Бывший начальник милиции поглядел на свое отражение.
«Усы надо было все же сбрить», — с тоской отметил он.
С утра он попытался это сделать и даже помазок намылил, но рука не поднялась. Гордость кавалериста! Чай, не пехтура какая! А ведь надо было еще тогда — в схроне.
«На Серпухов, — подумал Петр Федорович, — поезд идет уже затемно. Глядишь, и проскочу. Если ходить будут, то в потемках авось и не рассмотрят. Кто ж вглядываться станет, когда все в вагоне храповицкого давят. Но до поезда, вот беда, полдня еще ждать. Нуда ничего… Лесок близко, сейчас билет возьму и там до времени схоронюсь».
Он мысленно поблагодарил генеральскую няньку, невзлюбившую его с первого взгляда. Узнав, что ночной гость решил уходить, она впервые улыбнулась ему и быстро собрала узелок с провизией, чтобы приятель милой Танечки не оголодал в пути.
Судаков подошел к кассе и наклонился к окошку:
— Одно местечко до Серпухова.
— Сейчас — сейчас. — Кассир мельком кинул взгляд на пассажира, затем на свой аппарат и опять на пассажира. — Подождите минуточку, уважаемый! Что — то эта шарманка не пробивает. Самый чуток погодите, сейчас все наладится! — Он встал с места, открыл дверь и крикнул в коридор: — Фролыч, подойди — ка сюда! Тут поломка образовалась!
«Мне кажется, или он волнуется? — глядя на переминающегося в дверях кассира, подумал бывший начальник милиции. — Да нет же, определенно волнуется!»
— Ну что ты, услышал, что ли?
«И на место не возвращается», — продолжил свои наблюдения Судаков.
Он отметил косой взгляд, брошенный железнодорожником.
«А ведь точно. Боится. В дверях торчит, чтоб, если я вдруг за оружие схвачусь, мигом из своей клетушки выскочить».
Он чуть сдвинулся в сторону и приподнялся на цыпочки, пытаясь увидеть плоскость стола: «Ну так и есть! Фотография. Не разобрать чьи, но вряд ли жены и детей. — Судаков огляделся по сторонам. — Вот же ж, чертов сын!»
Из невысокого помещения станционного буфета, на ходу расстегивая кобуры, выскочили два милиционера.
— Да вы не беспокойтесь! — заверил его кассир. — Сейчас все в один миг уладим.
Судаков развернулся на месте и бросился вдоль платформы.
— А ну стой! — понеслось ему вслед. — Стой, каналья! Стрелять будем!
За спиной ударил выстрел. Судаков дернулся в сторону, продолжая бежать. Потом еще раз. Новый выстрел. Судаков припустил быстрее. В один прыжок он осилил все ступени лесенки, скривился от удара о землю и вновь побежал. Пуля ожгла плечо, но Судакову было не до таких мелочей. Он бежал, стараясь не замирать на мушке револьвера, прыгая в сторону всякий раз, когда позади хлопал выстрел. Его преследователи — молодые ражие парни — и не думали отставать.
Не добежав метров десяти до леса, Судаков остановился, схватил наган и, развернувшись, выстрелил над головами недавних коллег.
— Не убивать же, — процедил он.
Отрезвленные нежданным отпором, милиционеры поспешили залечь в ровики у железнодорожной насыпи. Но стоило беглецу укрыться за деревьями, они вскочили и снова бросились следом.
— Давай — давай! Не отставай! — кричал первый, потрясая кулаком. — Не отста…
Мир взорвался в его глазах миллионом ярких звезд, и кровь струйкой хлынула из рассеченного рукоятью нагана лба.
— Это первый, — прислоняя оглушенного к дереву, процедил Судаков и тут же, подтянувшись на толстом суку, скрылся в ветвях.
Второй милиционер появился из — за поворота тропы спустя мгновение.
— Эй, ты чего? Ты жив? — Сотрудник НКВД наклонился над товарищем по оружию.
И тут Судаков разжал пальцы и спрыгнул на плечи второй жертве.
— Молоды еще со мной тягаться, — обшаривая их карманы, недобро усмехнулся бывший краском. — Эх ты, напасть какая! А с билетом бы куда сподручнее вышло!
ГЛАВА 16
«Правильный обман — не ложь, а умелое использование правды».
Ким Филби
Октябрь 1628Казачий атаман Варрава вытащил из — за голенища сапога нож и одним взмахом переполовинил лежащий перед ним яркий — почти красный — плод в шершавой кожуре.
— Тьфу ты, экие у них яблоки чудные! — выругался он, протягивая своему побратиму налитое соком угощение.
— Но вкусные, — очищая кожуру, ответил походный воевода, Федор Згурский.
— Да ну, скажешь… Я б сейчас наших похрумкал. В моем саду помнишь какие? Во! С кулак!
