— Дальше охранники хватаются за пушки, а Филаджи остается в квартире. Они просто не дадут ему выйти. Тогда нам его без шума не достать.
Чарли покачал головой и закурил. Несмотря на работающие в полную мощность кондиционеры, ему было жарко. Пиджак он давно снял, но и это не облегчило положения. Лоб его покрывали бисеринки пота, на спине и подмышками темнели влажные пятна. Глядя на схему, он взъерошил волосы и вздохнул.
— Ну, а если подождать, пока Филаджи подойдет к лифту? — предложил Портено-старший. — Скажем, они идут к лифту, тут выходит наш человек…
— Телохранители заталкивают Филаджи в лифт и открывают огонь. Сам понимаешь, там ребята опытные и успеют достать пушки прежде, чем наш парень взведет курок. Как только они его видят, да чего там, услышат, что открывается дверь, сразу вытащат оружие. Любой человек, появившийся в холле в этот момент, неизбежно вызовет у них подозрение.
— Значит, нужен такой человек, который- вызовет минимум подозрений, — вдруг сказала Айрин. Она все еще стояла у плиты и даже не повернулась к мужчинам, а говорила словно самой себе. — Например, женщина с ребенком.
Чарли и Энджело удивленно посмотрели на нее.
— Женщина с ребенком?
— Да, Чарли, женщина, — Айрин вытерла руки полотенцем и вышла в зал. — Смотри. Подходит лифт, охранники стопорят дверь, один идет за Филаджи, второй остается в кабине. В этот момент из другой квартиры появляется женщина с ребенком на руках. Что, по-твоему, они сделают?
Чарли хмыкнул озадаченно, а Энджело расплылся в улыбке. Он уже понял, в чем заключается ее план, и успел оценить его простоту и надежность.
— Ну, не знаю. Наверное, возьмутся за пушки.
— Конечно, но, увидев, кто перед ними, скорее всего, перестанут особенно волноваться. Женщина входит в лифт, дожидается, пока Филаджи и охранник выйдут и окажутся рядом, затем она кидает ребенка первому телохранителю, и тот пытается поймать его. В это время женщина бьет охранника в лифте пистолетом по голове и берет ситуацию под контроль, держа всех под прицелом. Из третьей квартиры выходит еще один человек, связывает телохранителей, оттаскивает их в пустую квартиру, а затем он, женщина и Филаджи спускаются в подвал к машине.
— Неплохо, — оценил Энджело.
Улыбка на его лице засияла еще ярче. Было видно, что он очень доволен и план ему нравится.
— Господи, да где мы ребенка-то возьмем, а? — вскинулся Чарли. — И женщину, которая согласится лезть под пули?
— Я соглашусь, — спокойно сообщила Айрин. — А вместо младенца возьмем куклу.
Чарли нс ожидал такого предложения. На его лице появилось выражение крайней растерянности. Он каким-то судорожным движением расстегнул пуговицу на рубашке и развел руками. Айрин засмеялась.
— Ну хорошо. Вы тут обсудите пока мой план, а я накрою шикарный ужин.
Она повернулась и вновь скрылась в кухне. Энджело проводил ее довольным взглядом.
— Отличный план. Просто великолепный. Эти олухи, точно, не успеют даже сообразить, что происходит!
— Да ты что, отец, — яростно сказал Чарли. — Вы с ума что ли сошли оба? Я затем женился, чтобы потащить Айрин под пули? Так что ли по-твоему?
— Подожди, — Энджело смутился, хотя не настолько, чтобы отказаться от столь заманчивой идеи. — Послушай, Айрин права. Этот план — просто шедевр. Понимаешь? Охранники даже понять не смогут, что произошло, как ты их скрутишь, поверь мне. Даже пальцем нс смогут шевельнуть. И потом, не забывай, твоя жена — профессионал. Она отлично знает, как вести себя в таких ситуациях и что нужно делать. Кстати, ты ее будешь подстраховывать. Лучше идеи нам не найти, даже если мы всю ночь здесь будем сидеть. Даже если у нас мозги закипят. Послушай меня, сынок. Эта мысль с ребенком — потрясающая. Любой мужик бросится ловить младенца, это уж точно.
Чарли решил, что в этом отец, пожалуй, прав. Он бы и сам забыл про пистолет в такой ситуации. Идея с ребенком, действительно, отличная, но только не для Айрин.
— Все равно, давай лучше возьмем кого-нибудь из парней, — Портено-младший понимал, что вряд ли это пройдет, но цеплялся за любую возможность отговорить Айрин от участия в этом деле. — Господи, да полным-полно отцов с детьми гуляет. Эта идея сработает и так.
— Может, сработает, — согласился Энджело. — Но может, и нет. А с женщиной сработает обязательно. Ты пойми, мужчина возбуждает подозрение уже тем, что он сильнее физически, опаснее. Мужчина-убийца, да таких сколько угодно. Охранники нс ослабят внимания ни на секунду, как только он появится в холле. А женщина, да еще такая женщина, расслабляет сама по себе. Стоит ей улыбнуться, и они забудут про свои пушки, это уж как пить дать.
