крупную подвеску с таким же камнем на груди Криса.
– В Западных горах нет месторождений лафарита. Им промышляют Дети Пустынь?
– Ох, нет, – возразил Леймах. – Лафарит пришел к нам с севера. Говорят, им усыпаны черные пляжи на берегу Ледяного океана, что остались после сошествия Великого Огня. Одно из свойств этого редкого самоцвета – гасить чужеродную магию.
– Амулеты с ним использовали Красные Топоры, чтобы скрыть свое присутствие от магии искателей.
Но медальон Криса сгинул вместе с ним в ущелье. Тогда откуда?..
Догадка, родившаяся в голове, мне очень не понравилась. У остальных разбойников могли быть такие же, но, когда я осматривал тела, ничего не заметил. Значит ли это, что кто-то успел снять амулеты, чтобы выслужиться перед лордом втайне от меня?
Я доверял своим людям, как себе! Что ж, надо каждого допросить. И вряд ли это придется им по нраву.
– То есть, если каждый из воинов наденет по такому кольцу, искатели не смогут ощутить их присутствие в горах?
Жрец кивнул.
– Даже если амулеты будут не у всех, все равно будет действовать общая скрывающая магия.
Лорд выглядел довольным: ухмылялся в бороду и щурился, как сытый хищник.
– Это будет хорошим дополнением к пророчеству. Леймах, напомни, о чем оно гласит.
Все взгляды обратились к тощей фигуре жреца. Тот переступил с ноги на ногу и заговорил. Голос окутывал, словно липкая паутина, перед глазами оживали яркие картины. Рассказ уносил прочь из холодных стен замка – туда, где встречаются земля и небо, где туманы стелются по бескрайним полям, а рассветные нити ткут в небе алые узоры.
– Сотни лет назад слепому провидцу, Майлаху Ноор-Дуну, Отец всех Равнин послал пророчество. Он говорил, что настанет день, когда Каменная жрица по доброй воле спустится с небесных вершин и родит ребенка от человека с равнины, что не имеет Дара, но происходит из высокого и знатного рода. Дитя это вернет нам утраченную магию, – Леймах воздел ладони к потолку и едва не упал на колени в экстазе. – И рухнет заведенный порядок, и потечет по равнинам кровь искателей!
На мгновение воцарилась тишина. Стало слышно, как во дворе замка кто-то кричит, и как стучат повозки по камням.
– Порядки непременно изменятся, Антрим покорится Лестре и ее повелителю, – тень самоуверенной улыбки скользнула по лицу лорда. Он осушил кубок одним махом. Рубиновая капля повисла на бороде и упала на грудь.
– Непременно, господин, – Леймах подобострастно склонил голову. – Вам от рождения дарована великая судьба. Инглинги – любимцы Бога.
А старый хрыч знает, как польстить самолюбию господина.
– В таком случае, – сдавленно начал Ольд, прочистив горло, – ослабить защиту Скального города при наличии Одаренного станет проще, ведь сам я не могу больше владеть магией, – он бросил взгляд на руки, и лицо исказилось в болезненной гримасе.
– Для того, чтобы овладеть Даром, нужно много времени. Господин, вы слишком торопитесь, – я шагнул вперед и наклонился над столом, уперев руки в холодную поверхность стола. Не стоило злить лорда, но чувства начали выходить из-под контроля.
Отец наградил меня колким взглядом и нетерпеливо сжал пальцы в кулак. На нас смотрели все. Смотрели и удивлялись тому, как я смею так непочтительно разговаривать с господином. Для дехейма всегда существовала только воля лорда, а его решения не оспаривались.
– Антрим станет моим до наступления зимы, – произнес он твердо, словно для себя уже все решил. – Солдаты готовы, а в деревнях собирают ополчение – весть о коварстве искателей уже распространилась за пределы Лестры. Люди ропщут и винят детей гор в своих злоключениях.
По мере того, как он говорил, я начинал понимать. Осознавать, что сам приложил к этому руку. А лорд Брейгар продолжал, и на дне холодных глаз светилось торжество.
– Они напали на моего дехейма и чуть не убили его. Неслыханное оскорбление! Искатели воруют крестьянских детей и используют в колдовских ритуалах, окропляют кровью невинных алтари Матери Гор. Их козни не должны остаться безнаказанными.
Конечно, все здесь присутствующие понимали, что это ложь и клевета. Но слишком долго зрели зависть и недовольство в сердцах наших людей, их глаза застила алчность. Даже последний из крестьян сейчас мог вооружиться вилами и отправиться в горы, подай лорд сигнал и посули несметные сокровища. Даже если Райла выйдет на площадь и публично заявит, что никакого похищения не было, отец найдет десятки подставных, которые будут кричать, что искатели украли их детей, и им поверят. Захотят верить, потому что нужен повод.
Что мне остается? Только принять правила игры.
– Я должен обуздать свой Дар, господин, – эти слова были тяжелы, как камни. Надо сдерживать гнев, чтобы начавший сомневаться во мне лорд снова поверил. – Без контроля над этой силой я окажусь совершенно бесполезен и не принесу вам желанной победы.
Позади зашуршал одеждами жрец.
– Господин, – откашлялся и низко наклонил голову. – Позвольте мне передать те бесценные крупицы знаний, что оставили предки.
Лорд Брейгар милостиво кивнул и сделал знак рукой.
– Ты, Леймах, и ты, Ольд, расскажете Реннейру все, что он должен знать о Дарах богов. Времени мало, потому не тратьте его зря, – отец задержал взгляд на искателе. – Когда Антрим станет моим, я назначу тебя главным старейшиной. Или придумаю новую должность. Сможешь поквитаться с врагами и вернуть себе влияние.
Говорил он почти любезно, мед так и лился из уст и казалось, будто он раздает подаяние щедрой рукой.
– Но все это только если ты сделаешь, что я велел, потому что обмана и предательства я не прощаю никому, – ему даже не надо было повышать голос, чтобы собеседник представил, что ожидает в случае неповиновения.
Ольд кивнул скупо. На меня он не смотрел.
– Я обозначил на карте святилища Матери Гор. Если уничтожить все алтарные камни, защита Антрима падет, купол недосягаемости истончится, и город можно будет взять голыми руками. У искателей нет армии. Их вообще осталось мало, они не смогут оказать достойного отпора, особенно если напасть неожиданно.
– А не лжешь ли ты? – вклинился я не слишком вежливо. Воздуха не хватало, а кровь отравленным зельем бурлила в жилах. – Вы готовы поверить тому, кто запросто предает свой дом?
– Ему нет нужды лгать, – с кривой усмешкой отвечал отец, а взгляд Ольда внезапно стал затравленным, как у загнанного в ловушку зверя.
Совсем недавно мы сидели с ним в домишке на окраине Лестры и поедали нехитрое угощение. Негромко беседовали, а в это время за стеной Райла укладывала ребенка спать. Под этой крышей витало такое выстраданное, такое тонкое и ранимое счастье, что казалось, сожми ладонь – сломается,
