Показательно, что перестроечный «возврат к ленинизму» совпал с «разоблачением» Победы. В 1987–1991 годах на нее постоянно велись открытые или замаскированные атаки. Постоянно преувеличивались масштабы военных потерь и просчеты руководства, что, конечно же, вызывало самую нигилистическую реакцию масс, «разбуженных перестройкой». Новоявленные революционеры отлично понимали, что Культ Победы является самой важной идейно-политической основой Державы. Поэтому-то на Войну, а следовательно, и на Победу, было вылито столько грязи.
Однако же руководство 90-х так и не решилось окончательно разорвать с советским державным наследством. Сказался все тот же консерватизм, присущий номенклатуре. Тогдашние аппаратчики-«демократы» посчитали, что демонтаж Культа Победы может излишне взбудоражить российское общество, которое и так весьма болезненно пережило распад СССР и последующую капитализацию. Победу продолжили отмечать, хотя и не так пышно, как раньше. В «нулевые» годы, когда наметился поворот в сторону державничества, Культ Победы обрел второе дыхание. Но уже безотносительно к жесткой идеократии советского времени. Характерно, что широкое распространение получил обычай ношения Георгиевской ленты, с неподдельным воодушевлением поддержанный «снизу» – и без какой-то «обязаловки» сверху. Победа стала восприниматься как безусловная ценность, стоящая превыше всех и всяческих идеологических разногласий. Если брежневский Культ можно еще было охарактеризовать как «директивный», то теперь налицо едва ли не стихийное почитание Победы, совершенно свободное от каких-то «директив».
Да, тут уже созрело нечто среднее между идеологией и религией. И название этому будет придумано позже, когда окончательно оформится новый Культ Победы. Да и зачем вообще зажимать широкий национальный порыв в некие жесткие рамки?
Метаморфозы и пораженцыКогда мы говорим о культе победы, то речь идет не только о Победе 1945 года. Речь о национальной Победе – как таковой. Прошлый, XX век был для русских невероятно трагедийным. Дважды падала Империя, нескончаемо шли революционные ломки. Неоднократно нацию склоняли к пораженчеству. В период Отечественной войны 1914–1918 годов разномастные левые радикалы, повязанные с мировой закулисой, вовсю кричали о необходимости поражения «реакционной России». Им яростно противостояли патриоты разных направлений. Но из них же в период эмиграции формировались разнообразные коллаборационисты, призывающие к вторжению иностранных армий в СССР – для ликвидации большевизма. Случилось нечто чудовищное – «русские рыцари» превращались в чудовищ, присягая внешнему врагу во имя патриотизма. И совершенно уже запредельным было использование «технологии» – «Хоть с чертом, лишь бы против большевизма!».
Увы, драконоборцы превращались в драконов. Тысячи «рыцарей белой борьбы» обращались в своих врагов (а эти враги – фанатики мировой революции в то время гибли в жерновах внутрипартийной мясорубки), побуждаемые к тому жгущим, выматывающим душу чувством исторической обиды. В то же время против них стояли сотни тысяч русских людей, ставших членами партии в годину сталинских «антитроцкистстких» чисток. Они не участвовали в Гражданской войне, не были заражены троцкистско-ленинской горячкой и думали о том, как бы усилить «индустрийную» мощь Страны Советов, как бы сделать «нашу Советскую Родину» самой передовой державой мира. Именно эти строители «социализма в одной отдельно взятой страны» первыми шли на армады немецких армий, прикрывая собой столь любимую ими молодую Советскую империю. На их праведной крови и расцвела Победа 1945 года, которая даровала нам жизнь. Именно этот передовой авангард русских патриотов советского призыва сгорел в огненной круговерти Великой Войны.
Все эти метаморфозы проявились и взорвались в эпоху разрушительных «реформ». Старые обиды вспыхнули в России с какой-то пугающей, новой силой. Как будто души красных и белых воинов возродились в поколениях новых политиков. Но на сей раз эти политики спорили друг с другом уже не на полях сражения, а в уличных дискуссиях времен легендарного Гайд-парка на «Пушкинской». Воистину карикатурными были уже эти бои, но они перепахали души тысяч молодых спорщиков. И вот снова пророс ядовитыми сорняками культ Беды, чьи адепты сделали своей «религией» бесконечный плач о наших бедах. Многие из них оценивали и оценивают всю нашу историю как одно сплошное поражение русских, которых якобы всегда угнетала «антирусская верхушка». Коллаборационисты, проклятые и забытые русскими, вновь «ожили» на страницах газет, а позже во всеядном Интернете.
