не причиняли ему боль, и вместе с этим перестал считаться с чужими. Отсюда эта холодность, это пренебрежение, придирки ко мне, ненависть к Ольду, который, как и моя бабушка, осмелился пойти против правил.
И ненависть к Ренну, такому же бастарду. К грязной крови.
Всю сознательную жизнь он трясся над своей тайной, чтобы, не дай Матерь, никто не вывел его на чистую воду. Такого позора он бы не пережил. Уважаемый всеми старейшина, искатель с сильным и чистым Даром… самый настоящий выродок.
Одно не укладывалось в голове – и отец, и та девочка, Майла, должны были родиться пустышками, бездарями, но почему боги решили по-другому?
Выходит, во мне тоже течет кровь арнерианцев, я могу услышать их бога, если он позовет. Слышать голоса земли и ветра, золотых пшеничных колосьев и луговых трав. Так вот почему меня всегда тянуло на равнины, и тот пророческий сон – его послал мне Отец Равнин!
От осознания этого мурашки побежали по коже, не было ни капли стыда за свое происхождение, напротив, я с новой силой ощутила, как внутри что-то ширится, раскрывается, как распускается цветок навстречу безграничному миру.
Так жаль, что скоро все закончится.
Глава 25. Правда
Реннейр
Внутри себя я уже принял решение.
Я принял его тогда, когда у ворот замка меня встретила вооруженная охрана и повела к томящемуся в яростном ожидании лорду. Взгляд, сцепленные за спиной руки и напряженная поза не предвещали ничего хорошего.
– Я думал, что ты сбежал, – проговорил он сквозь зубы, вышагивая по кабинету.
Лицо его было серым и изможденным, а в волосах, кажется, проступили первые нити седины. Я смотрел на него и не мог понять, отчего когда-то благоговел перед ним, искал признания и похвалы.
– Как бы я посмел, господин? Дехейм никогда не бежит от своего долга.
– Наглый щенок!
Самообладание покинуло отца. Он саданул кулаком по столу так сильно, что опрокинулась чернильница, и черные бусины усеяли чистый пергамент.
– Думаешь, я не вижу, что ты насмехаешься надо мной? – в голосе плескалось чистое бешенство. – Я могу запороть тебя плетьми у позорного столба…
– Так сделайте это, – предложил я совершенно искренне, чем вызвал еще больший прилив злости. Показалось, сейчас он ударит меня прямо кулаком, как в уличной драке.
– Не дерзи! Помни, кто ты такой. И никогда не забывай, – он угрожающе выставил вперед палец с перстнем. Вдохнул, потом выдохнул, пытаясь успокоиться. – Я еще узнаю, где тебя носило почти двое суток, Реннейр. И почему так случилось, что моего дехейма едва не убил какой-то… – лорд скривил губы в презрении, – …увалень из искателей. Это так ты решил сблизиться с ними? Расстроив отношения в пух и прах?
Он обошел стол кругом и, плеснув еще вина, уселся в кресло. Глаза мрачно поблескивали из-под насупленных бровей, а мне оставалось только стоять под прицелом этих холодных глаз. Снова чувствовать себя перед ним мальчишкой, от которого требуют оправданий за шалость. Но на этот раз дело приняло более серьезный оборот.
– Никто так толком и не смог сказать, с чего все началось. Но краем уха я слышал, что дело в какой-то девке. Это правда? – процедил, сжав пальцами кубок. – Неужели мой дехейм настолько безумен, чтобы драться из-за юбки? Даже если в итоге твое ранение сыграло нам на руку.
– Женщин здесь не замешано, мой господин, – выше вскинул подбородок, чтобы думал, что я не лгу. Не хочу, чтобы имя Рамоны трепали все кому не лень. – Обычная пьяная драка.
– Пьяная драка?! – Вино выплеснулось на стол, смешавшись с чернилами. – Что на тебя нашло, Ренн? Я тотчас велю тебя выпороть и на рану не посмотрю. Чтоб неповадно было меня позорить.
– А не боитесь потерять ребенка из пророчества? – бесцеремонно перебил я и, видя, как расширяются глаза отца, продолжил: – Мне известно, кем была моя мать.
Перемена темы была такой резкой, что на несколько мгновений лицо лорда Брейгара превратилось в застывшую маску. Он побелел, как снег. Кубок с глухим стуком опустился на стол.
– Только не понимаю, почему вы столько лет это скрывали.
Лорд выдохнул сквозь сжатые зубы. Опустил глаза и нервно забарабанил пальцами по столу. Между нами повисла напряженная тишина.
– Теперь мне нужна правда, отец.
Он ненавидел, когда я звал его отцом. Считал слишком большой честью для пригретого из жалости выродка, но я все равно делал это, пускай и очень редко.
– Откуда ты узнал?
– Увидел во сне.
И следом рассказал, намеренно скрыв правду о срубе в Лествирском лесу, о кровавом камне и лопнувшем браслете.
– Во сне? – бровь лорда насмешливо изогнулась.
– Да, мой господин. Во сне. Его послал мне наш бог, Отец всех Равнин, поэтому я не сомневался в его истинности. А после пробуждения спешил посетить один из старейших храмов, чтобы вознести молитвы и поблагодарить за посланное видение.
К концу моей речи выражение на лице отца переменилось. Он подался вперед, всматриваясь в меня так, словно пытался понять – лгу я или говорю правду. Он тяготел ко всему божественному и любил окружать себя служителями культа. Я надеялся сыграть на этой слабости.
– Что еще сказал тебе бог?
– Что я дитя из пророчества. Сын человека с равнины и Каменной жрицы. Вам ведь хорошо известна эта легенда. Вы и сами знаете, что ошибки быть не может, избранного мог породить лишь великий человек.
Кажется, мы оба перестали дышать. А еще мне казалось, что я смотрюсь в зеркало, и дело тут далеко не во внешности.
Он не пытался оспорить мои слова или уличить во лжи. Лишь напряженно думал.
– Да, – медленно кивнул и потер подбородок. – Твоей матерью действительно была Каменная жрица.
– Всю жизнь я думал, что меня родила гулящая женщина, и вы только подтверждали эти мысли. Почему? – я еле сдержался, чтобы не грохнуть по столу кулаком. Сделать это подсказывали обида и злость.
– Больше нет смысла скрывать, раз ты все знаешь, – отец поднялся и, прошагав к двери, бросил страже: – Приведите сюда Леймаха и второго моего гостя.
Опять этот проходимец-жрец во дворце отирается! Я помнил нашу прошлую встречу, его загадочные слова и разговор с отцом на повышенных тонах.
Лорд встал у окна и сцепил за спиной руки. Посмотрел вдаль, словно пытался что-то вспомнить.
– Еще когда ты был в материнской утробе, Ренн, я возлагал на тебя большие надежды, – заговорил он вновь, и я подошел ближе, встал за его плечом.
Неужели настал тот миг, когда я услышу всю правду из первых уст? Внутри все замерло в ожидании.
