— Ага! Значит вас не нужно знакомить? — засмеялась Проничева.
— Конечно нет! — недовольно процедила Лишова. — Это Николай Андреев из параллельной группы. Силён как бык. И такой же умный.
— Это у тебя, Виктория, комплексы. Обидно, когда не ты, а кто-то другой — умный, сильный и красивый.
— Не выдумывай за меня обиды!
— Тогда старайся не скрипеть зубами, когда со мной разговариваешь!
— Я завтра косу сделаю, лучше ее дергай, чем языком трепать. А то как рот откроешь, стыдно за дурдом, что тебя отпустил.
— Вы видите, Наталья Олеговна, в каких условиях мне придётся создавать серьезную, взвешенную статью? Нападки, агрессия…
— Подождите! — Проничева нескрываемо веселилась. Овчинникова тихо хихикала. — Объясни, Коля, как ты намерен работать?
— Все просто. Лена соберёт материалы про Бреттон-Вудскую конференцию. Лишова по теории плавающих курсов. Потом я пройдусь по их писанине рукой мастера. Скомпилирую. Уберу излишнюю Ленкину основательность, и Лишовскую беспомощность. Добавлю современные примеры. Вам не стыдно будет ставить свою подпись!
— Надо же, ты и вправду знаешь, о чем речь. Отлично! Через неделю, покажете то, что получается.
Она, благосклонно кивнув, удалилась по коридору оставив меня с девчонками. Не дав им открыть рот, я заявил:
— Приступайте, девушки! Я хочу, чтоб Наталье Олеговне было не стыдно поставить мне пятёрку за ваши труды. Завтра, после третьей пары доложите, что и как будете делать. Не стесняйтесь, — добавил я Лишовой персонально, — откровенные глупости я поправлю. Пока!
И, не дожидаясь скандала, по быстрому ссыпался вниз по лестнице. В голове вертелась неясная мысль, что кажется это какая интрига.
Глава 42
Химера совести дана мне наказанием. Внутренний дискомфорт от того, как я поступил с Тамарой Пылаевой, обернулся ранней побудкой во вторник. Тамара ввалилась ко мне, и беспардонно разбудила. Она, надо сказать, достаточно быстро обрела черты фрекен Бок. В общем, вставай, нечего спать, мне нужно убираться. Я было начал бурчать, что вот уйду через два часа на учебу, и хоть обубирайся! Студент, Коля, всегда отоспится на лекциях. А мне прибраться нужно, мы, с Игоревной, по делам едем, некогда будет. Ты, Колька, грязью зарос, надумаешь девку привести — стыд и позор! В общем, убежал бегать. Вкушая утренний кофей, усиленно размышлял, что нужно как-то этих двоих перенацелить. Им делать нефиг, вот они обо мне и заботятся. Кружок кройки и шитья подыскать, что ли?
Я сбежал вчера от девчонок не от стеснительности. Весь день был распланирован. Иво сосватал нам своего знакомого, что продает видеомагнитофоны Сони. Это сейчас писк моды и неведомая народу хрень. Все говорят, но еще мало кто видел. А тут человек, из морей вернулся и привез, аж пять. И мы договорились встретиться у Апраксина около трех.
Сейчас нет выхода из института на Садовую. Что-то ремонтируют в институтском дворе. Поэтому, выйдя на Грибоедова, я повернул налево, и свернул в Банковский переулок. С удивлением увидел рюмочную. Общаясь с парнями с потока, да и с других факультетов, я про нее не слышал. Институтская публика предпочитает места более пафосные. Хотя, казалось бы — за углом! Пижоны. Решил как-нибудь забежать, удобное место.
Моряк Эдик, что торгует видики, узнал меня первым. Мы описали друг другу как выглядим, договариваясь о встрече. Кроссовки Нью Баланс, джинсы, черная куртка, красно-белая бейсболка. А я буду в джинсовом костюме и с сумкой Пума, сообщил он. Вышли из комиссионки, что торгует аудиотехникой, и пошли по Садовой в сторону Невского. В Союзе сейчас наладили производство советских видеомагнитофонов. Но не поспевают за спросом. Поэтому моряк Эдик, намерен серьезно заработать, и этого не скрывает. Он показал мне рекламные проспекты. И мы договорились, что я приеду к нему в Автово часов в пять. С деньгами и другом.