«Гибель богов» и страх перед пространствомСовременные коллаборационисты восхищаются Гитлером, совершенно упуская из виду, что он всего лишь выполнил функции тарана, который должен был нанести удар по России. Конечно, было бы совсем неверным примитивизировать Гитлера, выставляя его как некоего дурачка. Фюрер нацистов понимал всю опасность войны на два фронта. Что же побудило его начать войну?
Есть много оснований в пользу того, что при подготовке нападения на СССР Гитлер получил гарантии со стороны Англии. Лондон пообещал Гитлеру приостановить военные действия и даже выйти из войны в том случае, если Германия нападет на большевистскую Россию.
Скорее всего, гарантии были переданы Гитлеру через Гесса, который в мае 1941 года совершил свой знаменитый перелет в Англию. Очевидно, что никакой личной инициативы здесь не было – зачем это нужно было Гессу?
Такие дела в одиночку не делаются. В самом деле, не верить же в версию о его сумасшествии! Нет, тут имело место быть создание некоего канала связи между Германией и Англией. Гитлеру нужен был не просто надежный человек, осуществляющий связь между двумя странами. Ему нужен был человек сверхнадежный, каким и стал Гесс, заместитель фюрера по НСДАП. Вот через него, возможно, англичане и сообщили Гитлеру о том, что готовы договориться с ним, если только он нападет на Россию. «Москва серьезно опасалась, что Гесс выполнял специальное поручение Гитлера, прилетел в Англию с проектом договора о совместных боевых действиях против СССР и, возможно, рассказал о согласии СССР осуществить вместе с Германией высадку в Англии, – пишет историк А.Н. Осокин. – Не исключено, что Черчилль в ответ на это обманул немцев, подписал этот договор и отправил его Гитлеру. А когда Гитлер ударил по СССР, фактически открыв гибельный для себя второй фронт, Черчилль никаких действий против СССР не предпринял, а, напротив, немедленно предложил Сталину союз и всемерную помощь. Известно, что до последних своих дней Гитлер в кругу соратников восхищался Сталиным, под руководством которого Германия была разгромлена, и проклинал Черчилля, армии которого внесли в этот разгром несравненно меньший вклад. Может быть, именно за то, что Черчилль переиграл его в 1941 году и столкнул Германию с Советским Союзом, что и стало началом ее краха? («22 июня 1941 года: новая версия»). Вот эта версия способна объяснить – почему Гитлер вел войну на два фронта, которая после поражения в Первой мировой войне была «страшным сном», кошмаром для немецких военных стратегов.
Между прочим, советская разведка как раз и сообщала о том, что нападение Гитлера на Россию зависит от договоренности с Англией. «Сведения о дате начала войны Германии с Советским Союзом, поступавшие к нам, были самыми противоречивыми, – пишет гений русской разведки П. Судоплатов. – Из Великобритании и США мы получали сообщения от надежных источников, что вопрос о нападении немцев на СССР зависит от тайной договоренности с британским правительством, поскольку вести войну на два фронта было бы чересчур опасным делом…» («Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы»).
После полета Гесса Гитлер был убежден в том, что Англия так или иначе выступит на его стороне, включившись во всемирный антибольшевистский фронт. А ему, Гитлеру, выпадет великая честь возглавить военную операцию по сокрушению коммунизма.
Очевидно, англичане побудили Гесса выступить инициатором перелета – с целью прощупать почву для сближения. Гитлера эта идея прельстила – тем более что он сам желал этого сближения. Обставили же все дело как личную инициативу «безумного Гесса». Сам Гесс, судя по всему, был одним из лидеров проанглийской «партии» в Рейхе, отсюда и высокое доверие англичан к нему. При этом они жертвовали очень важной, можно даже сказать, важнейшей фигурой. Иметь во вражеском стане такого агента влияния – это грандиозный успех! Но игра стоила свеч. Гессом пожертвовали для того, чтобы натравить Гитлера на СССР.
В Кремле догадывались о том, что перелет Гесса – дело рук англичан. Позже, уже в октябре 1944 года, Сталин почти открыто сказал об этом Черчиллю, демонстрируя свою осведомленность. Во время разговора о Гессе Сталин неожиданно предложил тост за английскую разведку, которая, по его мнению, и заманила Гесса в Англию. Руководитель СССР был убежден, что высокопоставленный перелетчик не мог бы приземлиться без сигналов с земли. Черчилль отверг такую интерпретацию с негодованием, но Сталин на ней настаивал. И тем самым советский вождь показывал, что ему известно – кто стоял за спиной Гесса. А еще раньше, осенью 1942 года, Сталин в открытую предположил, что Черчилль держит Гесса про запас. Для вождя СССР было совершенно ясно – бывший гитлеровский зам является креатурой Лондона.
