что все как-то не по-нашему плану вышло. Между прочим, господа, Унковский там в Нижнем рвет и мечет. Говорит, что мы ему исполнителя какого-то слабенького дали. Компенсацию требует. Говорит, что если не отдадим деньги в тройном размере, то будет вопрос иначе решать.
— Умоется маркиз, — сказал на это Кирилл Романович и закачал ногой еще интенсивнее. — Попросил помочь — мы ему помогли, а то, что без заводов остался... Сам виноват, нужно было ушами не хлопать, а безопасников себе получше набирать. Перехлопали как зайцев, даже странно как-то. Такое ощущение, что полных олухов себе набрал.
— Всякое может быть, — согласился Андрей Денисович Салтыков. — Но я вот думаю, что не только в этом дело. Вы Гаврилу Осиповича не хуже меня знаете, не стал бы он кого попало на работу нанимать. В большей степени здесь заслуга Верховцева, а не вина Унковского. Очень хорошо работает этот сотрудник тайной канцелярии.
— Бывший сотрудник, — поправил его Морозов.
— Да нет, — покачал головой Салтыков, подхватил с общего блюда бутерброд и закинул его в рот. — Такие как он бывшими не бывают. Они даже когда на пенсию выходят и то успокоиться не могут. Вот как этот, например. Видал, каких ребят понабрал? На кольцевой на Соколова напали — с двух машин стреляли и то не смогли уделать. Водителя только ухлопали, а сами, между прочим, троих потеряли.
— Кстати, Ворон никому после этого не звонил? — спросил Болотов. — Я поначалу было начал волноваться, что это у кого-то из вас, господа, нервы сдали.
— Да ну, брось. Зачем свою голову под топор подставлять? — спросил Салтыков. — Дураков среди нас нет. Но вот то, что у него еще враги имеются — это хорошо. Так, глядишь, и без нашего участия его какой-нибудь хороший человек прихлопнет.
— На других надейся, а сам не плошай, — пробурчал Морозов. — Или будем дожидаться, пока на горе рак свистнет? Нужно самим что-то предпринимать.
— Ты бы предложил чего, вместо того, чтобы слюной брызгать, — сказал Болотов. — А то только громкими словами морды бить можешь. Где конкретика?
— Конкретика? — хмыкнул Арсентий Борисович. — Да пожалуйста. Предлагаю ухлопать Верховцева. Без него Соколов против нас даже дергаться не станет.
— Он-то может и станет, да только сложно будет, — кивнул Салтыков. — Здесь я с Арсентием согласен. Без Верховцева проще будет.
— Может быть и проще, — согласился Болотов. — Да только у Ворона к нам сразу так много вопросов появится, что затрахаемся отвечать. Нужно подумать. Крепко подумать.
Он взял бутерброд, надкусил его и положил на блюдо.
— Третий день аппетита нет никакого, — пожаловался он приятелям. — Черт его знает что такое. Может пойдем к своим барышням балет досмотрим? Мне там, в конце второго акта мелодия одна нравится — хочу послушать.
— А Верховцев? — спросил Морозов, глядя на Болотова поверх бокала.
— Я же сказал — думать надо. Так что, поразмыслим, Арсентий. Хватит жрать, вон какое пузо уже отъел. Пошли балет смотреть!
Глава 18
Великое Московское княжество.
Москва.
Спортивный комплекс «Спарта»
Теряев Тит Федорович сидел на мягком спортивном мате и наслаждался тишиной, которая его окружала. Он взял за правило приходить в зал за тридцать минут до начала тренировки и проводить это время в одиночестве. Это помогало ему должным образом настроиться на занятие.
Вот уже третий год, каждый день, за исключением субботы и воскресенья, он приходил сюда, чтобы провести два часа в компании индивидуального тренера, который обучал его айкидо.
Обычно тренировки проходили поздним вечером, но все зависело от его текущего распорядка дня. Он достаточно платил своему тренеру, чтобы тот подстраивал под него свои планы. Хотя иногда возникали форс-мажоры, когда по каким-то причинам обстоятельства складывались так, что тренер не мог совместить свой график с планами Теряева, но происходило это крайне редко.
Тит Федорович привык, что все в этой жизни складывается так, как ему того хотелось. Если он готов за это платить, значит мир должен вертеться вокруг него. Пусть он не владеет каким-нибудь приличным Даром, а вынужден довольствоваться тем, что он обычный защитник, но зато род Теряевых по праву считается одним из богатейших в Российской империи.
Обладание редким Даром и приличное состояние это, конечно, вещи совершенно разного порядка, но хоть что-то. Куда хуже, когда нет ни одного, ни другого.
За всю его жизнь был всего один случай, когда деньги ничем не могли ему помочь — привлечь внимание этой рыжей сучки Василисы Соловьевой, которая шарахалась от него, как от прокаженного. Он истратил на нее уже столько сил и нервов, что добиться ее было делом принципа.
Мысль о том, что она даже не смотрит в его сторону, каждый раз выводила из себя и даже сейчас он невольно сжал зубы. Он не мог понять, почему эта дура выбрала, например, этого остолопа Соколова, а не его? Чем он хуже? Кстати, последний бесил его особо сильно. Настолько, что все свободное время его мысли так или иначе возвращались к этому малолетнему выскочке.
Он раздражал его всем, чем только может раздражать человек — самоуверенной рожей, быстрым успехом и, самое главное тем, что молодой виконт каким-то образом смог привлечь внимание Василисы. А эта барышня не из тех, кто будет бросаться на шею первому встречному. Легкое отношение к жизни лишь одна из сторон ее личности, а если копнуть глубже — там все намного сложнее и он прекрасно знал об этом.
Кстати, именно это обстоятельство сильнее всего ранило его самолюбие — если разобраться, то что такое этот Соколов по сравнению с ним?
Теряев открыл глаза и посмотрел на свое отражение в огромном зеркале, которое украшало одну из стен этого небольшого спортивного зала. Чем он плох? Да в нем все прекрасно. Приятные, благородные черты лица, уверенный взгляд, что еще нужно? Вот правда он немного полноват, это есть.
Об этом своем недостатке он знал и даже, собственно говоря, именно поэтому и начал заниматься айкидо. Только слишком сильно на ситуацию это повлиять не могло — что поделать, если это его дурацкая природная конституция? Его отец тоже был, скажем так, немного полноват. А о старшем брате и говорить нечего, тот вообще жирный как свинья.
Тем не менее, айкидо он не бросил. Пусть особой пользы это не приносило, но
