Уиндермер рассеянно чертила карандашом по копии объявления о розыске преступников.
— Нет. А зачем?
— Они провернули столько дел, а мы никогда и не узнали бы об этом, если бы не убийство Бенетью.
— Возможно, но это не значит, что я должна стать их психоаналитиком.
— А мне хочется узнать, насколько они соответствуют моим представлениям. Мне хотелось бы взглянуть в глаза Артуру Пендеру и понять его. Я хочу знать его мотивы.
Уиндермер подрисовала Пендеру на фотографии усы.
— Судя по тому, как развиваются события, Стивенс, вам представится такая возможность. Но мне лично хочется одного — чтобы они скорее очутились за решеткой.
Стивенс грустно рассматривал остатки кофе на дне своей чашки.
— Вам наконец надоело?
— Вовсе нет. Просто я думаю, что мотивы преступников переоценивают. Преступление для них — это работа, рутина. Ну какие тут могут быть особенные мотивы? Главное, что мы знаем кто и знаем как. Почему — уже не важно. Это неинтересно. А интересно перехитрить этих ребят, опередить их на полхода, поймать и запереть в тюрьму.
— Знаете, я думаю, что под конец мы оба получим то, чего хотим.
— Согласна, — кивнула Уиндермер. — Холл!
Не прошло и десяти секунд, как Холл возник в дверях.
— Да? Что случилось?
— Вы сообщили ей?
— Сообщил.
— Ее вырвало?
— Нет, — покачал головой Холл. — Она расплакалась и сказала своему адвокату, что говорить отказывается.
— Ну и пусть ее, — отмахнулась Уиндермер. — Она нам больше не нужна. У вас есть другие подробности о Цинциннати?
— Значит, так, у них последняя модель «форд-эксплорера» с флоридским номером и разбитым пассажирским окном. Номер, правда, неизвестен.
— Может быть, в больнице засекли?
— Нет. В больнице камера позапрошлого века, запись слишком мутная, чтобы что-то разглядеть. Но мы точно знаем, что машина темно-зеленого цвета.
— Ценная информация, — заметил Стивенс. — Что-нибудь еще?
— Уиттейкер говорит, что они едут в Детройт за Мэри. У них автоматы, несколько штук. Еще она говорит, что, прежде чем отвезти ее в больницу, они заезжали на железнодорожный вокзал и вернулись с почтовыми конвертами в руках. Понятия не имею, что это значит.
— Может быть, им кто-то послал деньги? — предположила Уиндермер.
— Скорее документы, — сказал Стивенс. — А если так, то на вокзале должен остаться четвертый конверт, адресованный Стирзакеру. Узнайте, пожалуйста, так ли это и есть ли на нем адрес отправителя.
— И держите нас в курсе насчет показаний Уиттейкер. Думаю, ей есть что рассказать об этом Зике из Майами.
— Есть! — Холл, дурачась, отдал салют и исчез.
— Дети, — фыркнула Уиндермер, когда он ушел. — Скоро наша контора превратится в детский сад.
— А я думал, что вы сами состоите в молодежном отряде, — сказал Стивенс.
Уиндермер шутливо ущипнула его за руку.
— Спасибо. Наверное, я состарилась раньше времени. Ну да ладно, — она отодвинула в сторону исчерканный портрет Пендера, — нужно усилить охрану в тюрьме, развесить фотографии Сойера и Пендера на каждом углу и останавливать для проверки все автомобили с флоридскими номерами, не только зеленые «форды». Если ребята пока не здесь, то где-то поблизости. Мы должны быть готовы к встрече.
— Так точно. — Стивенс откинулся на стуле и посмотрел в окно.
«Ну что, Пендер, — думал он, — что ты теперь будешь делать?»
73
— Эй, Тесса, это я, Мэтт, — ворковал в трубку Сойер, прижимая телефон к груди.
Пендер сидел поодаль, слушал и наблюдал. Обыкновенно баритон Сойера повышался на две октавы, превращаясь в тенор, когда он звонил сестре или бабушке. Или его подобие — вот как сейчас, потому что обломки зубов и вздувшиеся от побоев губы сильно затрудняли речь, но он тем не менее, с гримасой отчаяния на лице, пытался передать свои чувства женщине, которую любил, как никого другого.
Интересно, что у Сойера никогда не было постоянной подруги. Он легко знакомился с девушками и любую умел соблазнить в первую ночь — лишь для того, чтобы утром выгнать и забыть. Зная, как он любит свою сестру, Пендер подозревал, что он ищет ее черты в каждой женщине, но, очевидно, не находит.
— Да, я понимаю, — мычал Сойер, — прости, Тэсса, я врал тебе.
Крот, бывало, так здорово высмеивал голосовые метаморфозы, происходящие с Сойером во время междугородних телефонных звонков, что Пендер всякий раз не мог удержаться от смеха. Но сейчас, слушая, как Сойер борется с дрожью в голосе, он и не думал смеяться.
