— учёными Валентином Владимировичем Исаченко 1925 года рождения (в 2019 году он ещё преподавал в МИФИ) и Борисом Михайловичем Петровым 1938 года рождения, действительным членом РАН.
Наши мнения о военных событиях не всегда совпадали. Говорю честно и откровенно: бывали споры, где меня захлёстывали эмоции, но, в конце концов, побеждала житейская мудрость моих друзей.
Борис Михайлович не сразу поверил, что мой отец был танкистом-тральщиком. Но об этом в Книге 2. «Между жизнью и честью»
Единым было наше мнение о полководческом таланте К. К. Рокоссовского. И если бы в приграничной зоне оказались такие полководцы, как Рокоссовский, то результат был бы совсем иной. Он не побоялся взять личную ответственность. Таких людей, надо отметить, мало, потому что проще прикрывать себя кем-то.
Уже в первый день проявились такие качества Рокоссовского, как решительность и самостоятельность. Он не побоялся взять ответственность на себя и сделал все возможное, чтобы корпус как можно скорее был введен в бой.
Вот как вспоминает он первые бои: «Вся подготовка велась в быстром темпе… Ничтожное число машин. Недостаток горючего. Ограниченное количество боеприпасов. Ждать пока сверху прикажут, что и где получить, было некогда. Неподалёку находились центральные склады с боеприпасами и гарнизонный парк автомобилей. Приказал склады вскрыть. Сопротивление интендантов пришлось преодолевать соответствующими внушениями и расписками. Кажется, никогда столько не писал расписок, как в тот день…»
Тогдашний начальник оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта И. X. Баграмян вспоминал:
«Подходил к концу третий день войны. На Юго-Западном фронте складывалась все более тревожная обстановка. Угроза, в частности, нависла над Луцком, где 15-й механизированный корпус генерала И. И. Кар-пезо нуждался в срочной поддержке, иначе танковые клинья врага могли рассечь и смять его. Ждали помощи и окруженные врагом вблизи Луцка части 87-й и 124-й стрелковых дивизий. И вот когда мы в штабе фронта ломали голову, как выручить луцкую группировку, туда подоспели главные силы 131-й моторизованной и передовые отряды танковых дивизий 9-го мехкорпуса, которым командовал К. К. Рокоссовский. Читая его донесение об этом, мы буквально не верили своим глазам. Как это удалось Константину Константиновичу? Ведь его так называемая моторизованная дивизия могла следовать только… пешком. Оказывается, решительный и инициативный командир корпуса в первый же день войны на свой страх и риск забрал из окружного резерва в Шепетовке все машины — а их было около двухсот, — посадил на них пехоту и комбинированным маршем двинул впереди корпуса. Подход его частей к району Луцка спас положение. Они остановили прорвавшиеся танки противника и оказали этим значительную помощь отходившим в тяжелой обстановке соединениям».
Все годы работы над моей трилогией я всё чаще с величайшей благодарностью думаю о Константине Константиновиче Рокоссовском, думаю о том, что неспроста он уцелел, приняв такие мучения от красной банды.
Его сам Бог сохранил, чтобы он сберёг нашего бедного солдата, в частности, моего родного дядю старшего связиста Герасима Алексеевича Бобок.
По воспоминаниям маршала Баграмяна: «… Восьмой корпус был дислоцирован в 60-ти километрах от границы. Жуков и Хрущёв приехали и начали гонять туда-сюда корпус, нашли-таки, как израсходовать топливо и вывести корпус из строя…»
Потому и досталось столько техники врагу, да и склады с горючим тоже, оттого что ждали команды свыше…
Это мнение одного человека (И. Х. Баграмяна) о таланте Рокоссовского и Жукова. Даже в обращении чувствуется разница — первого называет по имени отчеству, второго — по фамилии.
Историческая справка.
* * * * * * * * * * * *
6. Волоколамское направление. (Из книги К. Рокоссовского «Солдатский долг»)
Примечание. Подробности воспоминаний в книге 2 «Между жизнью и честью»
На волоколамско-истринское направление подходили свежие части, производилась какая-то перегруппировка к северу.
Само водохранилище, река Истра и прилегающая местность представляли собой прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно можно было, по моему мнению, организовать прочную оборону, притом небольшими силами…
Ко всему сказанному выше в пользу такого решения надо добавить и то, что войска армии понесли большие потери и в людях и в технике…
Командующий фронтом не принял во внимание моей просьбы и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг…
Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным. Мой долг командира и коммуниста не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали свое предложение. Спустя несколько часов получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует…
Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова. Приведу ее дословно:
«Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».
Что поделаешь — приказ есть приказ, и мы, как солдаты, подчинились. В результате же произошли неприятности. Как мы и предвидели, противник, продолжая теснить наши части на левом крыле, отбросил их на восток, форсировал с ходу Истру и захватил на ее восточном берегу плацдармы. Южнее же Волжского водохранилища он прорвал оборону на участке 30-й армии и стал быстро продвигаться танковыми и моторизованными соединениями, расширяя прорыв…
К сожалению, бывало и так, что вышестоящие инстанции отдавали распоряжения и приказы без учета времени и состояния частей, которым надлежало исполнять приказ…
Высокая требовательность — необходимая и важнейшая черта военачальника. Но железная воля у него всегда должна сочетаться с чуткостью к подчиненным, умением опираться на их ум и инициативу. Наш командующий в те тяжелые дни не всегда следовал этому правилу…
Примечание. Вследствие такой «грозы — угрозы» Жукова, в конце ноября
