Обедал государь или с семьей, или, если не хотел слишком отвлекаться от работы, с подчиненными. За свой стол сажал обычно начальника дежурной бригады охраны, мог вызвать министра юстиции Павлова или министра внутренних дел Синицына, если тот не был на выезде. В тех редких случаях, когда министр промышленности Фоменко был в столице, государь старался пригласить его. Во время выездных сессий за столом сидел кто-нибудь помоложе из местной администрации. Наследнику на днях исполнилось шестнадцать – государь уже понемногу собирал ему команду.
На сей раз ее величество обедала с младшими детьми и фрейлинами. Вспомнив о старших, государь быстро нашел в списке камер ту, что смотрела на «трубу». Огромная вертикальная аэродинамическая труба стояла в ангаре кадетского корпуса, и в ней мальчишки отрабатывали навыки существования в невесомости. Старшенький, Алеша, до того дня, когда государя призовет к себе Всевышний, собирался служить в корпусе космической обороны, а средний, четырнадцатилетний Коля, выбрал для себя ведомство научной разведки. Оба мечтали о космосе – настоящем, а не собранном из устаревшей техники в больших лабораториях кадетских корпусов. Даже орбитальная станция «Луч», где они уже дважды побывали, казалась им какой-то игрушечной по сравнению с воображаемыми будущими техническими гигантами Луны и Марса.
Сейчас парнишки вовсю кувыркались в «трубе» и были счастливы. Государь активизировал звуковую связь.
– Балбесы, немедленно обедать! – приказал он. – Куда наставника дели? Еще раз запрете его в кабинете – он будет уволен за профнепригодность. Вызываю пульт управления «трубой»! Кто там на вахте? Выключайте немедленно.
Он был чуточку более строг, чем полагалось бы. Конечно, сыновья должны расти нормальными людьми, у которых есть пора нарушения дисциплины и пора соблюдения дисциплины. Стянуть у наставника код-ключ и запереть его, чтобы не мешал развлекаться, – дело для мальчишек, в общем-то, естественное. И влетело им тогда именно за кражу, а не за всю авантюру в целом.
Алеша с Колей пришли извиняться в столовую. Наставник, Иван Андреевич Голицын, был с ними и очень просил их не наказывать.
– Вы их разбаловали, сударь, – хмуро ответил на это государь. – Хорошо, садитесь с ними вон туда. За десертом поговорим.
Стол Его Величества – небольшой, всего на шесть персон, – стоял в углу, за стенкой из пуленепробиваемого стекла. При необходимости с потолка выдвигались и другие стены – на случай пожара, газовой атаки и иных неприятностей. Образовавшийся блок проваливался на нижний этаж и уезжал в бомбоубежище. Государь сам участвовал в учебной тревоге, от резкого торможения блока не устоял на ногах, упал и сильно ушиб локоть. Бывшая с ним референт Аня Нарышкина испугалась, но он прикрикнул на девушку, велел немедленно вскрыть аптечку и сделать обезболивающий укол, добавив:
– Нет худа без добра, сейчас увидим, на что ты годишься в условиях, приближенных к боевым.
К столу подкатила тележка с заказанным обедом, и одновременно подошел канцелярский батюшка, отец Амвросий, окормлявший также всю обслугу царского комплекса.
– Садитесь, батюшка, – пригласил государь. – Благословите трапезу, пока Ахмедов не пришел.
Начальник охраны Али Ахмедов сам благословлял свою пищу, как ему полагалось по его вере, словами «Во имя Аллаха милосердного и милостивого». К этому все относились с уважением, а религиозные споры из столовой были изгнаны раз и навсегда.
Отец Амвросий прочитал краткую молитву и сам стал снимать с тележки тарелки с закусками.
– Вы ведь не просто так пришли, батюшка, – сказал государь. – Вы за кого-то просить пришли.
– Как всегда, Ваше Величество.
– Кто эти грешники?
– Даже не грешники, Ваше Величество. Люди, несправедливо обиженные.
– А что по этому случаю говорит российский Уголовный кодекс? – поинтересовался государь, зная, что отец Амвросий способен просить и за матерого ворюгу, присосавшегося к благотворительному фонду.
– То-то и оно, что по закону все справедливо, Ваше Величество. А если по-божески, то люди не виноваты.
– Что эти люди натворили?
– С начальством поссорились. Начальство новую технику на маршруты ставит, людей, значит, увольняет.
– А курсы переквалификации на что?
– Какая уж там переквалификация – самому младшему пятьдесят семь. И по трудовому кодексу он уже два года может жить на пенсии.
– Север? – догадался государь.
