Несколько позже, уже в конце июня, боец–связист этой героической дивизии Девитяров повторил ноябрьский подвиг политрука Николая Фильченкова и краснофлотцев Василия Цибулько, Юрия Паршина, Ивана Красносельского и Даниила Одинцова, которые ценою жизни остановили фашистские танки у Дуванкоя.
Девитяров восстанавливал на линии связь с соседней частью и был окружен прорвавшимися фашистскими автоматчиками. У связиста были автомат и гранаты, он стал отбиваться, не подпуская к себе врагов. Появившийся тут немецкий танк повернул на залегшего в кустах красноармейца. И тогда Девитяров, прикрепив к поясу последние гранаты, бросился под танк, подорвал его.
Невозможно перечислить все совершавшиеся в те дни подвиги. Стремление задержать врага во что бы то ни стало придавало нашим людям необыкновенную силу. Их упорство, стойкость, воля к победе нередко приводили фашистов в смятение.
Четыре дня отбивала атаки гитлеровцев рота 386–й дивизии во главе с политруком Михаилом Гахокидзе. Перед позицией роты полегло до восьмисот немецких солдат. А когда враги в конце концов подступили к окопу, в котором вместе с Гахокидзе были три красноармейца — Петров, Джимбаев и Шомин, политрук поднял их в отчаянно–дерзкую контратаку. Пустив в дело противотанковые гранаты и ручной пулемет, они перебили еще десятки гитлеровцев. Политрук Гахокидзе стал Героем Советского Союза.
Дорого обходился врагу каждый день длившегося уже недели штурма. Но сдерживать натиск фашистов становилось все труднее. Отсутствие резервов вынуждало постепенно сокращать фронт.
В первом секторе, у Балаклавы, доблестно сражалась 109–я дивизия. Командир ее П. Г. Новиков был в это время уже генерал–майором, а военком А. Д. Хацкевич — бригадным комиссаром.
Наступавшая на этом направлении 28–я немецкая пехотная дивизия понесла такие потери, что фактически сделалась небоеспособной. А наш 456–й полк, отразивший все ее атаки, до самых последних дней июня удерживал свои позиции.
Другой — 602–й полк дивизии генерала Новикова (им командовал подполковник П. Д. Еродеев, а военкомом был батальонный комиссар В. В. Прохоров), отбиваясь от двух немецких дивизий, уничтожил свыше 3 тысяч вражеских солдат и 18 танков.
Не могу не сказать особо об одной роте этого полка, о ее вожаках–коммунистах. Она держалась на своем рубеже и тогда, когда фашистские танки били по окопам в упор. Политрук Ткаченко, заменивший командира роты, вновь и вновь поднимал бойцов в контратаки. После того как он был убит, командование принял заместитель политрука Афанасьев. При отражении новой вражеской атаки погиб и он. Тогда остатки роты возглавил парторг Пономарев. Враг подтянул резервы с танками, но наши бойцы опять отбили атаку, уничтожив пять танков.
А вот как кончился бой на другом участке обороны все той же дивизии. Здесь остались в строю шестеро: лейтенант Шостак, сержант Кальманов, младший сержант Пархоменко, красноармейцы Буянов, Захаров, Игольников. Кончились патроны, но еще оставалось по две гранаты на каждого. Все по команде бросили во врагов по одной. «Рус, сдавайся!» — кричали наседавшие фашисты. Тогда Шостак, прижав к себе последнюю, противотанковую, гранату, ринулся вперед и взорвал ее, прыгая в немецкий окоп. Его примеру последовали и пятеро остальных.
В 109–й дивизии прославился разведчик и снайпер П. Д. Линник. В июньских боях он уничтожил 3 танка, истребил — вдобавок к 60 фашистам, числившимся на его снайперском счету раньше, — до 50 вражеских солдат и офицеров. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июня 1942 года он был удостоен звания Героя Советского Союза.
В том же указе, дошедшем до Севастополя в страдные дни июньских боев, были имена ефрейтора Ивана Богатыря и политрука Георгия Главацкого, также отмеченных Золотой Звездой Героя. Оправдав свою громкую фамилию, Богатырь в течение многих часов один (все его товарищи были выведены из строя) удерживал высоту под Балаклавой. Раненный, он переползал от пулемета к пулемету — и выиграл этот неравный бой. А политрук Главацкий, заменив убитого комбата, возглавлял при отражении июньского штурма один из батальонов 381–го стрелкового полка и был для всех бойцов примером самоотверженности и бесстрашия.
Так сражались приморцы. Но, блокированные и со стороны моря, мы перестали получать боеприпасы, не могли восполнять потери в людях.
К 29 июня невозможность дальнейшей обороны города определилась окончательно. 30 июня Ставка дала командующему СОР вице–адмиралу Ф. С. Октябрьскому указание оставить город.
Бои в районе Херсонеса продолжались до 4 июля. Отдельные, изолированные уже друг от друга группы держались и дольше, до 9–12 июля.
Восемь месяцев обороны, навеки сделавшие Севастополь городом–героем, показали всему миру, на что способны простые советские люди, воспитанные партией Ленина. И история не забудет, что стойкости и мужеству, отваге и героизму защитники Севастополя учились у воинов–коммунистов.
Генерал–лейтенант Т. К. КОЛОМИЕЦ
ЧАПАЕВЦЫ СТОЯЛИ НАСМЕРТЬ
Третий сектор вступает в бой
Наша 25–я стрелковая Чапаевская Краснознаменная ордена Ленина дивизия, которой я командовал в 1941 —1942 гг., участвовала в обороне Одессы и Севастополя в составе 31–го Пугачевского, 54–го Разинского и 287–го стрелковых полков, 69–го и 99–го артиллерийских.
После эвакуации из Одессы дивизия, в связи с ухудшением обстановки в районе Ишуньских позиций, была спешно, без надлежащей подготовки выдвинута на север Крыма. Не имея достаточного прикрытия с воздуха, испытывая острую нехватку боеприпасов, особенно для противотанковых пушек, мы понесли там в боях 26— 28 октября большие потери, а затем вместе с остальными войсками Приморской армии начали по приказу командарма отходить на юг.
Крупные силы врага, прорвавшиеся в Крым, устремились, опережая наши части, в глубь полуострова. В этих условиях потребовались огромные усилия, чтобы не дать противнику зажать и уничтожить нас по пути к Севастополю в Крымских горах.
2 ноября нашу колонну атаковали на марше 12 фашистских танков. Командир первого дивизиона 69–го артполка капитан В. А. Одинец, не растерявшись, обеспечил быстрое открытие огня, и 8 танков были подбиты и сожжены. На следующее утро мы достигли селения Бия-Сала (Верхоречье). Здесь выяснилось, что дальше путь перерезан: селения Шуры и Улу–Сала (Зеленое) заняты немцами. И чапаевцы, и другие части Приморской армии, находившиеся в этом районе, оказались в весьма трудном положении.
Только нашему Пугачевскому полку удалось в этот день прорваться южнее Шуры. Другие части пройти вслед за ним не смогли: меньше чем через час прорыв в немецкой обороне был перекрыт силами, переброшенными от Бахчисарая.
Вечером 3 ноября командарм И. Е. Петров, уже прибывший с полевым управлением армии в Севастополь, вызвал меня на радиостанцию 95–й дивизии. Командарм приказал мне возглавить группу войск в составе 25–й, 95–й дивизий и части сил 172–й и выводить ее к Севастополю кратчайшим путем через Керменчик, Ай–Тодор, Шули. Оценив обстановку в районе Шуры, я пришел к выводу, что с наличными силами нам здесь не пробиться, и принял решение вести войска обходным путем, нанеся удар в направлении Улу–Сала. Действовать надо было быстро: я не сомневался, что с рассветом противник атакует нас с трех направлений.
В 2 часа ночи 4 ноября наши подразделения под проливным дождем окружили Улу–Сала, захватив врасплох спавших в селении немцев. Как грозовое эхо, грянуло в горах русское «ура». Бой вели штыком и гранатой — огня было приказано не открывать, чтобы не поразить своих. Разгромив передовой отряд противника в составе батальона мотопехоты и противотанкового дивизиона, мы захватили 18 орудий, 28 станковых пулеметов, много автомашин.
Прорвавшись через Улу–Сала, мы вышли к утру 5 ноября в район Гавро (Отрадное). Тут враг снова преградил нам путь. Но помогла хитрость: разведка обнаружила не обозначенную на карте дорогу, и мы имитировали наступление по ней, а в это время основные силы предприняли обходный маневр. Под удар нашей артиллерии попала вражеская мотомехчасть. Горели машины и автоцистерны, рвались боеприпасы… И мы вышли наконец на шоссе.
После этого приняли все меры, чтобы побыстрее перебросить к Севастополю прежде всего артиллерию. Для этого использовали и армейские машины, и все, которые удалось раздобыть. К вечеру 7 ноября наши артиллеристы были уже в районе Севастополя, а утром 8–го открыли огонь по врагу с отведенных им позиций.
К исходу дня 9 ноября и стрелковые полки Чапаевской дивизии заняли оборону на северо–восточных подступах к Севастополю (кроме 31–го Пугачевского, направленного временно в другой сектор). Наша дивизия составила основу третьего сектора Севастопольской обороны, а я стал его комендантом. В мое подчинение поступили 3–й полк морской пехоты и 2–й Перекопский полк, тоже состоявший из моряков, а на некоторое время также и 7–я бригада морской пехоты.