— Помню, чего же не помнить, — с тоской в голосе подтвердил тот. — Когда ж теперь домой вернемся?..
— Это ты у меня спрашиваешь? — ухмыльнулся казак. — На тебя вся надежа. Ты ж здесь, шо та писаная торба — как пришли в этот стольный град, так всякий день празднества, охоты, застолья до упаду. Кругом тебя разве что хороводы не водят! Девиц табун нагнали, только пальцем помани.
— Водят, не водят… А царь здешний ни посла, ни меня пред очи свои не допускает. Подозрительно это.
— Тут все не по — людски. Вон, глянь, — он указал на мелкое лохматое существо с выпученными глазами, возлежавшее на расшитой золотом подушке, — разве это собака?
Возмущенное непочтительностью существо затявкало: мол, собака, не хуже других.
— А ну цыть, подарок басурманский! А то вмиг щас сапоги тобой начищу! — прикрикнул Варрава и продолжил со вздохом: — Притомился я здесь уже, Федор. От чудес иноземных оскомина, домой ворочаться пора.
— Как же воротишься, когда воля царская по сей день не исполнена?
Атаман бросил рассеянный взгляд на низкий столик, уставленный яствами. Золотые блюда с фруктами, чеканные кувшины с вином и прохладительными напитками, серебряные, украшенные опалами, кубки, да и сама черная, обильно покрытая росписью лаковая столешница — должны были радовать глаз. Но лишь навевали тоску.
— Федор, так ведь и до второго пришествия досидеться можно! Ведь ты ж воевода! Стало быть, и веди! Сколько мы будем в чужой стране кур пасти? Не желает царь с нами дружбу водить, и мы ему в друзья не набиваемся. Сам же намедни говорил, что этот твой родич предсказывал, будто недолго владыке желтому править осталось. Хлопни кулаком об стол: да — да, нет — нет. Спасибо этому дому — пойдем к другому. Назначай день отъезда. Мы свое дело сполна исполнили!
Двери покоев, отведенных высокородному и славному воителю Белого царя и его свите, распахнулись, и на пороге, низко кланяясь, появился скороход в длинном халате, расшитом сороками.
— Славный и честный! — нараспев заговорил он, закатив от восторга глаза. — Просветленный и мудрый носитель кораллового шарика и двуглазкового павлиньего пера…
За время перечисления титулов и отличий раздавшиеся за дверью шаги приблизились, и при словах «хранитель Малого дворца Владыки Поднебесной» величественно не вошел, а скорее втиснулся толстяк в длинном желтом халате, усеянном вышитыми золотыми павлинами, собольей куртке, в неизменной шапочке с коралловым шариком наверху и куском павлиньего хвоста, свисавшим за спину.
— …Сунь Вань! — торжественно закончил глашатай.
— О, а вот и Ванюша пожаловал, — глядя на царского вельможу, хмыкнул Варрава. — Вот чтоб мне год в бане не париться, ежели царь опять во встрече послу не отказал!
— С сожалением и душевной печалью оглашаю я волю Владыки Поднебесной, любимца богов и сына неба. Посоветовавшись со звездами и приняв их совет, государь, мой повелитель, счел неудачным ранее объявленный день приема высокого посла Белого царя. Велено мне передать, что звезда утренняя нынче взошла в туманной дымке, а посему все, что будет начато сегодня, обречено на забвение и обращение в прах.
— Ну вот. Как в воду смотрел! — слушая перевод толмача, фыркнул Варрава. — Этак, покуда у всех звезд попереспрашиваешь, и жизнь закончится.
Згурский ему не ответил. Он пристально глядел на толстяка — евнуха, пытаясь уразуметь, о чем тот умалчивает.
Со времени встречи с Лун Ваном Федор неожиданно для себя обнаружил, что вполне разумеет местную речь. Поначалу он приписал это чарам встреченного колдуна, зачем — то набивающегося ему в родичи. Когда же вскоре оказалось, что и придворные, и простой люд отлично понимают речь воеводы, и в то же время не могут разобрать слова прочих его спутников, он удивился куда более. И в довершение Згурский чувствовал оттенки смысла хитроумных чужестранных речей.
Сейчас он видел, что Сунь Вань явно что — то не договаривает.
— Заходи, будь нашим гостем, — вставая с шелковых подушек, устилавших ковер, обратился Федор к вошедшему.
Тот будто ждал этого. Знаком отпустив свиту, он с пыхтением водрузился на предоставленное ему место и приказал слугам наполнить кубки вином.
— Да прославится вовеки имя величайшего и храбрейшей из воинов, вернейшего слуги Белого царя, опоры трона и меча Провидения — Юй Луна, вернувшегося в мир людей в образе благородного воеводы…
