно, – одобрительно кивнул Адальбер. – А... вы не догадываетесь, кто именно вам грозит?
– Понятия не имею! Угрозы могут исходить от кого угодно. Кстати, насчет опасности! Вы, Альдо, не бойтесь ни за Лизу, ни за детей. Они всегда под наблюдением. Ненавязчивым, незаметным. Вы же понимаете, я не хочу отравлять им жизнь. И вам тоже. Спите спокойно. Когда вернусь из Брюсселя, загляну к вам на Альфреда де Виньи и расскажу, как идут дела.
* * *
Поначалу друзья ехали молча по ночным, но оживленным парижским улицам. Люди расходились после театральных спектаклей, прощались возле ночных кафе после ужина с шампанским. Однако машин стало гораздо меньше. Прошел дождь. Мокрый асфальт поблескивал в свете фонарей. Альдо и Адальбер погрузились каждый в свои мысли. Наконец, Адальбер со вздохом заговорил:
– Как думаешь? Может, нам лучше было бы поехать с Морицем завтра?
– Честно говоря, не знаю. Ни ты, ни я ехать не хотим, это точно, а как нам поступать в дальнейшем, узнаем, когда Кледерман вернется. Больше всего меня тревожат угрозы, которые он получает. Конечно, он принимает меры предосторожности, но действенными они могут быть только в Швейцарии, я так предполагаю. Поэтому мне кажется, что он должен рассказать об этих угрозах Ланглуа.
– Представь себе, я тоже об этом подумал. Мне даже показалось, что эти угрозы – часть той же паутины, которая оплетает сейчас всех нас.
– Кстати, как мы поступим, если госпожа Тиммерманс будет настаивать на своих требованиях?
– И думать нечего, поедем к ней в гости, а там будь что будет.
– А что может быть, как по-твоему?
– Думаю, ничего особенного. Она постарается взять надо мной верх в словесном поединке, ничего более. В конце концов, ничего дурного я ей не сделал. А что до сладкой Агаты, то, по-моему, не она, а ты можешь предъявить ей счет. И довольно об этом! Чему быть, того не миновать!
Как друзья и предполагали, в доме до их прихода никто не ложился. Или, напротив, госпожа де Соммьер и Мари-Анжелин специально встали к их приходу.
– Ну что? – сразу задала вопрос маркиза. – Он придет к нам завтра?
– Нет, завтра он летит в Брюссель, – поспешно ответил Альдо, спохватившись, что совершенно забыл о приглашении. – Но по возвращении непременно... Он даже добавил, что будет счастлив. В общем, придет обязательно, потому что привезет нам новости из Брюсселя.
– Вот и хорошо, – кивнула План-Крепен, собирая карты. По своему обыкновению, она целый вечер раскладывала пасьянсы. – Значит, нам остается только лечь в постель... Если мы, конечно, согласны, – добавила она, обращаясь к маркизе.
