Анаид не сомневалась лишь в одном — она действительно попала в XVII век. По сравнению с ним XXI казался раем. Девушка ужасалась бесконечным темным и холодным коридорам замка, исхудалым лицам и грязным, зловонным и изодранным одеждам слуг, чьи длинные немытые волосы кишели вшами, а лица были изъедены оспой. И все же даже эти несчастные сохранили искру сердечной теплоты и смотрели на Анаид и других девушек с нескрываемым состраданием. Все слуги знали, что их ждет в страшных подземельях замка. Некоторые даже пытались подбодрить пленниц скупыми словами сочувствия.
«Где же Дацилия?!»
Анаид не видела, что с ней стало, но слышала, как Графиня приказала бросить ее на снегу. Анаид очень жалела девочку, мужественно бросившуюся вслед за ней в водоворот времени лишь затем, чтобы пасть жертвой жестокости Графини.
На пути в замок Анаид была не в силах воспользоваться магией. Теперь, в стороне от пронзительных глаз Эржбеты Баторий, девушка могла лишь ужасаться невероятной силе этой одиоры.
В повозке Анаид старалась ни малейшим движением не выдать, кто она на самом деле такая, но краем глаза следила за тем, как Графиня играет висевшим у нее на шее красным медальоном. Несомненно, это и был источник всех бед — проклятый талисман. Анаид хотелось сорвать его с шеи одиоры и немедленно сжечь, но это было бы равносильно самоубийству.
Анаид читала смертельный страх в глазах пленниц, сидевших рядом с ней в повозке. И действительно, слушая рассказы Кристины, девушка даже представить себе не могла, насколько Графиня ужасна.
«Она, не моргнув глазом, бросила обнаженную Дацилию замерзать на снегу!»
Не в силах избавиться от мысли, что ей обязательно нужно выбраться из замка и спасти Дацилию, Анаид в ужасе считала минуты, понимая, что ночью в зимнем лесу девочка может погибнуть.
Стоило Анаид об этом подумать, как она увидела Дацилию рядом с кухонными постройками, от которых шел слабый запах горячей еды. Девочка хромала, опираясь на плечо какого-то молодого мужчины, и была с головы до ног закутана в тулуп, но Анаид сразу узнала ее по очаровательной улыбке и беззвучно позвала.
Услышав мысленный зов Анаид, Дацилия повернула голову в ее сторону, и в ее глазах засветилась радость. Не теряя ни секунды, Дацилия осторожно высунула из тулупа руку и показала Анаид зажатый в ней зеленый камень времени.
Анаид приободрилась. Значит, не все потеряно! Они еще могут вернуться домой!
Однако, очутившись в подземной тюрьме замка, девушка снова пала духом, услышав, как плачут и клянчат у Илоны хлеба десять изможденных и оборванных девушек. На глазах ужаснувшейся Анаид они поедали пойманных у себя в волосах вшей и бросались на крыс, чтобы съесть тех живьем.
Грубо толкнув Анаид в угол, Илона крикнула остальным:
— Молчать! Разговорчивые умрут первыми!
Но девушкам было уже все равно.
Плюнув на пол, Илона захлопнула за собой дверь подземелья.
Анаид не понимала, зачем морить несчастных голодом перед смертью. Впрочем, сами пленницы уже не задавали себе никаких вопросов. Терзаемые голодом и жаждой, они наверняка утратили способность о чем-либо думать.
Анаид решила облегчить страдания несчастных. Ей это не стоило большого труда Кристина многому ее научила.
Сунув руку под одеяло, которым были закутаны ее плечи, девушка пробормотала заклинание и тут же вытащила оттуда кусок колбасы и буханку белого хлеба. Никто не спросил у Анаид, откуда она взяла еду. Девушки просто жадно на нее набросились.
Анаид вытаскивала из-под одеяла кувшины с водой, овощи, фрукты, вареную картошку и прочую приходившую ей на ум незатейливую пищу, которая должна была прийтись по вкусу молодым крестьянкам. Через некоторое время пленницы насытились, рухнули на зловонную солому и впервые за все время заулыбались — друг другу и Анаид. Девушка заметила, что, утолив голод, ее товарки по несчастью отчасти вновь обрели человеческий облик.
— Как здорово, что ты захватила еду! — воскликнула совсем молоденькая девушка с гнилыми желтыми зубами.
— Сытыми умирать не так страшно, — уныло пробормотала другая, и у Анаид защемило сердце.
Впрочем, остальные девушки были настроены менее благодушно.
— Посмотрим, как тебе будет не страшно, когда Графиня станет делать в тебе иглами дырки, чтобы из них текла кровь!
— А потом искупается в твоей крови!
— А потом станет резать на куски!
— А перед этим сдерет с тебя кожу!
— И исполосует хлыстом!
— Как это будет больно! Невыносимо больно!
— Не волнуйтесь, моя мама нас спасет! — воскликнула одна из девушек.
— Как же она нас спасет? И где она?
— Я позвала ее, и она откликнулась! Она идет сюда. Она уже рядом. Она нас вызволит!
— Замолчи! Ты твердишь это с самого начала, но почему-то нас еще никто не спас.
— Она нас обязательно спасет. Она знает заклинания! Она предупреждала меня, что Графиня — ведьма! Почему я ей не поверила?!
Присмотревшись к говорившей девушке с золотистой кожей и зелеными глазами, Анаид поняла, что перед ней очень молодая и еще не посвященная в колдуньи омниора.
«Наверняка ее мать уже знает, куда попала ее дочь, но не может ей помочь!»
У Анаид же была такая возможность. Постепенно вспоминая венгерский язык, который изучала в детстве, она медленно произнесла:
— Слушайте меня хорошо! Я помогу вам выбраться отсюда.
Немедленно замолчав, девушки во все глаза уставились на Анаид, недоверчиво, но с искоркой надежды в глазах.
— Не может быть, — пробормотала одна из них. — Никто еще не выходил отсюда живым. Здесь сгинули три моих сестры.
Анаид не желала поддаваться унынию.
— Какой сейчас год? — спросила она.
Девушки застыли с разинутыми ртами.
— Так, значит, вы не знаете, какой сейчас год. А век сейчас какой? Семнадцатый?
— Сейчас 1610 год, — прошептала молоденькая омниора. — Декабрь 1610 года. Недавно был день зимнего солнцестояния.
— Сколько дней назад?
— Семь! — прошептала омниора, сверкнув зелеными глазами.
— Точно? — с некоторым облегчением спросила Анаид.
— Точно. Сегодня тот самый день, когда жестокий царь Ирод приказал уничтожить всех младенцев мужского пола в Вифлееме, опасаясь, что один из них вырастет и свергнет его с трона.
— Значит, сегодня 28 декабря, — взволнованно проговорила Анаид.
Графине остается свирепствовать еще один день и одну ночь. 29 декабря за ней должны прийти… Но что же она сотворит за оставшееся время? Успеет ли еще кого-нибудь умертвить? Или как в предсмертной агонии перережет всех этих несчастных?! Неужели Избранница разделит с ними их страшную участь?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
