Говорили, что некоторые из состарившихся на ее службе слуг видели ее такой же, как и теперь, когда впервые предстали перед ее взором — молодой богатой вдовой. Поговаривали, что Графиня Эржбета Баторий вообще не стареет. Впрочем, это были лишь слухи.
Во всей округе никто не осмеливался произнести вслух ее имени, чтобы не накликать беды. Ее называли просто «немкой», и родители прятали своих дочерей в хлев, когда появлялись ее гайдуки, выезжавшие на охоту за девушками. Никто не хотел отпускать дочерей служить в замок. Раньше это сочли бы за честь, но теперь это стало кошмаром.
Аппетиты Графини росли. Она упивалась девичьей кровью. Местным молодым людям уже не на ком было жениться, и в округе перевелись маленькие дети. Матери безутешно оплакивали своих бесследно пропавших дочерей, а юноши уезжали далеко от дома в поисках невест. Шестое чувство подсказывало беднякам, что им больше не увидеть своих близких, наверняка умерщвленных жестокой правительницей.
Никто не верил, что девушке в замке мрут как мухи от странных болезней или разбегаются по ночам в неизвестном направлении. Ходили слухи, что подземелья Чахтицкого замка уставлены небольшими гробами, в которых тлеют бренные останки исчезнувших. Говорили о том, что сад при замке теперь — сплошное кладбище, а замковые псы иногда грызут на псарне человеческие кости.
Пропало уже достаточно девушек, чтобы местные жители твердо укрепились в мнении, что Графиня цветет вечной молодостью лишь потому, что, перерезав пленницам горло, наполняет их кровью ванну и регулярно купается в ней, дабы обрести бессмертие.
Когда кучер внезапно остановил повозку, уже почти совсем успокоившаяся Графиня снова разнервничалась. Высунувшись из окошка, она заорала:
— Марш! Вперед! Чего стоишь?!
— Госпожа, на дороге две мертвые девушки.
Графиня не очень встревожилась. Хотя нынче она и не приказывала никого умерщвлять, отдельным девушкам иногда удавалось совершить побег, но они неизменно гибли в лесах от холода и голода. Порой их задирали дикие звери. Теперь, в конце декабря, зима была в самом разгаре. Без огня и крова в лесу было не выжить.
— Езжай прямо по ним! Их надо обязательно задавить насмерть. Снег их прикроет, а завтра утром вернешься и похоронишь их.
Однако кучер медлил. Поддавшись болезненному любопытству, Графиня еще дальше высунулась из окошка, чтобы самой посмотреть, в чем дело.
— Госпожа! Кажется, они живы! — воскликнул кучер. — Они дышат. И одна из них пошевелила рукой!
Однако внимание Эржбеты Баторий привлекло совсем другое.
— Смотрите, какая красавица! Наверняка, благородная девица. И ты, Илона, смотри! Смотри, мерзавка, какая она стройная, какая у нее белая кожа, какие прекрасные и ухоженные волосы!
Илона тряслась от страха, опасаясь неминуемой кары за то, что подсунула своей госпоже чумазых простолюдинок. Но что ей оставалось делать?! Никто в окрестностях ужасного замка не желал отдавать своих дочерей в услужение, и Илоне приходилось отправляться на поиски девушек все дальше и дальше. Однако страшные слухи разлетелись очень далеко.
Когда Илона стучалась в дверь крестьянских лачуг, ей просто не открывали.
«У нас нет дочерей», — съежившись от страха, упорно твердили ей селяне.
Не смея возвращаться с пустыми руками, Илона ловила несчастных сирот или умудрялась купить за деньги самых убогих девушек, которыми тяготились даже их родители. А потом ей приходилось выдавать этих замарашек за девиц благородного происхождения, ибо Графиня требовала теперь именно их. Пресытившись кровью крестьянок, Эржбета Баторий вздумала утолять свою страшную жажду исключительно за счет дочерей из хороших семейств. И требовала их с такой настойчивостью, словно от этого зависело ее будущее.
— Принесите ее в повозку! — властно скомандовала Графиня.
— Одну или обеих?
— Зачем мне эта худосочная замарашка! — возмутилась Графиня, покосившись туда, где на самом краю канавы валялась Дацилия. — Несите высокую и красивую!
Гайдуки слезли с облучка, подняли тело Анаид, завернули его в доху и понесли к повозке.
Графиня влепила пару оплеух уже сидевшим в повозке девушкам, те забились в самый дальний угол, и гайдуки осторожно положили Анаид на сиденье, покрытое малиновым бархатом.
Повозка тронулась. При этом Графиня не заметила, что один из гайдуков сжалился над Дацилией, завернул ее худенькое тельце в тулуп и взял с собой на запятки повозки. Он влил между губ окоченевшей девушки несколько капель теплого вина из фляжки, которую прятал под одеждой, и очнувшаяся Дацилия наградила его такой очаровательной улыбкой, которую он не забыл до конца своих дней.
— Приведите ее в чувство! — ткнув пальцем в Анаид, приказала Графиня, приятно взбудораженная неожиданной и загадочной находкой. Неизвестная юная красавица была найдена как раз в тот момент, когда Эржбета Баторий с досадой думала, что не скоро ей придется искупаться в голубой крови благородной девицы.
Илона бросилась растирать посиневшее тело Анаид.
— А вы что уставились?! А ну, быстро! Помогите мне! — рявкнула она на испуганных девушек.
Через секунду тело Анаид уже растирали шершавые и мозолистые руки молодых крестьянок. Девушке стало больно, она застонала и приоткрыла глаза.
— Наряди ее и причеши, — приказала Графиня Илоне, когда повозка въехала в мрачный внутренний двор замка. — Сегодня она будет ужинать со мной. И пусть приведут еще одну. Любую…
Илона злобно покосилась на Графиню. Почему именно ей всегда приходится отдуваться, наряжая этих замухрышек благородными дамами? Почему этим никогда не занимается Дорка? Ну, конечно, Дорка же высокая и сильная! На ее долю всегда выпадают более приятные обязанности…
— Вперед! Пошли! — крикнула Илона, замахнувшись на девушек кочергой. У нее было отвратительное настроение.
«Опять кровавый ужин! Опять бессонная ночь!»
Пав духом, Анаид брела по замку вместе с несчастными босыми крестьянками. Девушка была в отчаянии.
Теперь она пленница… Какой же сегодня день?! Кристина же обещала, что она окажется в замке 29 декабря, когда Эржбету уже заточат в ее покоях!
Замурованная Кровавая Графиня уже не могла пить чужую кровь, и Анаид оставалось бы только выкрасть и уничтожить ее талисман! Но, похоже, сейчас не тот день. Надо узнать, какое сегодня число, и попытаться дотянуть до 29 декабря, чтобы не нанести преждевременными действиями непоправимый вред истории человечества. Кристина твердила, что этого допустить ни в коем случае нельзя!
Анаид не сомневалась лишь в одном — она действительно попала в XVII век. По сравнению с ним XXI казался раем. Девушка ужасалась бесконечным темным и холодным коридорам замка, исхудалым лицам и грязным, зловонным и изодранным одеждам слуг, чьи длинные немытые волосы кишели вшами, а лица были изъедены оспой. И все же даже эти несчастные сохранили искру сердечной теплоты и смотрели на Анаид и других девушек с нескрываемым состраданием. Все слуги знали, что их ждет в страшных подземельях замка. Некоторые даже пытались подбодрить пленниц скупыми словами сочувствия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