– Север, Ваше Величество. Автоколонны, которые зимой ходят между Воркутой и Елизаветинском. Летом там вообще ни проехать ни пройти.
– До сих пор – автоколонны? У Воркуты что, дирижаблей нет?
– Я не знаю, Ваше Величество, тут нужно господ из «Норда» спрашивать.
– Норд? Так, где Кучерук?..
Референт Кучерук уже бежал между столами.
– Вот, Ваше Величество… – и сразу добавил положенное по уставу «извольте».
Государь взял белую трубочку, развернул гибкий экран, прочитал экстракт.
– Благодарю, – сказал он референту. – Не уходите, сударь. Вот, батюшка, ознакомьтесь, а я пока хоть селедку съем.
Священник взял экран и минуту спустя положил его на стол.
– Все так, Ваше Величество, и по указу… голубчик, подскажите!..
– По указу номер двести восемнадцать «Об автоматизации вождения автомобильного транспорта» от четырнадцатого октября две тысячи сорок третьего года, батюшка, – доложил Кучерук, наскоро загрузивший в оперативную память то, что может потребоваться при докладе государю.
– Да, сорок третьего, как же быстро время бежит… Ваше Величество, у всех была возможность получить другую профессию. Сперва у шоферов такси, потом у шоферов с предприятий, у тех, кто в области транзита, я это помню…
– И вы знаете, батюшка, сколько жизней спас этот указ?
– Догадываюсь…
– Господин Кучерук! Будьте добры, подробности.
Референт возвел взор к прозрачному потолку столовой, но потом все же достал из кармана свой экранчик.
– В сорок первом году потери от дорожно-транспортных происшествий составили одиннадцать миллиардов старых рублей. Уже к сорок пятому году объем продаж рынка технологий автономного вождения достиг в России двадцати пяти миллионов новых рублей, Ваше Величество. И в сорок пятом потери составили семь миллионов, это с учетом инфляции в два с половиной раза меньше…
– Людей, людей сколько сберегли эти автопилоты, интегрированные в российскую глобальную сеть? Нет таких данных? – Государь улыбнулся. – Господин Кучерук, подготовьте для нашего батюшки докладную записку – когда закрылись последние курсы автовождения…
– Я и так это знаю, Ваше Величество. Мой кузен служит в конструкторском бюро «Руссобалта», у них там своя школа гонщиков-испытателей. Они сперва брали шоферов, окончивших курсы, но уже семь лет сами готовят молодежь.
– Любопытно. Надо будет как-нибудь съездить на испытания. Благодарю, сударь.
Кучерук поклонился и отошел в сторону – ждать, не потребуется ли.
– Все так, все так, Ваше Величество, – пробормотал отец Амвросий, – и шоферов уже вычеркнули из списка профессий страховых компаний. Но вот остались там, в Елизаветинске, то ли десять, то ли двенадцать ветеранов. Они, можно сказать, всю жизнь отдали этим северным маршрутам, новые ветки разрабатывали, даже жизнью рисковали. А теперь «Норд» вводит системы автономного вождения, подготовил операторов, закупил технику. В общем, эти люди уже не нужны, и их отправляют на незаслуженную пенсию…
– Как такое возможно?
– Они считают, что им швыряют эту пенсию, как подачку: нате, убирайтесь и больше не путайтесь под ногами. Им всем пенсия уже давно полагается, но они не хотят уходить. Вы их поймите, Ваше Величество… очень неприятно чувствовать себя старым и ненужным…
Государь внимательно посмотрел на отца Амвросия. Тот, уже в годах, седобородый, постоянно был кому-то нужен, и молодежь, в рабочее время задиравшая нос и встревавшая в споры, по вечерам бегала к нему плакаться и просить совета.
– Господин Кучерук! – позвал государь. – А вы что думаете об этом шоферском бунте? Говорите прямо.
– Если прямо – они нашли смысл жизни, государь.
– Та-ак…
– Кто они были до того, как «Норд» решил отправить их на пенсию? Простые люди… правда, с характером… А сейчас они борцы с несправедливостью, государь.
– Хотите сказать, что в нашем трудовом законодательстве есть предпосылки для несправедливости? – удивился государь.
– Ваше Величество, эти предпосылки – у них в голове. Я не указал в экстракте, что их в «Норде» до последнего держали – уже когда в Северном-первом установили причальную мачту для «беркутов» и «полярных гусей», когда остался только один маршрут, совершенно безопасный и прямой, как штатив для метеоячейки, им давали зимой ездить по этому маршруту. Вот они и решили, что они на Севере главные. А юридически – прав «Норд», даже более чем прав.
