принимался жестикулировать, то вставал, то садился. Длинные тени их скрещивались и расходились на прибрежном песке. Наконец он закончил рассказ:
— Теперь ты знаешь столько же, сколько я. А про «цепочку»… Вот смотри. Всё, что смог! — он протянул собеседнику дискету в футляре.
— Я всех подряд опросил. А потом, где сам на запись наговорил, где их записал. Там нескладухи порядком, и иногда разнобой. Прошло же двадцать пять лет! Но в целом, можно понять.
— Ты знаешь, я что-то устал, — сказал он немного погодя. — Я спать пошёл. А ты посидишь ещё?
— Да, Анатолий Александрович, я… Ой, смотрите, что это? — второй, обернувшись к озеру, с изумлением показал на нем светящуюся дорожку. Над водой роились лёгкие эльфы. В последних лучах солнца их крылья отсвечивали радугой. Они садились на воду, на байдарку, листья и ветви деревьев, прямо на землю. Их было столько, что, казалось, сам воздух мелко дрожал.
— Что? Ах это… Это подёнки. Красивые, бестии! Но вот живут только один день. Ладно, спокойной ночи! Холодно становится.
— Точно. И мне тоже. Спокойной ночи, товарищ полковник, — блондин застегнул куртку и надел капюшон.
— Только один… День. Или один шанс. Что ж, надо успеть!
Он устроился поудобнее, вставил дискету в плеер и включил синий тумблер. В его ушах зазвучал голос Мордвина.
Катерина рассказала примерно так.
— Всё началось в десятом с Сеньки Китаева. Красивый сероглазый стройный Сеня познакомился с девушкой старше себя. Она была медсестрой, служила в анатомичке. Начал он с ней встречаться, и вот что из этого вышло. Такая работа, доступ к опасным вещам. Никто не знает теперь, сама девица Рая была морфинистка? Сенька из любопытства у ней морфий раздобыл? Но он однажды начал и, как в поговорке: «коготок увяз — всей птичке пропасть.» Ребята, как узнали, пробовали вмешаться. Он таял на глазах. Он нуждался в помощи. И пару раз помогала докторская дочка Сонька, опираясь на семейные связи. Но связи — это родители. Однако… Сеня у Раи стал ночевать, к тому же морфий — нет, это не для предков. В «компании» решили, что о Сеньке только на «шисе». Тут надо сделать небольшое отступление. Кто из детей не хотел бы суметь поговорить между собой так, чтобы взрослые не поняли ни шиша? И полезно, и интересно. Поэтому, вероятно, появился язык для школьных. Это было не очень сложно, но с налёту не разберёшься. В общем, так: они брали слово, и ударный слог изымали. На его место помещалось частица «ши», а сам слог ставился в конец. После этого прибавлялась ещё буква «С». Например, из слова «победа» получалось тогда «поШИдаБЕС». С односложными ещё проще. Вместо «мы», скажем, выходило «ШИмыС», вместо «кот» — «ШИкотС». Вот на этом-то школьном «шисе» говорили они про Сеньку. Китаева с сестрёнкой воспитывала одна мама. Она билась как рыба об лёд, чтобы их двоих прокормить и появлялась в своей коммуналке только под вечер. Поэтому, девка Райка матери не звонила. Она звонила ребятам. «Забирайте своего дружбана. Мне на дежурство,» — бросала она. — «Ключ под ковриком.» Это значило — надо бежать на набережную через Бородинский мост, а там откачивать Сеньку в её узкой как пенал комнатухе. Или вести его прочь на макаронных ногах, и лучше бы не домой… Как-то раз она позвонила на квартиру Гришке, где застала только малыша — брата. Бросив своё «ключ под ковриком», это стерва преспокойно слиняла. Шестилетний парнишка рассказал бы брату о странном звонке, но была суббота, и Гришка где-то шлялся. И тогда мальчишка лёг спать, предварительно сказав маме с папой, чтобы обязательно разбудили, если старший брат возвратится. Родители поцеловали ребёнка и занялись своими делами. Не сидеть же в самом деле ночь напролёт в ожиданье гулёны-Гришки? Сеня умер под утро в убогой коммунальной халупе один. Ему было восемнадцать лет. Его лёгкие светлые волосы стали за последнее время серыми и обвисли, кожа сделалось дряблой и сухой. Сейчас про такую смерть скажут — «от передозировки» и не особенно удивятся.
Да, сейчас… А тогда — иначе. Трясли весь класс. Их по одиночке вызывали к следователю. Они всё рассказали, незачем уже стало скрывать! И всем врезали по первое число, так сказать, за недонесение. Попытались выгородить комсорга Лиду, но не вышло. Ей влепили строгача «с занесением в личное дело», и это было вполне серьёзно.
Рассказ Миши Кима
Ребята собрались у Кати дома помянуть Сеню. Катя сказала.
— Трудно поверить, что его нет. Мы должны подумать о том, как друзей больше не терять. Я не считаю нас виноватыми. Мы старались, как могли что-то сделать. И потом, это мы сами вмешивались. Нас никто не просил! А ведь бывает, что помощь нужна, и человек попросил бы. Но кого? Где таких найти? А если надо скрыться? Ее спросили, скрыться? От кого? Она говорит — «от властей предержащих, от родителей, даже от ГБ!» С Сеней как дело было. Нам самим не было опасно. Мы защищались от скандала. А как? Говорили на «шисе», и это все! А ведь может быть куда хуже.
Андрей засмеялся:
— Любительщина, и детство!
Но Катя продолжала.
— В общем, я предлагаю вот что. Мы должны организовать такую пожарную команду, «службу спасения на водах». Понятно я говорю? Из тех, что посерьёзней.
Кирилл поддержал:
— Звучит здорово. Надо две вещи предусмотреть. Как выходить на связь и как их самих не заложить.
— Давайте так сделаем, — добавила Соня. — Все мы люди живые. Если прижмут, трудно держаться. Поэтому чтобы всех не выдать, пусть каждый знает лишь одного.
Лида предложила:
— Выберем ребят для команды! Напишем сейчас имена на бумажках, свернём их, и кто наберёт больше голосов.
Гришка обрадовался:
— Толково! И мы должны откуда-то начинать. Каждый должен знать, к кому обратиться.
Такова была предыстория. Они долго всё обсуждали, предлагали разные варианты и понемногу создали-таки эту свою «тимуровскую команду» на приарбатский лад.
Рассказ Кирилла
Это сначала была сложная система. Позади школы устроили тайник, где лежало имя дежурного на неделю. Дежурный после занятий обязан был или сидеть дома, или устроить так, чтобы его всегда можно было найти. Тот, кто в беде, звонил дежурному и объяснял проблему. Если дежурный мог, он справлялся сам, если нет, ему следовало набрать номер и сказать: «Первый пошёл. Информация у дежурного». В общем, увлеклись, конечно. Сам процесс понравился, таинственность. И тут Катерина придумала, что, «надо, мол, особый уровень еще создать — «SOS»! Я, говорит, напишу считалки и зашифрую в них имена.» Какие имена?
