– Служу Единому Уставу! – это Коростель крикнул вслух, про себя же подумал: «А ведь он, похоже, меня немного побаивается. Потому и придирается не в меру». А что? Быковенко – такой же лейтенант. Подумаешь, на полгода дольше служит.
«Даже дебилу должно быть понятно: если я вчера вагон разгрузил, за ночь он сам наполниться не мог. Новый подогнали, паразиты, бумаг не оставили», – пришло в голову сердитое соображение. От мысли о паразитах-снабженцах Коростель ощутил хорошую согревающую злость, помогающую в бою и в работе. Эх, жизнь лейтенантская… Камуфляж – обноски, жратва – синтетика, курить – бычки-чинарики. Отыскал под рельсами и заначил почти целую сигарету, выброшенную Быковенко. Не курит ведь в затяжку, гадёныш, так, балуется и для солидности. Табак переводит. С другой стороны, пусть обидна несправедливость, бычки от Бычка остаются знатные.
Улыбнувшись нехитрому каламбуру, приступил к разгрузке злополучного вагона. Что делает человека счастливым? Когда первый поддон был освобождён, глазам лейтенанта открылась прекраснейшая из картин. Кто-то там, в тылу, то ли ошибся, то ли поживился, то ли вогнал туфту. Коробками заставили только вход, вагон оказался практически пуст. На радостях Коростель устроил перекур.
Вытащив все коробки на перрон меньше чем за час, Коростель даже не слишком устал. Докурил остаток чинарика. Расстелил на досках кусок рваного брезента. Улёгся, запил «колючкой» таблетки сухого пайка и предался любимому занятию каждого молодого литюги – воспоминаниям и размышлениям. Вспоминалось детство: маленькая уютная квартирка, запах котлет из кухни и сирени из открытого окна. Отец, капитан в отставке, подрабатывал управдомом. Бандитский налёт на город. Танк утюжит гусеницами недавно вскопанную клумбу. Страшные, загорелые до черноты солдаты мятежников громят магазины.
Нежаркое августовское солнце было в зените, над степью – ни облачка. Спать почему-то не хотелось, и Коростель раскрыл карманную брошюру «Наставления по истории армии для будущих генералов». Брошюру изрядно потрепали предыдущие читатели. Первые листы отсутствовали по причинам естественного характера, да и от остальных были оторваны изрядные куски на предмет самокруток. Тем не менее Коростель усердно штудировал уцелевшие остатки текста, надеясь когда-нибудь сдать экзамен на старлейские курсы.
«…ожесточённая внутренняя борьба в генеральном штабе между оппортунистами окружных силовых подразделений, разведки, контрразведки с одной стороны и интеллектуальной элитой вооруженных сил – компетентнейшими офицерами– интендантами и военными финансистами завершилась окончательной победой последних. Жезл Верховного Интенданта принял генерал…»
Коростель попытался представить себе этого первого Верховного Интенданта. А что представлять: наверняка был такой же старый толстый буйвол, как и нынешний.
«…несмотря на вопиющую безответственность, отсутствие достойного образования и склонность к анархии генералитета мятежников, будет ошибкой замолчать оперативность, с которой штабные структуры оппортунистов взяли на вооружение боевой опыт и революционные идеи Верховного Интенданта, включая тотальную мобилизацию всего мужского населения без исключений и пересмотр воинских званий личного состава. Включение в устав гарнизонной и караульной службы стимулирующих телесных воздействий, не приводящих к нарушению жизненных функций воина…»
От упоминания о стимулирующих телесных воздействиях у лейтенанта зачесались многократно поротые в строевой части ягодицы. Когда уже нарастут мозоли, которыми так гордился батя…
«…в военной науке открылись новые горизонты. Виртуозная операция финансового отдела завершилась взятием под полный контроль значительной части тыловых служб противника и позволила провести ряд блестящих бескровных кампаний по освобождению от путчистов областей…»
Лейтенанта всегда раздражала необходимость зубрить скукотищу, которую через чип интерфейса могли бы ввести в память за доли секунды. Пожалуй, что и вводят, кому положено. А кому-то и прямо на экзамене ответы на вопросы передают. Коростель представил себя генеральским сыном: майорские звёзды в шестнадцать лет, военная академия, «Хаммер» с подобострастным мордоворотом-водителем, полканы по стойке смирно… Незаметно сладостные мечтания перешли в дрёму.
Проснулся от того, что отлежал плечо. Вовремя: только успел встать и ухватить последнюю коробку, предусмотрительно оставленную в вагоне, как Быковенко вышел из кондейки. Свеженький, выспавшийся, в вычищенном и выглаженном камуфляже. Выбритый и благоухающий одеколоном. Увидев пустой вагон – заулыбался:
– А ты молодец, Птичкин. Может, и выйдет из тебя толк, – даже не обратил внимания, что коробок всего ничего. Сбросил на поддон бушлат, уселся на него, махнул рукой Коростелю: располагайся, то есть, рядом, разрешаю. Потом совершил и вовсе необычное: вытащил из пачки две сигареты, одну протянул лейтенанту.
Закурили. Степной закат тлел в дымке серых облаков гигантским «чинариком». Поддавшись очарованию момента, Коростель ощутил к Быковенко что-то вроде симпатии и попытался завязать разговор:
– А вот вы слышали, господин лейтенант, старший по наряду на станции, что сто лет назад лейтенанты были не нижними чинами, а офицерским составом? И всю работу делали такие специальные военнослужащие – рядовые. И полы мыли, и посуду, и плац подметали, и траншеи копали… И вагоны разгружали… – Коростель мечтательно зажмурился, представив себя начальником нескольких десятков военных. – Ив личном составе роты числилось не десять человек, как сейчас, а больше сотни.
– Ну ты и загнул, Пичуга. Это как же управиться с такой оравой… Сам знаешь, полковой ретранслятор чуть справляется с тем, чтобы нас в курсе дел держать. А если в каждой роте больше сотни, то никакого руф… Риф… Как его…
– Трафик, господин лейтенант, старший по наряду на станции, – подобострастным елеем подсказал Коростель.
– Точно, точно, ботаник хренов, никакого Рафика не хватит, чтобы такой оравой рулить, так что… – тут у Быковенко на мгновение закатились глаза, он вскочил и удивлённо заморгал. Коростеля очередная передача директив накрыла секундой позже.
* * *
Старший по наряду на станции лейтенант Коростель достал из внутреннего кармана бушлата плоскую бутылочку с одеколоном. Накинул бушлат на плечи. Сделал небольшой глоток, несколько секунд посмаковал тепло, разлившееся по телу. Смачно хрюкнул, вытащил сигарету из портсигара, прикурил. И только после этого соизволил встать и взглянуть в сторону своего слоняры, вытянувшегося по стойке смирно. Васька-Бычок преданным взглядом следил за начальственными телодвижениями. Интересно, как он сумел разгрузить вагон, не помяв и не испачкав форму? Коростель картинно вздохнул, стремясь выразить всю несоизмеримую тоску человека, вынужденного командовать кретинами. Сказал по силам вежливо, но твёрдо:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
