Биография Ильи Михайловича меня, откровенно говоря, не очень интересовала, но непосредственный круг служебных интересов оказался для меня весьма любопытным. В частности, это были зарубежные банковские вклады отдельных наших граждан, причем тех, кто вызывал большой интерес у Федеральной службы безопасности по каким-то другим делам. По всей вероятности, Илья Михайлович вознамерился обеспечить возврат хотя бы части вывезенных средств назад в страну.
Ну что ж, порыв, конечно, благородный. Вот только осуществим ли он?
Начальник нашей службы безопасности сообщил также другую, исключительно ценную для меня информацию. Илья Михайлович Глазков несколько раз встречался в СИЗО «Кресты» с Игорем Даниловичем Казанским, пока последний коротал там время. Есть версия (правда, непроверенная, но такое предположение было высказано одним из знакомых начальника службы безопасности), что Илья Михайлович приложил руку к вынесению оправдательного приговора Казанскому.
Я присвистнула. И глубоко задумалась. Они заключили какое-то соглашение? Освобождение Игоря взамен на помощь Илье Михайловичу? Вот только какую? И кто же тогда постарался в цюрихском банке? Не подручные ли Ильи Михайловича? Или, наоборот, это ограбление было как гром среди ясного неба и для Игоря, и для Глазкова? Или Игорь, знавший о перспективных планах Ильи Михайловича, отдал недвусмысленный приказ своим подельникам, чтобы, упаси боже, ничего из его собственных бандитско-трудовых накоплений не досталось ФСБ? Лучше поделиться с друзьями, чем отдавать государству. Но, главное, каким боком обернется интерес ФСБ к моей скромной персоне? Чего они хотят от меня? Я лично хотела бы и дальше заниматься своим непосредственным делом, и чтобы мне в этом не мешали – ни Игорюня с компанией, ни другие, как официальные, так и неофициальные инстанции.
– Екатерина Константиновна, если ФСБ будет проявлять к вам излишний интерес, только намекните, – заявил на прощание начальник службы безопасности и недвусмысленно посмотрел на меня.
– Естественно, – ответила я. – Я же вас просила разузнать про Глазкова не из праздного любопытства.
Мы с отставником КГБ, нашедшим себе гораздо более хлебное и спокойное место, прекрасно друг друга поняли. Мы оба хотели остаться на своих местах. И бывший полковник постарается сделать все, чтобы тут удержаться, – через своих знакомых, пока действующих сотрудников ФСБ и МВД, находящихся у нас на подпитке. Уж найдем как-нибудь управу на Глазкова, если особо распоясается, успокаивала я себя. Счета ему, видишь ли, заграничные подавай. Ишь, разбежался.
* * *
Около семи мне позвонила охрана снизу, сообщив, что ко мне прибыли Игорь с Вовой. Я попросила их подождать в машине, быстренько закруглилась и спустилась вниз.
Свою «БМВ» я на этот раз оставила во дворе банка, села в «Шевроле Блейзер», решив, что уж до дома меня как-нибудь довезут, а завтра утром поймаю тачку, чтобы добраться до работы.
За рулем сидел Вова, Казанский – на переднем месте пассажира, я – сзади. Мы поехали в квартиру, где раньше Игорюня проживал совместно с Тамаркой. После моего последнего посещения Тамаркиной обители обстановка тут несколько изменилась: видимо, Игорь в припадке гнева кое-что покрушил и кое-что выбросил. Подозреваю, что не осталось ни одной Андрюшиной вещи, но это уже не мои проблемы. На всякий случай я сразу же спросила, когда Тамара может забрать свои пожитки.
– А ты сегодня их и заберешь, – ответил Игорь. – Что осталось.
Он в самом деле кое-что порвал, кое-что порезал. «Хороший парень, – подумала я. – Упаси, господи, от такого мужа». Мои трое в сравнении с Казанским казались мне в этот момент просто ангелами. Но мне с ним детей не крестить. Это утешало. А Тамарка спустит на тормозах – только бы ее на пару с Андрюшей не трогал.
Я как раз спросила про Андрюшу.
– А вот это зависит от тебя, дорогая, – ехидненько ответил Казанский. – Как сработаемся. Постараешься для меня – я закрою глаза на проделки твоей подружки. Я вообще в последнее время добрый.
«В особенности судя по окружающему меня разгрому», – хотелось добавить мне, но я сдержалась.
Мы с Игорюней сидели в гостиной за столиком, за которым могло разместиться не более четырех человек. Тамарка обычно и принимала гостей в таком количестве – если не меньшем, но, поскольку на этот раз с нами был Вова Большой, никто четвертый рядом сесть бы уже не мог. Вова, кстати, приготовил ужин – из купленных вчера для меня продуктов. Он также заявил, что любит готовить, иногда на него находит вдохновение, и он сподабливается на что-то изысканное.
