Мы опять же не спрашивали, сам рассказал. Царя из драконыша, как оказалось, ещё вырастить нужно. А там целая наука – как воспитывать принца, как содержать, чем вскармливать. Всего и не упомню. Но главное в голове удержалось – жертву принцу положено приносить. И когда оно там до свершений дело дойдёт, их обоих уж возненавидят все. Идраконыша и наставника евоного. И жить нашему клиенту в сердце с этим всем предстоит.
Метался он по кораблику, как рыбина в неводе, а как останавливался, пытался опять нас приобщить к метаниям своим. Даже слово учёное беде подобрал – дилемма, мол. Терзание сердечное, по-нашему. И всё к нам с вопросами. И вопросы хитрые, как ни ответь, а будто мы в сообщниках получаемся.
Но мы тут твёрдо встали. Найм, он и есть найм. Твою дилемму бедовую только тебе решать. Хочешь, живи с грузом, тяни его до конца, хочешь врагам-соседям подбрось детёныша, пусть они мучаются, а хочешь – в море его утопи. Слова не скажем против, но только и пальцем не шевельнём в подмогу. А нам вон снасти после бури перебирать надо, набор кое-где укрепить.
Долго он ещё метался. Нас стыдить принялся, о судьбах мира чего-то такое лопотать. Потом успокоился. Замолчал. Так и молчал до самого берега, а там соскочил на волнолом и ушёл, не прощаясь.
Что-что? Говорите, пожрал опекуна выкормыш? Значит, в курсе вы истории этой? Я вот, знаете, ничуть не удивляюсь. Память у драконов особенная, запомнил зверёныш, чья рука его шею сжимала, когда сородичи на выручку шли. Отомстил, стало быть, красноглазый обидчику. А с другого бока взглянуть – и того жалко. Добра хотел людям, надежду хоть какую-то в мраке явить. Вот ведь как.
6
В море я больше не выходил, даже за корюшкой или там детишкам что-то по ремеслу показать. У нас ведь как завелось – мореход, что с Архипелага живым возвращается, корабль сжигает, вроде как жертву такую приносит, и в море ни ногой больше. А на выручку вояжную он корчму открывает. Только такие вот счастливчики заведения среди нас и держат. Абы кому обычай не позволяет за стойку вставать.
Год минул, и понятно стало, что драконы с островов пропали. Может, и сразу пропали после того похода нашего, но слухи оттуда не доходят, и пока одного южанина бурей не занесло случайной, не ведали мы о новости.
Нашёлся кто-то смекалистый – камни-то без присмотра остались. Бери – набивай сумки, кто остановит? За ним прочие охотники потянулись. Старатели набежали со всех соседних земель. А только и без драконов счастье мало кому улыбнулось. Богатели, бывало, за сезон, а потом помирали в богатстве-то. С шальными деньгами здесь, на Побережье, никто не задерживался – суровые у нас края, толку от богатства немного. Уходили за перевалы, в города. Там уж иные спивались, другие под кистень попадали, ростовщику в лапы или девке ушлой на поживу.
Вы-то сами куда думаете? На Архипелаг? Это вы запозднились. Что? Нет! Мореходы от фрахта не отказываются – железно! А на Архипелаг больше не ходят. Потому как мореходы мы, а не птицы. Подо льдами теперь острова, и лайды их самоцветные скованы намертво. Драконы-то, видно, огнём внутренним, дыханием льды сдерживали. А как пропали, север своё взял.
Нет, появлялись искатели, вроде вас, за топи мёрзлые уходили, к туземцам тамошним. От них на упряжках собачьих добирались. Пробовали дудки во льду бить, чтобы до отмелей добраться. А только кроме песка и хряща ничего не поднимали.
Вы пейте грог-то, пейте, пока не выстыл. Последняя моя корчма на Побережье. Как Степняк помер, один я остался из везунчиков. Обычай не обойдёшь – без вояжа на Архипелаг за стойкой не встанешь. Так что теперь за всех здесь кручусь.
Что потом будет? А что будет? Вернутся драконы, я так полагаю. Улыбаетесь? Как знать, как знать. А не вернутся, иначе как– нибудь всё устроится. Старики знаете как говаривали? Твердь земная за пахаря держится, а небесную наши шхуны хранят. И покуда тревожит плуг землю, а мачты терзают облака, мир стоять будет.
2. Личности. Идеи. Мысли
Владимир Цаплин
Мемы и мифические аксиомы
Сначала остановимся на редко обсуждаемом, но важнейшем природном свойстве формирующейся разумности, которое отмечалось – вскользь – еще более полувека назад, но до последнего времени не получавшего дальнейшего развития. Это свойство – интеллектуальный импринтинг, заключающийся в пожизненном впечатывании в детскую память некоторых представлений, устойчивых и глубоко укоренившихся в сообществе или социальном кругу, к которому и принадлежит ребенок. «Впечатанность» означает, что подспудно эти представления уже стали убеждениями самого ребенка на всю жизнь, но без всякого критического осмысления, отбора и сомнений – ведь это происходит в раннем детстве! Став впечатанными, эти представления начинают восприниматься самим человеком как нечто само собой разумеющееся и автоматически определяют оценку других явлений, отношение к другим событиям и поведение в самых различных ситуациях! Подобно поведению человека, который автоматически надевает верхнюю одежду перед выходом на улицу, потому что для него это нечто само собой разумеющееся. Очевидно, что импринтинг сам не выбирает какие из детских представлений должны стать впечатанными в сознание – истинные или нет, все зависит от того, насколько они характерны для окружающих людей и поэтому насколько часто афишируются. В любом случае, впечатанные представления будут ограничивать мышление, а следовательно, и поведение определенными рамками, играя либо положительную, либо отрицательную роль в мотивациях или поступках человека в течение всей последующей жизни.
Механизм интеллектуального импринтинга находит свое возможное качественное объяснение в идее, сформулированной более 30 лет назад Ричардом Докинзом в широко известной книге «Эгоистичный ген». Он предложил специальный термин «мемы» для структур, образующихся в мозгу под действием часто повторяемых идей и представлений, в процессе формирования разумности. Эти идеи и представления оказываются запрограммированными в образовавшихся мемах, становясь собственными базовыми представлениями и как бы образуя неизменный каркас мышления на всю жизнь, подобно тому, как прутья плетеной корзины определяют ее неизменный объем. Мемы формируются в детстве, но не раньше чем становится возможной осмысленная коммуникация – первые признаки разумности. Поэтому они не относятся к числу наследуемых структур, т. к. разумность формируется только после рождения человека. В работе «Иллюзия Бога» (2006) Р. Докинз, говоря о мемах, употребляет метафору «психические вирусы» (в ряде других публикаций – «ментальные вирусы»). Имеется в виду способность мемов к «размножению» подобно вирусам. Действительно, человек при общении с окружающими делится устойчивыми базовыми представлениями и бессознательно использует их – практически всегда – при оценке самых разнообразных явлений. Но тем самым он благодаря интеллектуальному импринтингу способствует образованию сходных мемов у следующей генерации людей. Мемы множатся в поколениях и расползаются в человеческой среде подобно обычным вирусам при эпидемии. Можно провести некоторую аналогию и с традиционными генами, создающими жесткую программу анатомического и физиологического строения организма и тем самым непрерывно копирующими самих себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
