Зачем они вообще нужны, эти проклятые коты, если они умирают?! Как они смеют приручать к себе людей, а потом бросать их одних?!
Он должен быть живой!
Во дворе почему-то стало очень тихо. Перестали хохотать подростки на качелях, а консьержка и мужчина в тапочках испуганно посмотрели на нее. Громко и тревожно залаял терьер.
Дрозд быстро наклонился и обнял ее за плечи.
– Тише. Тише, тише, не кричи, – зашептал он. – Не кричи, пожалуйста.
Разве она кричит? Она просто молча сидит на траве. И не может заставить себя протянуть руку, чтобы погладить своего убитого кота.
Света подняла на Дрозда сухие глаза. Горло как будто сжало петлей, и она не могла ни вздохнуть, ни заплакать.
– За что? – с мучительным непониманием выдохнула она. – За что его, Леша?! Он такой маленький и безобидный. Зачем?..
Дрозд молчал. Потом присел рядом с ней и очень мягко сказал:
– Нужно унести его отсюда.
Она глубоко вдохнула и дернула головой, пытаясь избавиться от ощущения затягивающейся петли. Что значит унести? Куда унести?
– Похоронить, – так же мягко ответил Дрозд, хотя она не спрашивала вслух. – Я знаю одно место.
– Куда? – севшим голосом выдавила Света.
– В лес. Это недалеко.
Он помог ей встать.
– Идем. Ты останешься в машине, а я вернусь за ним. Только куртку старую возьму из багажника.
Она покачала головой:
– Нет. Я тебя здесь подожду.
– Света!
– Я подожду.
Дрозд смотрел на нее несколько секунд. Поняв, что настаивать бесполезно, он быстрыми шагами пошел к машине.
Света видела, что к нему осторожно приблизилась пара с собакой. До нее донеслись обрывки разговора. Кажется, они пытались выяснить, не требуется ли помощь.
Коротко поблагодарив, Дрозд вытащил куртку и вернулся к ней.
– Теперь иди в машину, – попросил он. – Иди, я все сам сделаю.
– Я тебе помогу, – тихо сказала Света.
– Он маленький и легкий. Я сам справлюсь. Иди!
Не такой уж он маленький, хотела возразить Света. Он здорово подрос за эти месяцы, посмотри! Лапы у него вымахали, как у кролика, и стали длинные и мускулистые. Она еще смеялась, что это редкая порода – беговой кот на короткие дистанции. На паркете его пару раз заносило, и тогда Тиша ехал юзом, на ходу трансформируясь в другую породу: кот пылеуборочный, меховой.
А еще у него только-только начал пушиться хвост, из закорючки превращаясь в еловую веточку. А уши! Ты только взгляни на его уши! Это же паруса, а не уши. Она говорила, что если посадить Тихона на доску и отпустить в свободное плавание, он сможет спокойно добраться до Бразилии.
И разве он легкий? Только вчера, побежав по шторе вверх, Тихон доказал, что один некрупный котенок способен уронить гардину вместе с карнизом. Света предпочла бы, чтоб он был полегче – тогда ей не пришлось бы пыхтеть над карнизом, прикручивая его на место.
Лешка наклонился над Тихоном, и она отвернулась.
И вдруг из травы донесся отчетливый звук. Глуховатый короткий стон, меньше всего похожий на мяуканье.
Они переглянулись, не веря себе.
Звук повторился.
Света вскрикнула и бросилась к коту.
– Леша, он живой!
– Не трогать! – рявкнул Дрозд. – Руки!
Она поспешно отдернула протянутую ладонь.
– Не трогай, – уже спокойнее проговорил он. – У него позвоночник может быть поврежден. Подожди…
Он исчез и через минуту вернулся с куском фанеры.
– Консьержка дала, – запыхавшись, объяснил он. – Сейчас мы его…
За ним подошли пенсионеры, остановились в отдалении, вытягивая шеи.
– Неужели живой? – крикнул мужчина.
– Живой! – хрипло отозвалась Света и не узнала свой голос.
– Ну, дай бог…
Они потоптались, но не ушли.
Дрозд очень осторожно подсунул фанеру под котенка, стараясь не сдвинуть его.
– Может, все-таки помочь? – робко спросила издалека женщина.
– Да, пожалуйста!
Мужчина неловко перелез через заборчик и подбежал, переваливаясь с ноги на ногу.
– Берите с другой стороны, – попросил Дрозд. – Дотащим его до машины – и на заднее сиденье.
Они вдвоем донесли импровизированные носилки до «Хонды» и бережно погрузили внутрь, пока Света держала дверь.
– Сядешь рядом, – распорядился Дрозд. – Положи руку на него сверху, только аккуратно, не дави. И придерживай, пока едем.
– Ваш котик, барышня? – сочувственно спросил пожилой мужчина. Света только теперь разглядела его, и вдруг вспомнила: она как-то фотографировала их скотча, когда тот был щенком.