– Побалуй как-нибудь, – со скромным видом попросила я. Этот мужик начинал мне нравиться все больше и больше.
Игорюня расхохотался и воскликнул:
– Катька, ну что ты за баба?! Ни готовить, ни стирать, ничего по хозяйству не делаешь и, как я понимаю, никогда не делала, а трех мужиков уже на себе женила. Где у них глаза были?
Я пожала плечами с невинным выражением лица и заметила, что во мне масса других талантов, которые для мужчин намного предпочтительнее умения готовить. Сам сделает, если знает, какую за это можно получить награду. И хитренько посмотрела на Вову Иванова. Вова покраснел. Игорь опять расхохотался и назвал меня стервой из стерв.
Затем мы перешли к делу.
Игорюня для начала хотел выяснить про мои вчерашние приключения, как и его товарищ Вова, взиравший на меня с беспокойством, но я поумерила их пыл, заметив, что осталась жива и здорова, так что это мы всегда успеем обсудить, более того, я не намерена тратить время на пустые разговоры, его у меня вообще мало, и мне все-таки хотелось бы услышать, что хочет от меня Игорюня.
Казанский с Ивановым переглянулись, Вова встал из-за стола, вышел в другую комнату и вскоре вернулся с конвертом. У меня чуть глаза не вылезли из орбит, когда я рассмотрела, что несет Вова, и только большим усилием воли я сдержалась, чтобы не показать собеседникам своей реакции. Многолетний опыт ведения переговоров на различных уровнях в этом помог.
– Ознакомься, – сказал Казанский.
А Вова протянул мне конверт – близнец того, что мне вчера давал Ромаз Георгиевич. Я брала конверт в руки, как гремучую змею, уже подозревая, что увижу внутри. И оказалась абсолютно права. Набор фотографий совпадал один к одному.
Вот только тот ли это набор? Или копии? Про них я как-то забыла сегодня утром. А надо было бы посмотреть в доме грузинских родственников. Куда его могли спрятать Ромаз Георгиевич или Коля? А может быть, они и не прятали, а сегодняшние налетчики забрали? Так, значит, это Игорюня организовал набег на дом Ромаза? Или его большой друг, полковник ФСБ Глазков?
– Узнаешь себя? – ядовито поинтересовался Казанский.
Я кивнула и задала вопрос: откуда у Игорюни эти снимки? И на этот раз я намеревалась получить конкретный ответ, а не нечто про секрет фирмы, как мне вчера пел Ромаз Георгиевич.
– Презентовали в швейцарской полиции, – ответил Казанский.
– Что?! – невольно вырвалось у меня. – Тебе?!
Игорь не стал скрывать, каким образом у него появился конверт. В прошлую среду в Швейцарию была откомандирована группа товарищей, вернувшаяся в субботу, после чего Игорюня занялся анализом ситуации, и как только у него будет готова виза (паспорт уже был), он намерен лично отправиться в Цюрих. Надеется – что в моем милом обществе. А группа товарищей провела в Цюрихе определенную работу, пообщалась с полицией – и вернулась домой с рядом материалов, среди которых имелись и эти фотографии.
Мне очень хотелось спросить, кто входил в «группу товарищей», с которой согласилась сотрудничать швейцарская полиция, но я сдержалась. По-моему, и так было ясно. Господа из ФСБ не сидят сложа руки. Но каким образом Ромаз Георгиевич получил такой же конверт? И знает ли Игорюня все то, что знал Ромаз? В смысле про русских налетчиков и мой краткий разговор с одним из них, собиравшимся взять меня в заложницы.
Я стала внимательно слушать, что скажет Казанский. Он тем временем вещал про ограбление, про мое появление в банке в самый подходящий (или неподходящий?) момент. Я слушала и пришла к следующим выводам. Ограбление организовал не Казанский. Он вообще был возмущен до глубины души хвалеными швейцарскими депозитариями, оказавшимися на самом деле доступными хитрым налетчикам. Про русских участников ограбления он даже не подозревал, заявив, что дело провернула группа арабов. Именно к такому выводу пришли швейцарцы. Я призадумалась, вспоминая весьма специфический акцент, с которым выкрикивались приказы лечь на пол.
– Могли быть арабы? – тут же обратил внимание на мою задумчивость Казанский. – Твое мнение?
– Честно говоря, мне никогда не приходилось с ними общаться, – призналась я. – Но акцент показался каким-то странным. Не буду ни соглашаться, ни возражать. Я просто не знаю. Но допускаю.
– А лица? – встрял Вова.