Конечно, он был прав. Чарли понимал и это. Лучшего партнера для такого дела не найти. Тем более, что у них чертовски мало времени. Чертовски мало. Но, господи, как же ему нс хотелось соглашаться.
— Если кто-нибудь из Прицци узнает, что я втянул в это собственную жену — позор до конца дней. Меня просто перестанут уважать.
— Да брось, Чарли. Кто скажет тебе хоть слово, когда речь идет о семидесяти миллионах долларов? Поверь мне, никто и рта не раскроет. Бизнес есть бизнес.
Айрин вошла в зал, воздушная, очаровательная, в серебристом свечении волос и белого платья.
— Господа, ужин на столе, — улыбнулась она.
* * *
… Утро следующего дня выдалось погожим и чистым. Стеклянное небо в белых разводах редких облаков казалось высоким и холодным. Солнце пыталось согреть землю, но это ему удавалось плохо, хотя мышиные тучи нс мешали сегодня и не пытались обрядить небо в серый косматый дождевик. Оно могло стараться вовсю, но то ли солнечных сил нс хватало после долгого жаркого лета, то ли осень уже подошла слишком близко — утро было прохладным, а дующий с океана восточный ветер прохватывал до костей, настырно забираясь под одежду, раздувая полы плащей у мужчин и юбки у женщин. Он стаскивал с людей последнее солнечное тепло так же легко, как мать — толстое одеяло с постели слишком разоспавшегося сына. За одну ночь зелень уступила место золотистому пурпуру позднего сентября. Правда, вкрапления салатового и зеленого еще сохранились в лике города, но это уже было исключением. Недолговечным и тающим с каждой минутой. Люди надевали плащи и теплые куртки, заворачивали свои шеи в тонкие кашне и шарфы. Кое-кто доставал из шкафа свитера, понимая, что холод победил в этой извечной войне и теперь будет прочно удерживать свои позиции до следующей весны. За ночь все, что оставалось от лета, рухнуло, словно иллюзия. Прохожие на улицах, выдыхая на бегу облачка пара, поплотнее запахивали полы плащей, а самые отважные — пиджаков. Желто-золотой дождь стал бесконечным. Листья облетали с деревьев, кружась в океанских течениях ветра, прилипая к крышам машин, мокрому асфальту и оконным стеклам. Засыпая землю ярким осенним ковром, с причудливыми оранжево-алым узором. Мир начал остывать.
Однако утро есть утро, и миллионы людей, просыпаясь в своих кроватях и глядя в окна, спрашивали себя: что принесет мне этот день? Не поддавшиеся листопадно-морозному колдовству, они шли на кухню готовить завтрак и варить кофе. Часть вообще восприняла пришедшую в город осень только как знак сменить легкую одежду на теплую. Вот и все. Остальное их волновало мало. Ну что ж, разные люди — разные взгляды.
Тем нс менее, жизнь нс остановилась, нс замерла и нс замерзла, как вода в лужицах. Она шла своим чередом. Люди — и те, и другие — занимались делами и, постепенно свыкаясь с мыслью о том, что осень, неизбежная все равно, наконец пришла, все меньше обращали внимания на увядание лета и золотистый пожар листвы, охвативший город. Холод разве что встряхнул размякшие тела и подхлестнул их жизненную энергию.
К полудню немного потеплело, однако это уже никого не тронуло. Уходящий год будто пытался сделать хорошую мину при плохой игре, однако агония умирающего не обманула даже самых доверчивых. Будничный водоворот ежедневных мелочей и событий оказался сильнее всего. Он подхватил людей и завертел их, с головой окунув в работу…
… В такой вот полдень Клайв Уильямс проснулся в собственной квартире. Он, в отличие от Франциска Кунза, терпеть не мог валяться в постели и вставал сразу же, как только открывал глаза. Открытые настежь окна выстудили комнату, но Клайва это только порадовало. Ему нравился свежий воздух, наполненный тонким ароматом преющих листьев. Вообще-то, он больше любил позднюю осень и зиму. Уильямс не очень хорошо переносил летнюю жару, зато отлично чувствовал себя в мороз. Так уж был устроен его организм.
Отбросив одеяло, он энергичным рывком вскочил на ноги. Мускулистое тело, взбудораженное уколами холода, отреагировало моментально, подобравшись, став еще более упругим. Вся сила, заложенная в нем, казалось, собралась в области груди, выделяя нужные ее части ногам и рукам. Клайв засмеялся. Он ощущал себя так, словно мог все. Если бы ему сказали, пробей стену кулаком, развали ее к чертовой матери ударом плеча, Уильямс, наверное, сделал бы это играючи. Организм работал, как отлично отлаженная машина, тело — весьма тонкий механизм — точно реагировало на приказы. Идеальная комбинация, максимум энергии, сгусток сил. Клайв был молод, силен, и жизнь казалась ему бесконечной.