Она кивнула и проговорила:
– А у вас Денди.
– Да, Денди… – Он помялся, подбирая слова. – Вы не переживайте раньше времени. Кошки – они знаете какие живучие! Только вы уж на окошко его не пускайте…
Последнюю фразу он крикнул уже им вслед: машина плавно тронулась с места.
– Я не пускала, – сказала Света.
Но ее услышал только Дрозд. Он бросил в зеркало испытующий взгляд.
– Что? – не поняла Света.
– Ничего. Как Тихон?
– Не шевелится, – с отчаянием сказала она. – Леш, он вообще не двигается!
– Он и не должен двигаться. Глаза открыты?
Света заглянула в лицо Тихону.
– Закрыты…
– Придерживай его и больше ничего не делай.
Света не могла бы ничего сделать, даже если бы и захотела. Она молча держала ладонь на теплом тельце, не давая коту упасть. «Он маленький и легкий», – сказал Дрозд, и был прав. Тихон как будто уменьшился в размерах.
Светой все сильнее овладевала уверенность, что теперь он действительно умер.
– Куда мы едем?
– В ветклинику.
– Далеко еще?
– Пять минут. Там хорошие врачи. Я всех котов у них лечил.
«Там хорошие врачи, – повторяла Света как заклинание, пока они ехали. – Хорошие врачи. Они помогут».
Наконец они завернули во двор жилого дома, где над крайним подъездом светилась вывеска ветеринарной клиники.
Она не удержалась и прикоснулась к пушистому лбу котенка.
– Почти приехали!
И, словно отзываясь на ее прикосновение, Тихон издал тот же приглушенный, сдавленный стон, пугающе похожий на человеческий.
– Тишенька, потерпи, мой хороший! – попросила она, сглотнув. – Сейчас тебе помогут. Еще чуть-чуть – и все будет в порядке! Потерпи, дружочек, потерпи, маленький…
И все время, пока они вытаскивали котенка из машины, несли его в клинику, сидели в ожидании врача, она продолжала разговаривать с ним. Боясь, что если перестанет говорить, он точно умрет. Никакой логики в этом не было, но здравый смысл на этот раз молчал.
Наконец появился ветеринар – круглоголовый, лысый, с широченными ладонями, в каждой из которых могли поместиться трое таких, как Тихон. С Дроздом поздоровался как с хорошим знакомым и кивнул на кота:
– Что у нас? Выпаданец?
– Пятый этаж, – быстро сказал Дрозд.
Лысый поморщился.
– Асфальт?
– Земля.
– Понял. Несем в третий. Тамара! Тома! – громогласно позвал он.
Из соседнего кабинета выплыла румяная Тамара с косой, уложенной на голове калачом.
«Почему они все такие медленные? – с ужасом подумала Света, глядя на нее. – Она выглядит так, будто ее оторвали от чая с баранками. А этот доктор! Он посмотрел на меня, словно я разносчик лишая. И почему они все еще ничего не делают?!»
Ветеринар присел рядом с Тихоном, которого Света держала на коленях вместе с фанеркой. Покачал головой, и Света похолодела.
«Сейчас он скажет, что все бесполезно. Что они не возьмутся его лечить».
– Эх ты котинька-коток… – вдруг протянул врач. – Хвостик серенький, животик беленький. Пойдем, посмотрим тебя.
Они с Дроздом понесли котенка в тот кабинет, где скрылась Тамара. Света дернулась было за ними, но лысый скупо бросил, не взглянув на нее:
– Вы – здесь. Мешать не надо.
И Света растерянно опустилась на место. Разве она стала бы мешать?
Потекли минуты. Она прислушивалась, но из-за двери не доносилось ни звука. Воображение рисовало картины одну хуже другой, и Света почти обрадовалась, когда в коридоре появился сухопарый старик в пальто и сел напротив нее. Теперь хоть что-то отвлекало ее от безнадежных мыслей.
Света заставила себя рассмотреть его. Небритое морщинистое лицо с суровым взглядом, узкие поджатые губы. И на улице, и в клинике было тепло, но он упорно кутался в свое пальто.
С ним не было никакого животного. Света только успела удивиться, зачем же он пришел к ветеринару, как старик каркнул, обращаясь в пространство:
– Не понимаю! Зачем заводят этих… – он скривил губы, – этих вот кошечек! Собачек! Вот вы, девушка! – он устремил на нее недоброжелательный взгляд. – Вы здесь с кем?
– У меня кот, – выдавила Света.
Горло снова сжал спазм. Было бы легче, если бы она могла заплакать.
– И зачем он вам?
Света положила руку на горло и откашлялась. Что он хочет от нее, этот противный, злой старик, ненавидящий животных? Разве ему требуется ее объяснение? Вовсе нет. Ему нужен лишь объект для того, чтоб выплеснуть раздражение на мир.
Почему же так трудно дышать…