Расстались, не доходя Невского. Он пошел на метро, а я переулком вышел к Катькиному садику. И толкнул дверь Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина. Оформил себе читательский билет, и оставил заявку на несколько книг по МВФ, в том числе и на английском. Мне сразу же отказали по паре позиций. То есть не отказали, а сказали, что нужно иметь допуск, и бумагу от института, что я занимаюсь этой темой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Выйдя из библиотеки, я перешел Невский, и сел в одиннадцатый троллейбус. Вышел у кафе Минутка, и в это кафе зашел. И не стал уже себя сдерживать. Шесть пирожков, чашка бульона, и слоеный язык с компотом. Тут появился Сурков. Мы договорились здесь встретиться. Он сдал анкеты на паспорт. И он тоже не стал скромничать. Пирожков было с десяток.
— Даже странно, такая женщина душевная, что документы оформляет. Ну эта, с вечера дружбы.
— Она уже приставала к тебе?
— Сдурел?
— А мне она так и сказала, придет Сурков, закрою дверь на ключ, и пропади все пропадом!
— Она майор милиции, ващет.
— То есть, ты кремень? И у нее никаких шансов?
Мы вышли на улицу, и пошли к моему дому. Едем за видиками, Сурков. Продавец обещал с ними еще фильмов продать. Может и порнуху какую. Будешь с Ленкой смотреть, и плевать нам на майоров.
— Ленка меня послала.
— Да ладно! Просто сейчас капитан на берегу. Семейная жизнь наладилась.
— Я и позвонил в выходные, чтоб утешить.
— А она?
— Все, Сережа, — говорит. — Я капитану отдана, и буду век ему верна.
— Вот видишь? Праздники все равно отмечать не с кем!
Мы сели в машину, я завел двигатель, и закурил. Сурков тоже. Посидели, помолчали. Да и поехали на проспект Стачек.
Мужчина Эдик занимает две комнаты в коммуналке. Одна из них — натуральный склад. Кроме видиков он нам продал кассеты. Они уже с переводом, парни. Так что не пожалеете. Я порекомендовал Сереге Рокки, Рембо, фильм с Брюсом Ли, Лицо со шрамом, и, ясно дело, Индиану Джонса. Бери, Сурков, не пожалеешь. А сам я, неожиданно сообразил, что есть шанс занять старуху вечерами. Взял Унесенных ветром, Братья Блюз для себя, Крестный отец и пару мелодрам. Порно, кстати, нам не предложили.
Приехали к Суркову домой. Моими стараниями у него телевизор Грюндиг, и подключение видика не вызывает проблем. Потом приехали ко мне домой, и я пообещал завтра показать Софье Игоревне, интересный фильм. Серега неожиданно предложил выпить. Я подумал, что отличный повод посетить обнаруженную рюмочную. По любому, есть что обсудить. Правда, он думал мы поедем в Жигули. Но я уклонился. Ну его нафиг. Звезды Ленинградского рок-клуба, будущие лидеры криминала, крутые спортсмены и гебешники. Нет у меня желания там торчать.
А в рюмочной неожиданно оказалось уютно. Хотя не было ни солидной мебели, ни гламурной подсветки. Скорее, здесь была чисто питерская атмосфера, почти утраченная к концу девяностых. Ну, когда бомжеватый дядя, вдруг начинает читать наизусть Блока. А усталый работяга легко треплется с тобой о теории струн. И все это с типичной питерской сдержанностью, и утраченной напрочь интеллигентностью. Народу оказалось немного. Гул слегка стих, когда Сурков взял сразу бутылку коньяка. Ну, народ наверное решил, что забрела фарца, отметить сделку.
А я думал, что вон оно как. Серега, оказывается, к Ленке привязался. Хотя, чему тут удивляться? Так оно и бывает. Думаешь, что фигня какая-то. А оказывается важным и необходимым. Уселись за маленький столик у окна. Чтоб отвлечь его, рассказал, что у нас теперь есть два АКМа. Я недалеко от места акции схрон устроил. В воскресенье поедем с ранья, осмотримся и пристреляем. Там, километрах в десяти, есть заброшенные торфяные карьеры. Пробежимся. А то ты чет загрустил, Сурков.
— Меланхолия, Дух, это свойство возвышенных натур. Ты не поймешь.
— Разговоры о мужской возвышенности, Сурков, это очень скользкая тема. Тут ведь как? Сначала у него меланхолия, а потом ррраз, и его застают за горячим лобзанием с рослым финскоподданым.
— Вот так, значит, ты к грустному другу? — Сурков разлил еще по одной. Я закурил. — А скажи-ка мне, Коля. Как зовут девушку, из за которой ты набил морду двум пионерам?