— Сам-то я в порядке, — говорил Сойер, — мне просто больно за тебя.
Когда Пендеру надоело подслушивать, он включил телевизор, улегся на кровать и задумался. А он-то кому позвонит, если захочет попрощаться? Интересно, что сказали бы его родители? Что они подумали, когда к ним заявились агенты ФБР? Наверное, им было все равно. У него нет никого, кроме Мэри. Она и есть его семья. О ней единственной он тоскует. И ему даже нравится это чувство, потому что оно позволяет ему ощутить, что он до сих пор жив.
Вечером Тиффани выходила купить чего-нибудь из еды и вернулась с пачкой дешевых крекеров и свежим выпуском «Фри пресс».
— А я присмотрела подходящего клиента, — объявила она, широко улыбаясь, и показала им статью в газете с фотографией лысеющего белого мужчины лет сорока пяти. Кинопродюсер Джейсон Кардинал — молодая жена, двое маленьких детей и дом в фешенебельном пригороде.
— Здесь написано, что за прошлый год он наварил пятнадцать миллионов, — сказал Сойер. — Что ж, нехило.
— Лучше взять его жену, — предложила Тиффани, — он заплатит любой выкуп.
Пендер снова вспомнил Хейли Уиттейкер и покачал головой:
— Нет, это исключено. Дети и женщины — не наш контингент. — С самого начала он пытался подходить к делу рационально, убеждал себя, что жертвы не особенно страдают, попадая к ним в руки, но один взгляд на лицо Хейли заставил его устыдиться и понять, что это неправда. «Будь я проклят, если мы похитим женщину», — думал он.
Итак, последней их целью стал Джейсон Кардинал. Они снова забились в дешевый мотель близ трассы I-94 к северу от Детройта, где Пендер пытался составить план. Это станет самым амбициозным из их проектов, которому гарантирована широкая известность, чего он всегда так страшился и старался всеми средствами избегать.
Пендер знал, что его план, продиктованный отчаянием, никуда не годится. Но другого плана у него не было. Он не может допустить, чтобы Мэри гнила в тюрьме, пока он разгуливает на свободе. И если повезет, то с этими дешевыми номерами в захудалых мотелях будет покончено раз и навсегда. Дальше они будут спать в гамаках у океана.
По телевизору снова демонстрировали их фотографии. Его, Мэри и Сойера. Сойер сидит где-то на пляже с бутылкой «Короны» в руках и широкой глупой улыбкой, и опять они с Мэри на островах Сан-Хуан. При виде этого снимка Пендер невольно похолодел. Внизу бегущей строкой проходило сообщение: «Направляются в Детройт».
Что ж, ничего удивительного — Хейли успела обо всем проболтаться. Она, будучи в шоке, считает их ничем не лучше Д’Антонио, с той разницей, что Д’Антонио ей ближе.
Пендер прибавил громкости как раз в тот момент, когда диктор говорил о темно-зеленом «форде-эксплорере» с флоридским номером. Это было им на руку. Благодаря одному «ниссану», ржавеющему на парковке возле «Супер Кмарт», номер у них теперь был мичиганский, и тем самым они получали небольшую передышку.
— Ну все, все, мне пора, — говорил Сойер сестре, чуть не плача. — Не беспокойся обо мне, Тесса. Слушай, что бы ни случилось, я тебя люблю, понятно?
«Вот черт, он совсем расклеился», — не без страха понял Пендер.
Положив трубку, Сойер вздохнул, расправил плечи и обернулся. На лице его было совершенно непроницаемое выражение.
— Ну и дела, — произнес он своим обычным голосом. — Боже, я думал, что не вынесу этого.
74
Джейсон Кардинал жил в парковой зоне неподалеку от озера Сен-Клер, в просторном особняке красного кирпича. Перед домом был газон размером с футбольное поле. И вообще все вокруг говорило о том, что здесь живет крупный предприниматель.
Без четверти девять Кардинал вышел из дома, сел в ярко-красный винтажный «ягуар» и поехал на работу.
— Вот это да! — вытаращил глаза Сойер, увидев его автомобиль. — Он зимой гоняет на «ягуаре». Одна эта тачка тянет на тысячу штук.
— Значит, денег у него навалом, — сказала Тиффани, — и он с легкостью заплатит выкуп.
— Если бы дело было только в деньгах, — вздохнул Пендер, трогаясь следом по улице, — я бы и не волновался.
Кардинал привез их в промышленный парк, где находилось неприметное здание складского типа под вывеской «Кардинал рул студиос». Когда он вошел в здание, они смотались позавтракать, вернулись и встали на другой стороне улицы возле завода электроники. Включили радио и приготовились ждать. Через семь-восемь часов дешевых такос, теплой колы и глянцевых журналов дверь студии открылась, и Джейсон Кардинал снова вышел. Сойер тронул Пендера за плечо:
