свои огромные глазищи Нонна-Наташа, сняв парик с седыми волосами.
— На улице сейчас такие погоды замечательные стоят, воробьи поют… — снова заблеял Быков-Зайчик.
— Какие воробьи? — хихикнула девушка.
— То есть голуби, орлы и куропатки… — Зайчик замах ладонями, слово маленькими крылышками.
— Знаю, знаю, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, — нараспев произнесла Нонна часть монолога из чеховской «Чайки». — Так что вы мне давно хотели сказать?
— Я хотел вам кое в чём признаться и о многом сказать, — Быков-Зайчик, несколько раз смахнул пот со лба, но тут между ними появился шумовик дядя Лёша Смирнов и сказал:
— Правильно. Я сам давно хотел о многом сказать. Так дальше играть нельзя. — Шумовик Смирнов-Громыхало постучал себя кулаком в грудь. — В обороне проходной двор, в атаке — мазилы, на воротах — дыра. Помяните моё слово — вылетит «Зенит» в низшую лигу, что тогда запоём?
— Мы едем, едем, едем в далёкие края? Хи-хи, — весело захихикала Нонна-Наташа.
— Точно. Мы для них всё! — Смирнов-Громыхало ещё раз стукнул себя кулаком в грудь. – А они хоть бы хны. Я так этого не оставлю.
— Всё? — раздражённо спросил шумовика Быков-Зайчик.
— Всё! — кивнул дядя Лёша Смирнов.
— Молодец, — Зайчик пожал руку шумовику и снова обратился к Наташе, — так вот Наташа…
— Кроликов, срочно зайдите в мой персональный кабинет! — прогудел директор Филиппов-Могильный.
И судя по нетвёрдой походке артиста Сергея Филиппова, он уже успел где-то немного остограмиться, пока мы отвлекались на настырную телевизионную группу.
— Ав! Ав! Ауууу! Ав! Ав! Ав! — залаял шумовик дядя Лёша Смирнов, зафиналив эту небольшую сценку.
Эпизод был сыгран настолько замечательно, что вся съёмочная группа моментально громко зааплодировала, и поэтому телевизионщики вновь дружно рявкнули слово: «ещё!».
— Ну, хватит! — не выдержав, гаркнул я. — У вас свой план, у нас свой. И наши планы больше не пересекаются! Могу показать, короткий путь на свежий воздух.
— А мы не спешим, — упёрлась корреспондентка в больших круглых очках. — Нам может быть, самим интересно.
— Спокойно, Феллини, — выступил вперёд Леонид Фёдорович. — Но предупреждаю, что показываем последнюю сцену. Нам и правда, нужно спокойно поработать.
* * *
Третий на сегодня репетиционный эпизод с первого раза не пошёл. Актёр Роман Сергеевич Филиппов, младший однофамилиц нашего многоуважаемого Сергея Николаевича Филиппова, исполняющий роль известного артиста Николы Датского, постоянно ржал видя, как перед ним кривит лицо и выпячивает вперёд толстые губы дядя Лёша Смирнов. В этой сцене Филиппов младший должен был прочитать небольшое стихотворение про Гаврилу, а Смирнов должен был пустить трогательную слезу. Но вместо слёз гоготала вся публика, собравшаяся на первом этаже театра напротив гардероба. Кстати, в пьесе про графа Нулина герой Романа Филиппова играл мужа-охотника молодой и вечно скучающей барыни. И вдруг на помощь пришёл директор кинокомедии дядя Йося Шурухт:
— Если так дело пойдёт и дальше, то про банкет по случаю запуска нашего фильма можете смело забыть!
— Всё! — пробасил здоровенный под 193 см ростом Роман Филиппов. — Я в образе! Я — Никола Датский, сцена обычной закулисной жизни нашего театра, и хватит меня смешить!
Затем он решительно выдохнул, взлохматил чёрные густые волосы и принялся читать новое стихотворное произведение про Гаврилу, которое я сочинил лишь сегодня утром:
Служил Гаврила наш в театре!
Гаврила Гамлета играл. — Никола Датский потряс огромным кулаком и чтобы не заржать свёл брови как можно ближе к переносице.
Он пил, страдал, но Мельпомену
Ни на кого не променял.
— Хе, хе, — пустил огромную слезу дядя Лёша Смирнов, при этом смешно выпячивая губы.
— Ты чего, Макарыч? — хмыкнул Никола Датский.
— Уважаю, — зарыдал Смирнов.
— Кого? — спросил, сделав зверское лицо Филиппов младший, выдерживая свой суровый образ из последних сил.
— Шекспира, — проревел дядя Лёша.
И после этих слов по взмаху руки Леонида Быкова к этой странной парочке со стороны центрального входа в БДТ подошли Георгий Вицин и Ирина Губанова. Вицин с важным видом и улыбкой Чеширского кота держал по локоток Ирину Игоревну. По моему новому сценарию из-за провальной премьеры спектакля главный режиссёр Дантесов приводит в театр новую молодую ведущую актрису Ирину Алмазную, взамен старой примы, то есть прежней Богдановой-Чесноковой.
— Видите, Ирочка, какие таланты пропадают на нашей сцене? — промяукал Вицин-Дантесов. — Кстати, познакомься, обалдуй, — обратился он к здоровяку Николе Датскому, — это твоя новая жена.
— А куда делась старая, то есть прежняя? — пробасил Филиппов-Датский.
— По своему желанию перешла во второй состав, — отмахнулся Вицин и тут же в кадр влетела разъярённая Богданова-Чеснокова:
— Так и знайте, я буду жаловаться в местком! — выпалила она прежде, чем выбежать в неизвестном направлении.
— Очень рад, хы-хы, — хохотнул Филиппов младший. — Разрешите представиться, кхе, Никола, Датский, — Роман Филиппов галантно нагнулся и поцеловал ручку Ирине Губановой-Алмазной.
— Впервые в жизни так стремительно выхожу замуж, — сказал Алмазная и захохотала таким противным и высоким голосом, что со смеху покатились все сторонние зрители данной сцены. — Ха-ха-ха!
И если бы сейчас проходила съёмка, то дубль пришлось бы переснимать. Однако сегодня была всего-навсего репетиция, поэтому, выждав паузу, Георгий Вицин произнёс свою финальную реплику:
— Да, нам раскачиваться некогда. Куда⁈ — шлёпнул он по руке Филиппова, который попытался поцеловать и вторую ручку Ирины. — Ты мне актрису не тронь! Пойдёмте дальше, я вас познакомлю с самим товарищем Могильным, — сказал Вицин и повёл Губанову по центральной лестнице наверх при этом очень смешно вихляя и ногами, и всем остальным телом, что вызвало новый взрыв смеха.
— Вот так завтра и будем снимать, — выдохнул Леонид Фёдорович Быков.
— Запомни, Феллини, — прошипела мне
