И кому верить? Отец всегда был ласков и добр ко мне, заботился, искренне участвовал в моей жизни. И когда говорил о матери, я видела честность в его глазах.
Не верю!
- Он говорил, вы познакомились на овощном рынке, - произнесла осторожно, страшась услышать ответ.
- Я продавала яблоки, - грустно улыбнулась женщина, разглаживая складки на подоле.
Моргнула, вспоминая рассказ отца. Кто из них врет?
- Точнее, отец говорил, что это было на цветочном рынке. Он не ходит по овощным рынкам и в тот день, кажется, покупал цветы Илсе, моей мачехе.
Салида растерянно улыбнулась и неожиданно сменила тему:
- Хочешь прогуляемся? Когда мне сказали, что ты умерла, я долго сидела взаперти. Думала, никогда не переживу этого. Какая-то часть меня умерла вместе с тобой, а другая часть - надеялась, что каким-то чудом ты все же жива. Только прогулки с Вайцеком и беседы с ним хоть как-то помогали отвлечься. Боль не уйдет, милая. Никогда не уйдет. Ты можешь немного приглушить ее, отвлекаясь на другие дела, но это груз, который тебе нести до конца жизни. Так бывает, если пускаешь кого-то в свое сердце. Если он уходит, то забирает часть сердца с собой, и ты никогда не будешь прежней. В твоей улыбке всегда будет примесь горя.
И она улыбалась так, словно я все еще мертва.
- Вы счастливы здесь?
Не получалось обращаться к матери на "ты". Мне казалось, когда мы встретимся, я сразу ее узнаю, дрогнет сердце, и не будет неловкости, которая царила между мной и Салидой.
- Счастлива. Правда счастлива. И, надеюсь, мы будем счастливы здесь вместе. У Вайцека растет замечательный внук - Аделард. Сильный дракон, подающий надежды.
Усмехнулась, глядя на нее.
- Поразительно... Я только что узнала, что мой любимый погиб, а вы предлагаете мне начать новые отношения?! Вы... вы монстр что ли?
- Солнышко, он еще совсем малыш... лет через десять, когда ты...
- Уйдите. Прошу вас, уйдите. Мне нужно побыть одной.
Женщина испуганно улыбнулась и нехотя покинула комнату, переступая осколки и обломки мебели.
Следующие дни прошли как в бреду. Большую часть времени я стояла у окна и надеялась, что в комнату войдет Рейнхарт. Я ждала... не верила никому, кроме сердца. Ждала, что дракон вернется и спасет меня! Когда обессиленно падала на пол, перебиралась в кровать и металась в полузабытье.
Мне снился Гардиан. Его огромное чушейчатое тело под водой. Я тянула к нему руку, но когда казалось, что вот-вот драконья морда вынырнет и коснется ее, все исчезало. В душе оставалась лишь боль, а в памяти - огромные сапфировые глаза, полные отчаяния.
День проходил за днем, не было ни Жозефины, ни Вайцека. Только изредка приходила мать, извинялась за тот разговор об Аделарде - хотела меня отвлечь. Пыталась кормить, но я отказывалась от еды, иногда пила чай с травами, от которых становилось плохо. Я теряла сознание и просыпалась с ужасной тошнотой и головной болью, напрочь лишенная сил. Мне снова давали чай и все повторялось.
А потом приснился сон. Снова я на том берегу, где впервые увидела Гардиана, еще до того, как узнала кто он. Сидела, гладила пальцами бархатную воду, когда почувствовала жесткие чешуйки. Дракон неуверенно коснулся моих пальцев, высунул из-под воды нос, затем голову и подался ко мне, напрашиваясь на ласку. Я гладила его грубые наросты и мягкий нос ладонями, и чувствовала их как наяву. Целовала огромную морду, что-то шептала, обнимала его...
- Ариана! Ариана, доченька...
Когда открыла глаза, не сразу поняла, где нахожусь. Осознание приходило медленно - это мир, тот самый, в котором больше нет ни Рейнхарта, ни Гардиана. Невыносимого человека, и дракона, которому я так и не простила жестокости. Точнее, уже простила, потому что поняла - он защищал своих детей... но я не успела сказать ему о своем прощении.
- Поднимайся. Сегодня позавтракаем с владыкой стаи.
- Где Жози?
- Она - дочь владыки, Ариана, - стальным тоном произнесла Салида. - У нее множество административных дел. Жозефина не в гнезде, но придет к тебе, как только сможет. Вставай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ариана
- Не хочу, - повернулась на бок, не чувствуя сил подняться. Даже открыть веки было тяжело.
