Потом мы раскопали автоматы, и побежали на карьеры. Бегом, в полную силу. Стволы оказали качественными, не плевались, и не капризничали. На все про все ушло по пятнадцать патронов. Сурков стреляет лучше меня. Гораздо. Ну, это от бога. Вроде одно и то же делаем, но он лупит точно в центр, а я около. Тут же почистили оружие, вернулись и убрали в схрон. Снова пересекли дорогу, и бегом добежали до машины. Существенной деталью нашего плана было то, что из лесу мы опять выехали на Киевское шоссе. Попасть на него можно, только сделав большой крюк. То есть на автомобиль, едущий по своим делам, никто не обратит внимания и не свяжет его со случившимся на Московском шоссе.
Въезжая в Питер мы уже подробно все обсудили, и пришли к согласию. Только, Дух, нужно подумать, как глушить пленников. Я тут кое что придумал, потом покажу.
— И вообще, давай в эту Фиглю, сходим. Посидим, выпьем. Или у тебя планы?
— Фиглю?
— Ты, Дух, сам сказал, фигли нам эти Жигули? Получается, эта твоя рюмочная и есть — Фигля.
— Свежо! Только я встревожен. Не побеждает ли тебя, Сурков, зеленый змей?
— Ну-у-у-у… кому зеленый змей, а кому большой дружелюбный червяк цвета Изумрудного Города!
— Умеешь ты уговаривать! С другой стороны, погода не просыхает. Чем мы хуже? Только все же пойдем в ресторан. Надо сожрать что-то. То есть много. И, кстати! Мне рассказывали, что на улице Зодчего Росси — балетная школа. Одинокие, трепетные и порывистые газели ходят там табунами. Тебе нужно просто туда прийти! И выбрать. На крайняк, Серега, запишемся в балеруны. Что бы выбирать не только глазами но и наощупь…
Для разнообразия мы с Сурковым проснулись у меня дома. Но он в гостевой, а я в своей комнате. Причем когда я выполз в спортивном костюме, Сурков уже пил кофе, и что-то заливал хохочущим женщинам.
Я с утра неприветлив. Поэтому пробурчав про доброе утро, убежал под дождь и слякоть. Зато потом вкушал кофий с удовольствием и готовый. Так-то я бы не смог вынести сурковских рассказов, что Коля там, в институте, окружён алчными, беспринципными бабами. Они мечтают над ним надругаться. Давайте все за него молиться!
В общем, когда я уходил в институт, он ещё жрал Тамарины оладьи, и никуда не собирался. Иди-иди! У нормальных людей со второй пары занятия начинаются. Только такой идиот ты, мог попасть в образцово-показательный институт благородных девиц! Софья Игоревна, мне кажется, или Сурков бесится от зависти? Тома! Кончай его кормить! В общем, ушёл.
На первой паре Овчинникова, слегка стесняясь, озадачила:
— Коль, я познакомлю тебя с мужем. После занятий.
— Не понял.
— Ну, он встретит меня, и хочет тебя увидеть.
— Дай угадаю. Он ревнует. Рассказывая про меня, ты томно вздыхаешь? Я тебя понимаю, я и сам бы томно вздыхал, рассказывая обо мне! И вот, он решил узнать, на кого ты его поменяла? Может, давай все же будем скрывать нашу страсть?! Хотя бы от твоего мужа?
— Дурак! То есть, да! То есть тьфу, на тебя, Андреев! Совсем запутал!
— Давай по порядку. Твой муж придёт на меня посмотреть, я правильно понял?
— Ага. Он, вдруг, говорит вчера — давай я тебя с учёбы встречу? А чего ему меня встречать-то? Не встречал, не встречал, а тут собрался!
— Да не вопрос, Овчинникова. Руки распускать не буду, целоваться на набережной не станем. Пусть живет спокойно!
— Правильно Лишова говорит, дебил ты все же, Андреев, — она очевидно расстроилась.
— Ну не злись, Лен. Что нужно-то? Познакомиться? А ты уверена что этого достаточно?
Она поколебалась, но рассказала. Что вообще-то, она сама виновата. Сначала обсуждала по телефону с Лишовой статью, и какой я дурак, и как бы так сделать, чтобы Андреев все не испортил. Ну, муж и спросил, что за Андреев такой, никогда не слышал. А я, возьми да расскажи, что прикольный парень, сплошной ржач. Ты тогда ещё Проничевой, помнишь, сказал? Что настроение прожигать молодость в Сан-Франциско, а не это вот все! Коль, он и вправду ревнует.
