– Прошу прощения, – вмешался Дойл. – Но разве у слуа этот вопрос решается простым голосованием?
Тарлах даже не обернулся:
– Бывало и такое.
Несколько минут мы шли молча. Ситхен слуа во многом походил на ситхен Неблагих – темные каменные стены, холодный выщербленный камень пола. Но энергия была другой. Та пульсирующая, гудящая энергия, что всегда ощущается в холмах фейри, если не закрываться от нее нарочно, слегка отличалась. Примерно как различия между «порше» и «мустангом»: обе – машины представительского класса, но одна мурлыкает, а вторая рычит. Ситхен слуа – рычал, и его сила звала меня все громче и громче.
Я остановилась так резко, что Дойлу пришлось схватиться за мое плечо, чтобы в меня не влететь.
– В чем дело? – спросил он.
– Мы позвоним позже. Я нужна Шолто, нужна прямо сейчас.
– Твое присутствие рядом с ним никого не успокоит, – сказал Тарлах.
– Знаю. Я на их вкус слишком сидхе. Но им нужно видеть силу. Ситхен говорит с нами. Ты слышишь?
Тарлах удивленно вытаращился на меня.
– Слышу, но я ночной летун.
– Он ревет все громче, словно надвигающаяся буря. Мне надо быть рядом с Шолто в его противостоянии с народом.
– Ты слишком сидхе, чтобы ему помочь, – сказал Чаттан.
Я мотнула головой:
– Ваш ситхен так не думает. – Всей кожей я ощущала вибрацию, словно прислонилась к работающему мотору. – Нет времени. Ситхен выбрал Шолто своим царем, так прежде делали все ситхены. Он не примет другого царя, а ваш народ к нему не прислушивается.
– Если ты вправду царица Шолто, если ситхен действительно говорит, попроси его открыть отсюда путь в палату совета. Пусть он с тобой говорит, но станет ли слушать?
Я вспомнила, как стена закрылась против высказанного мной желания, но там желание было мое, и мне мешал новый царь. Сейчас сам ситхен хотел определенных действий, и наши желания совпадали. Мы хотели помочь нашему царю.
– Ситхен, открой нам путь к твоему царю, в палату совета.
Вибрирующая энергия взревела так, что перекрыла все звуки. Я даже потеряла равновесие на секунду и чуть не ухватилась за обтекаемое мускулистое тело Тарлаха. То ли потому что я потянулась к летуну, а не к сидхе, то ли по другой причине, но коридор перед нами вдруг оборвался и превратился в отверстие большой пещеры. Видны были ряды скамей большого амфитеатра, заполненные слуа.
На песчаной арене стоял Шолто, а напротив него – громадный, почти с него ростом ночной летун. Увидев нас, он с визгом взметнул расправленные крылья, и Шолто повернул к нам удивленное лицо. Он только и успел сказать: «Мередит», как летун бросился на нас. Тарлах взлетел наперехват, и они сплелись в воздухе клубком щупалец и крыльев.
– Напрасно ты пришла, – сказал Шолто, но взял меня за руку, а на скамейках волнение перерастало в смуту. Слуа дрались между собой.
Глава девятнадцатая
Татуировки у нас на руках внезапно ожили – не стали настоящими розами, но вспыхнули, засветились. Воздух залил густой аромат роз и пряных трав. Я ощутила тяжесть венка у себя на волосах – короны из роз и омелы. Даже не глядя, я знала, что у Шолто на голове такая же корона: туманная дымка цветущих трав на светлых волосах.
Дождем посыпались лепестки роз, но не розовые и лиловые, как прежде – сплошь белые.
Драки почти прекратились, шум утих. К нам повернулись удивленные лица с вытаращенными глазами, и на миг я подумала, что удастся уладить дело миром, но тут крик возобновился.
– Сидхе! Они сидхе! – вопили одни.
– Измена! Нас предали! – кричали другие.
Дойл у меня за спиной сказал Шолто, не мне:
– Нам нужно оружие.
Я подняла лицо к водопаду белых лепестков, ощущая кожей их легкие прикосновения. И сказала в никуда:
– Нам нужно оружие.
У Шолто в руках были костяное копье и кинжал. Я стояла чуть поодаль, безоружная. Земля под нашими ногами задрожала и раздалась расщелиной. Дойл с Мистралем схватили меня и оттащили назад, но мне не было страшно. У меня в ушах громадным волшебным мотором взревела магия ситхена.
Щель открылась шире и замерла. Вглубь нее уходила белая спиральная лестница – сияющая, словно изделие Благого двора. Только перила у нее были из человеческих костей и еще из чьих-то – совсем уже не человеческих.
Затих шум разверзающейся земли. Беззвучно и неподвижно застыли слуа. Слышалось только, как шелестят падающие лепестки роз, подобно осыпающимся сугробам.
И в этой тишине послышался стук шагов и шелест одежд. Звук шел от лестницы. Вот появилась первая фигура, одетая во все белое, скрытая под плащом и мантией, которые в стране фейри не носили веками. Руки, еще белее одежды, держали за рукоять меч. Мне сначала показалось, что это просто белая кожа, лунная, как у меня или Шолто, но когда существо поднялось выше, я увидела, что это не кожа, а кость. Белую рукоять меча сжимали руки скелета. Клинок тоже казался слишком белым, хотя блестел он как металл, не как кость.
Скелет был высок, не ниже сидхе. Лицо-череп обернулось к нам из-под прозрачной вуали, глядя прямо на меня пустыми глазницами. Повернувшись к Шолто, скелет протянул ему меч.
Шолто помедлил секунду и взялся за рукоять. При этом он коснулся костяной руки, но, кажется, не заметил. Скелет шагнул через растущую лужицу лепестков – длинный шлейф мантии казался жутким подобием шлейфа невесты, и скелет – нет, женщина в виде скелета – остановилась сбоку от нас, ожидая.
Вторая фигура казалось копией первой: та же белизна, та же скелетообразность, та же прозрачная вуаль на голом черепе. Эта протянула Шолто белый матерчатый пояс и ножны. Он их взял, опоясался и вложил в ножны меч.
Поднялся третий скелет – на этот раз со щитом, таким же белым, как меч. Резьба на щите изображала скелеты и тварей со множеством щупалец. Я бы решила, что это осьминоги или другие глубоководные создания, если бы не повидала слуа в первозданной их форме.
Дева-скелет подала Шолто щит. Едва он оказался на плече царя, как ситхен вокруг нас взревел. По-настоящему взревел, вслух, как некий огромный зверь.
Можно было думать, что на этом шествие скелетов закончится, но мне видна была лестница и новые фигуры на ступеньках. Изгиб лестницы не давал разглядеть, сколько их всего – но не одна, это точно.
Следующий скелет направился ко мне. В руках у него был светлый меч, не белый, а кремового цвета, переходящего у рукояти почти в телесный. Я протянула к нему руку, но Дойл тронул меня за плечо:
– Берись за него только той рукой, что несет силу плоти, Мередит. Это клинок Абен-дул. Если до него дотронется тот, кто не владеет рукой плоти, он погибнет – так же, как от руки плоти.
Пульс у меня мгновенно зачастил так, что даже дышать стало трудно. Рука плоти – самое жуткое волшебство, которым я владею. Я могу вывернуть живое существо наизнанку или сплавить два разных существа в один вопящий комок. Но сидхе от такого не умирают. Нет, они живут, заходясь криком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