- Боюсь, если ты продолжишь себя изводить и морить голодом, нам придется принять меры. Уже сейчас мы ставим тебе питательные капельницы...
Посмотрела на руки, исколотые иглами, и хмыкнула. Плевать. На все плевать.
- Я не хочу этого. Пожалуйста, Ариана. Порадуй маму...
Запрещенный прием, против которого у меня нет аргументов. Она пятнадцать лет думала, что я мертва. Что было бы, вернись Рейнхарт через пятнадцать лет в мою жизнь? Я бы сделала что угодно ради его улыбки.
С другой стороны, мама ли она мне? Я уже ничего не понимаю. Только пытаюсь рассуждать, как голову сводит обжигающей болью.
- Хорошо. Но я не буду есть.
- Хотя бы посиди рядом, этого будет достаточно.
Не помню, как меня мыли, причесывали и переодевали. Жизнь превратилась в череду манипуляций: все время кто-то приходил, что-то со мной делал, а я не противилась ничему. Смысл? Мир давно забыл обо мне. Всем, кроме, наверное, матери, на меня наплевать. Хотя, откровенно говоря, я даже ей не верю. Со смертью Рейнхарта умерла не часть, умерло все мое сердце. Жаль, я слишком поздно поняла, как много места он занимал в нем со всеми своими недостатками. Я же тоже не подарок.
Из зеркала смотрела незнакомка: огромные глаза с синяками вокруг, осунувшееся лицо, резкие скулы, бледные губы. В коже вообще ни кровинки, словно лицо покрыто белоснежной сухой калькой. На этом фоне ярко-изумрудное платье казалось диким пятном. Как будто в куче речного щебня вдруг обнаружился дорогой изумруд редкой огранки. На меня нацепили украшения и куда-то повели. Перебирала ногами, то спотыкаясь на ровном месте, то вовсе останавливаясь, не чувствуя ни возможности, ни желания что-то делать. Мама мягко, но уверенно тянула меня вперед, помогла сесть на стул.
Не сразу поняла, что мы уже в столовой, расположились за длинным овальным столом, в центре которого сидит владыка изумрудных и читает газету.
- Доченька, съешь хотя бы кусочек. Доставили из Астории. В пекарне господина Лориса пекут великолепный персиковый пирог!
- Оставь девочку в покое, Салида, - отстраненно посоветовал дракон, делая глоток чая. А мое внимание привлекла газетная заметка с обратной стороны.
- Дайте газету.
Мать и владыка драконов переглянулись. Вайцек сообразил первым и, перевернув газету, прочитал заголовок: "Сапфировые отказываются избирать нового владыку".
- Не думаю, юная леди, что вы готовы читать прессу, - дракон свернул газету и бросил на край стола.
- Не думаю, что позволяла вам думать за себя. Дайте мне газету!
Салида кашлянула и, подавшись вперед, произнесла:
- Дорогая, разве можно разговаривать с владыкой драконов в таком тоне?
- Не вижу здесь владыки драконов. Вижу только чешуйчатого мудака, которого ненавижу до такой степени, что тошно дышать одним воздухом...
Мама громко кашлянула и получила от меня разгневанный взгляд.
- Если думаете, леди, что я стану лизать задницу вашему... - едва не обронила бранное слово, но вовремя спохватилась: - соседу по койке, только потому что он исправно ныряет в панталоны моей матери, вы сильно ошибаетесь. Да и мать ли вы мне? Если да, я разочарована. Газету!
Звякнули приборы. Вайцек озверел. Его лицо частично обернулось, вытянулись когти, а изумрудный дракон яростно расправил призрачные крылья.
Понимая, что ничего этим не добьюсь, вышла из-за стола, и взяла новый экземпляр газеты с приставного столика у стены. В статье сообщалось, что гнездо сапфировых драконов сильно пострадало от налета гром-птиц. Владыка получил ранения, защищая юного бойца, и улетел в горы. Очевидцы видели, как он рухнул на скалы, но многочисленные поисковые операции так и не смогли обнаружить его тело. А дракон - не муравей, в горах не спрячешь. Что стало с Рейнхартом - неизвестно до сих пор, но эксперты полагают, что если даже владыке и удалось каким-то чудом выжить, его человеческая ипостась либо серьезно повреждена, либо вовсе уничтожена, а это значит, что Норию в скором времени может потрясти нашествие безумного дракона.
