– Он тебя предал?
– Он привел меня к засаде лучников Благих, вооруженных стрелами из холодного железа.
– Я об этом еще не слышал. Он понесет свою кару.
– Уже понес, – сказала я.
Оба повернулись ко мне.
– Что ты говоришь, Мерри? – переспросил Дойл.
– Онилвин мертв.
– Но чья рука его убила? – спросил Мистраль.
– Моя.
– Что? – воскликнул Мистраль.
Дойл взял меня за плечо и вгляделся в мои глаза.
– Что произошло, пока я валялся в той больнице?
Я рассказала им самый короткий вариант, какой смогла. Меня забросали вопросами о Дикой охоте, а Дойл обнял меня, когда я подтвердила, что Ба умерла.
– В том, что Благие встали у ворот слуа, есть моя вина. Я отослала тех Благих, что были захвачены Дикой охотой, обратно к Таранису с посланием – что я убила Онилвина собственноручно и что чаша выбрала меня своей хранительницей.
– Почему ты показала им чашу, несмотря на запрет королевы? – спросил Мистраль.
– Пришлось, чтобы спасти твою жизнь.
– Ты спасла меня с помощью чаши?
– Да.
– Не стоило тратить на меня ее магию. Тебе надо было спасать Дойла и Шолто, но я такого риска не стою.
Дойл посмотрел на меня.
– Он не знает, – сказала я.
– Похоже, что нет.
Мистраль переводил взгляд с меня на Дойла.
– Чего я не знаю?
– Я не просто так упомянула имя Клотры, Мистраль. Она родила одного сына от трех отцов, а я рожу двоих детей – от шести мужчин.
– Шесть королей? Что ты будешь делать с ними всеми, принцесса?
– Мередит, Мистраль. Зови меня по имени. Если уж я ношу твое дитя, можем хотя бы обращаться друг к другу попроще.
Секунду Мистраль молча на меня таращился, потом покачал головой и повернулся к Дойлу.
– Она говорит загадками. Если я в числе отцов, королева должна была меня освободить и отпустить в Западные земли.
– Мы узнали обо всем за минуты до того, как король похитил Мередит. Так что тебя не могли отправить в Западные земли, поскольку мы сами были в Сент-Луисе и здесь, в стране фейри.
– А она не знала, что я в числе отцов? – спросил Мистраль.
– Я сообщил ей, что Мередит беременна, и назвал отцов поименно.
– Она сняла с меня цепи, но ничего не сказала.
Он повернулся ко мне. В глазах у него смешалось множество цветов: словно по небу плыли разноцветные облака. Он, видимо, не знал, что и думать, и в чувствах разобраться не мог, и его растерянность отражалась в глазах.
Я шагнула к нему, взяла за руку и заглянула в растерянные глаза:
– Ты будешь отцом, Мистраль.
– Но я был с тобой всего лишь дважды.
Я улыбнулась.
– Разве ты не слышал поговорку – и одного раза хватит?
Он улыбнулся – слегка неуверенно – и глянул на Дойла.
– Это правда?
– Да. Об этом сказало видение, говорившее не с одной только Мередит. Мы оба с тобой будущие отцы. – Дойл блеснул белоснежной улыбкой на черном лице.
Лицо Мистраля осветилось. Глаза стали вдруг голубыми, как ясное летнее небо. Он дотронулся до моего лица – осторожно, словно боялся повредить.
– Беременна моим ребенком?
– Да, – сказала я.
В его глазах появились облака – будто тень настоящих облаков. Глаза приняли цвет дождливого неба, и этот дождь пролился на его очень мужские, бледные щеки. Он плакал – этой реакции я меньше всего ожидала от Повелителя Бурь. И в спальне, и в битве он всегда был яростен и свиреп, а теперь он, единственный из всех, заплакал, узнав, что станет отцом. Каждый раз, когда мне кажется, что я понимаю мужчин, я ошибаюсь.
Голос его звучал слегка надломлено:
– Почему она мне не сказала? Почему пытала, если я совершил то, чего она хотела больше всего на свете, по ее словам? Она мечтала о появлении наследника ее династии, но именно за это она меня пытала. Почему?
Не надо было объяснять, кто эта «она». Я давно заметила, что многие стражи только так и называют королеву Андаис. Она, их королева, полностью распоряжалась их судьбой. Она столетиями была единственной женщиной, к которой они имели шанс прикоснуться.
Мне нечего было сказать, кроме одного:
– Не знаю.
Дойл взял своего товарища за плечо.
– Уже много лет логика не властна над королевой.
Вежливый способ сказать, что Андаис сошла с ума. Это правда, но говорить такое вслух вряд ли мудро.
Я дотронулась до другой руки Мистраля. Он дернулся, словно я его ударила.
– Если она узнает, что страна обручила вас с Шолто, она сочтет это предлогом вернуть себе прочих стражей.
– Она не может отнять у меня отцов моих детей, – сказала я, но в голосе у меня было больше уверенности, чем в сердце.
Мистраль произнес мои опасения вслух.
– Она королева и поступает как хочет.
– Она поклялась отдать вас мне, если я приму вас в свою постель. Она станет клятвопреступницей, а Дикая охота снова существует и клятвопреступникам, даже королевского рода, от нее не уйти.
Мистраль схватил меня за руку, сильно, до боли.
– Не угрожай ей, Мередит. Ради любви самой Богини, не давай ей повода разглядеть в тебе угрозу.
– Ты делаешь мне больно, Мистраль, – тихо сказала я.
Он ослабил хватку, но не убрал руку.
– Не думай, что ты в безопасности, если носишь внуков ее родного брата.
– Я знаю, что безопасности в стране фейри я не найду. Именно поэтому мы как можно скорее должны уехать в Лос-Анджелес. Нам надо выдвинуть обвинения против короля и вытащить его под камеры и микрофоны журналистов. Нам надо уехать из волшебной страны. Та самая магия, что позволяет нам творить великие чудеса, может стать оружием против нас. – Я повернулась к Дойлу, положила ладонь на его руку. – Богиня предупредила меня, что сидхе не вернулись к ее образу мыслей. У нас здесь слишком много врагов. Нам надо уехать в город и окружить себя металлом и техникой. Это ограничит их возможности.
– И наши тоже, – сказал Мистраль.
– Да, но вне магии волшебной страны мои стражи сумеют защитить меня клинками и огнестрельным оружием. Я им доверяю.
– Волшебная страна нашла нас и в Лос-Анджелесе, Мерри, – напомнил Дойл.
Я кивнула.
– Да, но чем ближе мы к волшебным холмам, тем больше врагов может собраться вокруг. Я не уверена, что Благие мне враги, но они и не друзья. Они хотят завладеть мной и магией, которую я несу.
– Значит, нам надо вернуться в Лос-Анджелес, – подытожил Дойл.
– Шолто не может бросить свой народ в осажденном Благими холме, – сказал Мистраль.
– И мы не можем, – согласилась я.
– Что ты намерена делать, Мередит? – спросил Дойл.
Я покачала головой.
– Не знаю точно. Понятно, что мне надо убедить Благих, что слуа меня не похищали. И убедить их в том, что чашу у меня ни отнять, ни похитить не удастся.
– Они требуют и тебя, и чашу, – сказал Мистраль. – Видимо, они понимают, что она приходит лишь в твои руки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