Я внутренне хмыкнул. Нормальный парень, похоже, у Ленки в мужьях. Упреждающие встал в стойку. Я б тоже напрягся. Овчинникова мне, поначалу, здорово помогла. И устраивать ей семейные неприятности — просто свинство. А она — молодец. Не стала на самотёк пускать, а решила все подготовить. Чтоб без неожиданностей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глянул в окно, где, по закону Всемирного Бутерброда, отвратительная погода выходных, сменилась солнечным, волшебным, питерским понедельником. И мне пришла в голову идея.
— Лен, у меня идея. Давай я вас с мужем в кафе приглашу? Посидим, поболтаем. Беридзе возьмём. Снимем подозрения.
— Галька болеет. Аппендицит вырезали.
— Ни слова больше! Слушай план. После пары идём с тобой, и приглашаем Приходько. Ты честно объяснишь ситуацию. А я приглашу вас в «Кронверк», а?[3]
— А Приходько-то здесь при чем?
— Ленка, ты вот умная, а дура — дурой. Твой муж должен не просто увидеть меня. Он должен понять, что у нас ничего нет и не будет. А почему? Потому что я безнадежно влюблён. И мне не до тебя. Согласись, Приходько подходит больше всего.
— А она согласится?
— Дык поэтому и «Кронверк», а не Европейская, или Астория богомерзкая. Романтика! Да и вобще, ты уж постарайся ее убедить. Твой муж.
— Может Вику позовём?
— Ну уж нет! Ты же понимаешь, что Лишова — змея?
— Чего это?
— Того! Она твоему мужу будет улыбаться! Ты понимаешь?! И вместо сомнений у него, появятся сомнения у тебя! Или ты считаешь, что вашей любви нужны испытания?
— Скажи уж честно, что Вику боишься.
— Само собой…
Тут на нас посмотрел препод, и мы заткнулись. А после пары не стали откладывать, и пошли к Приходько. Вблизи она ещё великолепнее.
— Ира! — сказал я. — Намеки излишни, мы с Ленкой приглашаем тебя в кафе.
Приходько слегка прифигела, ибо ничто не предвещало. Да и вообще, кажется, у меня на потоке какая-то странная репутация. Тем не менее, я заручился ее принципиальным согласием. После третьей пары поехать с нами есть мороженое. И пошёл курить, оставив Овчинникову объясняться с ней на специальном женском языке.
После занятий мы, втроём, вывалились из главного корпуса, и вышли на набережную. Ленка подвела нас к высокому, выше меня, парню. Паша, Коля, очень приятно. Паш, мы с Ирой, Ленку в кафе зовём, ты как, за? Он тоже слегка прифигел, но Ленка схватила его за руку и мы перешли мостик. Там уселись в мою тачку и поехали на Добролюбова.
Считалось и считается что ресторан «Кронверк» — это дорого. Но во-первых — не очень. Но мне больше всего понравилось, что в эти, не самые богатые, времена, у ребят не возникло вопроса хватит ли денег. Нет, в финэке учатся не самые простые дети, но все же.
Мы славно посидели в Канатном баре. То есть на палубе. День выдался редкий. Безветренно. Ослепительное, низкое солнце отражалось от шпилей и куполов и ряби Невы. И с борта казалось, что сейчас баркентина отвалит и пойдёт вниз по течению. Петропавловка, Зимний, стрелка Васильевского острова, Адмиралтейство и Исаакий. Лёгкая свежесть от воды. Девчонки пили «Золотое» шампанское, Ленкин муж — коньячный пунш. А я скромно взял три разноцветных шарика мороженого и кофе.
Было очень весело. Я с удовольствием играл безнадёгу любви, да так, что Приходько попросила меня не переигрывать. Не такая уж она бездушная стерва. Паша с Ленкой ржали и рассказывали что они тоже поначалу страшно ругались. В общем, все нормально. Потом я всех развез по домам. Бг-г-г-г… Приходько скромно живет на улице Куйбышева. В доме номер пять. Дежурный милиционер у дома, собрался надругаться надо мной, когда я остановился и вылез из машины. Но, увидев Ирку, которой я открыл дверь, развернулся и пошёл в другую сторону. Про бойфренда Андрея Брежнева, конечно, врут. Но родня у Приходько непростая. Да и Овчинникова с мужем тоже. Живут на Никольской площади. Рядом с консервой и Мариинским театром. Тоже на канале Грибоедова. Через канал от Тамары.
