Этим-то страхом долговязый и не понравился Чарли. Портено терпеть не мог людей, трясущихся безо всякой на то причины. Они вызывали у него брезгливость, подобно вшивым грязным собакам. Чарли не понимал, почему этот человек боится. Его никто не звал, он пришел сам. Его не затаскивали в машину, нс избивали в подъезде, нс наставляли пистолет в живот, не связывали и не засовывали кляп в рот. Его не хотели убивать, не грозили, нс пугали. Чего же бояться?
Глядя на мужчину, Чарли еле заметно сморщился. Ему вдруг жутко захотелось встать, подойти к этому человеку, готовому обмочиться от страха, дать пинка в затянутый черными брюками зад и процедить: «Пошел вон!» Желание созрело внутри него, поднялось в груди мутной водой с тухловатым запахом плесени и застыло у гортани, готовое в любую минуту захватить мозг и выплеснуться наружу в виде конкретных жестоких действий. Наверное, смешно было даже думать об этом, и тем не менее он думал. Кое-кто, возможно, упрекнул бы Чарли. Удивительно ли, посторонний человек попал в мафию, — давайте называть вещи своими именами, — и вполне естественно, что он боится. За что же его ненавидеть?
Но Чарли мог бы возразить. Отсейте зерна от плевел. Все эти взрывы на вокзалах, в самолетах, поездах и кинотеатрах, убийства политических деятелей — это дело рук террористов, а не мафии. Ограбление банков, ювелирных магазинов и прочей мелочи? Это, как правило, мелкие банды, не имеющие никакого отношения к мафии. Мафиозо убивают людей? Да, убивают, но кого? Вы не пробовали хотя бы подсчитать? Большинство погибших — это члены других кланов, «стукачи», тоже, как правило, из рядов мафиозо, воры, мошенники, пытавшиеся украсть деньги у семьи. Что еще? Ничего. Мафия, как вы ее называете, никогда никого не наказывает просто так, ради собственного удовольствия.
Так чего же боится этот человек? А если он настолько пугливый, тогда зачем пришел сюда? Сидел бы себе дома, с женой и детьми, смотрел бы телевизор или читал газеты. Какого черта он приперся сюда? Чтобы мы могли увидеть, как потрясающе потеет джентльмен в черной «тройке» от Джона Филипса? Сомнительное удовольствие.
Чарли вздохнул и отвернулся. Нет, ему определенно не нравился этот тип. Хотя, конечно, никто ведь и не говорит, что в жизни его должны окружать только смелые и симпатичные люди. Попадаются и такие.
Дверь в соседнюю залу приоткрылась и вошли дон и Доминик. Коррадо вялой болезненной походкой прошел к столу, отодвинул высокое кресло и сел. На нем также был строгий деловой костюм, но, в отличие от гостя, дон не выглядел чопорно. Проявился даже некий светский лоск. Зажатая в пальцах двухдолларовая сигара делала его похожим на пожилого, не очень важного финансиста, ведущего собрание акционеров. Хотя, в общем-то, так примерно и было, если под определенным углом зрения рассматривать семью. Доминик помог отцу устроиться на его месте во главе стола и опустился в кресло по правую руку. Слева от Коррадо сидел Эдуардо. Далее —. Энджело, а рядом с Домиником — Чарли. Кроме них и гостя в комнате находились еще двое телохранителей, один из которых стоял у двери, а второй за спиной долговязого типа. Оба внимательно смотрели на незнакомца, ловя каждое его движение, готовые в любую секунду открыть огонь либо броситься на гостя, защищая жизнь своих боссов.
— Господа, — резким пронзительным тоном возвестил дон. — Человек, сидящий на другом конце стола, господин Габски, казначей восемнадцатого, самого крупного банка в США. А мы являемся владельцами двадцати пяти процентов всех овуаров этого банка. До сих пор наши дела шли неплохо, но некоторое время назад в банке начали происходить весьма странные вещи. Господин Габски счел долгом позвонить нам и предупредить о различного рода злоупотреблениях. Мы с Эдуардо внимательно изучили финансовый отчет, предоставленный нам, и пришли к выводу, что из-за утечки средств уровень наших доходов от деятельности банка упал на тридцать восемь процентов. На рынке ценных бумаг авуары пока еще сохраняют высокую цену, но если дело пойдет и дальше таким же образом, к концу года они упадут, по меньшей мере, в два раза. Я пригласил сюда господина Габски, чтобы он подтвердил или опроверг наши опасения.
Дон кивнул гостю, и тот судорожно затряс головой.
— Да, совершенно верно, последствия могут быть крайне тяжелыми для всех акционеров, но для крупных держателей… ммм… это обернется настоящей катастрофой…
Чарли заинтересованно слушал Габски. Кто-то очень серьезно запустил лапу в казну банка. Портено знал дона и предполагал, что вскоре этот «кто-то» окажется в одной компании с Макси Хелларом. И уж конечно, Коррадо знает имя этого человека, иначе он не стал бы собирать Совет.
Тем временем дон энергично, едва ли не радостно, кивнул и, сделав неопределенный жест руками, вновь обратился к казначею.
— Скажите, господин Габски, вам ведь удалось установить, каким образом происходит утечка средств? Кто занимается этими махинациями?
Вопрос прозвучал, скорее, как утверждение, не допускающее отказа. Крестный Отец был весьма сведущим человеком в области переговоров и теперь, как отличный иллюзионист, вытаскивал тузов из рукава. По одному, медленно и эффектно.
— Да, да, конечно, — торопливо согласился казначей. — Президент банка, мистер Роберт Финли, занимается этим. Путем операций на рынке валюты и манипуляциями со счетами вкладчиков.
— Насколько вы уверены в своих утверждениях? — задал очередной вопрос Коррадо Прицци.
— Абсолютно уверен. Абсолютно. Я провел целое расследование, проанализировал перемещение средств и даже отследил несколько валютных махинаций мистера Финли. Все расчеты я изложил в своих бумагах.
— Да, мы прочли их, — благосклонно кивнул дон. — Должен вам сказать, что у нас не возникло сомнений в правильности ваших выводов. Но мне хотелось бы, чтобы вы сами подтвердили свои слова для всего Совета.
— Конечно. Просто я решил не поднимать шума без решения крупнейшего держателя наших авуаров, то есть без вашего решения. Это могло бы серьезно подорвать репутацию банка.
— Очень мудрая мысль, господин Габски, — похвалил Эдуардо. — Насколько я знаю, до годового отчета у нас еще есть время.
— Да, около трех месяцев, — подтвердил казначей.
— То есть если в течение трех месяцев сбалансировать дела и восстановить недостачу, то вся это история не будет иметь серьезных последствий.
— Конечно. При правильном ведении дел нам удастся собрать нужные средства к моменту опубликования отчета.
— Скажите, а каковы размеры утечки?
— На сегодняшний день семь миллионов долларов.
Дон кивнул.
— Спасибо большое, господин Габски. Надеемся, что и впредь обо всех неполадках в работе банка вы будете докладывать нам. Мы, как и вы, заинтересованы в том, чтобы подобных случаев не происходило.
— Разумеется, — казначей наконец нашел в себе силы улыбнуться. — Если я замечу что-то подобное, сразу же сообщу вам. В конце концов, забота о клиенте — первое правило нашего банка.
— Вот и отлично. Проводите господина Габски к машине.
Охранник у дверей немного расслабился. Казначей суетливо поднялся, подхватил свой «кейс» и торопливо пошел к двери. Телохранители вышли вместе с ним. Дверь закрылась, и только после этого разговор возобновился. Теперь говорил Эдуардо.
— Настоящее имя Роберта Финли — Розалио Филаджи, — при этих словах улыбка переломила синюшные рыбьи губы дона. — Человек, меняющий фамилию с Филаджи на Финли, думает, что он большой умник. На самом деле, это глупый поступок. Похоже, Филаджи не понимает, что мы готовы защищать свои деньги. Нам нужно проучить его, и сделать это можно следующим образом. Мы похитим Филаджи. На такой случай он застрахован, и компания выплатит ему два с половиной миллиона долларов. Чарли, ты говорил, что эти деньги не облагаются налогом?
— Да, — Портсно кивнул. — Я точно знаю.
— Так вот, учитывая это, я думаю, компания заплатит без особых проблем. Мы оставим след специально для ФБР, и они подумают, что Филаджи сам организовал собственное похищение. Деньги уйдут на наш счет в банк, плюс к этому, когда начнется заваруха и в дело полезут федералы, мы сможем запросто скупить еще часть авуаров по цене десять центов за доллар. После того как все уляжется, мы разместим дополнительную часть средств на счетах банка и сразу же опубликуем отчет. Авуары вновь поднимутся в цене, а мы заработаем около семидесяти миллионов долларов.
Чарли весело хмыкнул. Цифра, действительно, впечатляла. Дон посмотрел на него и вновь обратился к сыну.
— Спасибо, Эдуардо, — Коррадо сцепил сухие руки в замок и наклонился вперед, навалившись тощей грудью на крышку стола. — Многие страдают от того, что у них отнимают жизнь. Жизнь — дороже всего. Для Филаджи дороже всего — деньги. Мы сохраним ему жизнь, но лишим денег.
