– Разумно.
– Меня в книжный взяли работать, прикинь? Я уже и забыла, что значит вставать в семь утра. Платят, конечно, копейки, но мне нравится. Людей посреди недели не так много. Я даже читать начала.
Я удивленно смотрю на нее.
– Что? Чака Паланика вот недавно начала.
– Вот это тебя, мать, прижало. Менять жизнь, так менять.
Из коридора послышался звук открывающейся двери. Я напрягаюсь. Сердце ускоряется.
Тася подхватывает бокал и мимоходом целует меня в щеку.
– Все будет хорошо, не волнуйся. Марина тебя любит.
Тася тихо выходит из кухни. Я сажусь за стол и складываю руки на коленях, как примерная школьница.
В дверном проеме появляется Марина. Она упирается в меня взглядом и резко останавливается, как будто налетела на стену.
– Привет, – смотрю ей в глаза.
Она едва заметно хмурится и делает безразличное лицо. Подходит к столу и со скрежетом выдвигает стул. Садится боком. На меня не смотрит.
– Привет.
– Как ты? Я пирожные привезла с чистым составом. В них калорий меньше, чем в твоих протеиновых батончиках.
– Спасибо.
Даже не смотрит на них. Зажала ладони между колен. Под глазами едва заметные тени, замазанные консилером. Губы обветрились.
Лед между нами ранит. Как же я хочу все вернуть. В голову лезут дурацкие фразы про разбитую чашку, которую невозможно склеить. И доверие, которое невозможно вернуть.
Но я все-таки постараюсь.
– Твои фотки больше не гуляют по интернету. Можешь не волноваться. Друг Влада все подчистил. Мне жаль, Марин, что так получилось.
– Друг Влада? – Марина поворачивает голову и пристально смотрит мне в глаза. В них читается вызов.
– Да, – я выдерживаю ее взгляд.
– Понятно, – она отводит глаза. – И чего ты хочешь?
– Поговорить.
– Говори.
– Марин, мы так и будем общаться односложными предложениями? Может, ты повернешься ко мне, и мы поговорим! – Взрываюсь я.
– А как мне еще с тобой общаться? Я уже все сказала. Если ты хочешь как раньше, то так уже не будет. – Марина складывает руки на столе. – И не забудь сказать: «я же тебе говорила». Да-да, ты умнее меня, осознаннее, учишься лучше, и все дела… но только я не просила ни твоих советов, ни твоей помощи, ни опеки. Ясно?
Венка на ее шее быстро пульсирует.
– Я признаю, что пыталась тебя опекать. Мне жаль… правда. Но я делала это не потому, что считала тебя глупее или легкомысленнее себя. Это привычка. Я лезу лишь к тем, кого люблю. Раньше я этого не замечала, а теперь поняла.
Я облизываю губы и продолжаю:
– Марин, я влюбилась в Влада. Я не хотела ранить твои чувства и не собиралась в него влюбляться. Для меня всегда была на первом месте учеба, и ты это прекрасно знаешь, но так вышло.
– Как ты не понимаешь, при чем здесь Влад. Да, мне было неприятно. Какой девушке будет приятно, если ее отвергнет красавчик? Но если бы ты сразу мне все честно рассказала, то я бы не стала тебе мешать. Я бы не стала тратить время на его непонятные игры. А так получается, ты убеждала меня, какой он отвратительный, а потом начала сама с ним встречаться. Я чувствовала себя преданной, глупой… растоптанной. – Марина закрывает лицо руками и начинает плакать.
– Прости меня, – набежавшие слезы все-таки прорывают плотину и стекают по щекам.
Смотрю на ее содрогающиеся плечи и инстинктивно обнимаю себя руками. Чувствую ее боль.
– Я правда считала его циничным манипулятором. Я не врала тебе. Просто со временем я увидела другую сторону Влада. Его честность, преданность тем, кого он любит. Если он что-то делает, то ничего не ждет взамен. Когда я очнулась, было уже поздно, Марин. – Смахиваю слезы с щек. – Посмотри на меня, пожалуйста.
Она убирает руки и поднимает заплаканные глаза.
– Ты очень красивая, умная, добрая. Ты замечательная подруга. Мне жаль, что я дала повод усомниться во мне.
У нее дрожит нижняя губа. Марина встает и подходит ко мне. Я тоже поднимаюсь со стула.
Не знаю, кто из нас обнимает первый. Чувствую ее руки на спине и сладкие духи.
– Мне тебя не хватало, – тихо шепчет Марина.
– Я так скучала по вам с Тасей.
Прикрываю глаза. Чувствую легкость и благодарность миру за то, что я не одна.
– Я всегда завидовала твоей семье, – тихо говорит Марина почти мне на ухо. – У тебя теплый, любящий папа. Веселая мама, которая постоянно печет и кормит всех вокруг. Чтобы ни случилось, тебе есть куда прийти за поддержкой.
Она отстраняется. Берет со стола салфетку, чтобы промокнуть глаза.
– Да, все так. Только у любой медали две стороны. Мама любит навязывать свое мнение и требует от меня полного послушания. У нее тысяча правил, которые я обязана соблюдать, – я сажусь на стул и рассматриваю скатерть. – А папа очень много работает: у него командировки, исследования, студенты и частная практика. Иногда мы не видимся с ним неделями.
– Извини, я не знала. Ты просто никогда не жалуешься. Со стороны у тебя всегда все хорошо.
– Я люблю родителей, но идеально ничего не бывает, ты же понимаешь.
Марина кивает.
– У тебя есть я и Тася. И, если мама тебя не любит – это не значит, что ты недостойна любви.
Раньше бы я никогда не сказала такое Марине, но сейчас это ощущается правильным. Марина достойна хорошего отношения просто так, и она должна это знать.
Она снова начинает плакать, а я вместе с ней.
На кухню заходит Тася.
– Курочки, ну, что такое? Что за сырость вы здесь развели?
– Ты что, подслушивала? – спрашивает Марина.
– Обижаешь, – неискренне возмущается Тася. – Давайте лучше выпьем за нас. И сожрем полезные, но, скорее всего, невкусные пирожные.
35
Сегодня у меня первое, официальное свидание с Владом. Без упреков и недомолвок. Мы просто хотим провести вместе время, чтобы узнать друг друга получше. У нас ведь с самого начала как-то не задалось.
Сегодня совсем тепло. Май плавно передает свои полномочия лету.
Я надеваю голубое платье. Наношу яркий блеск и черную тушь, вместо коричневой. Долго вожусь с волосами: не знаю, что сними сделать. То поднимаю их наверх, то оставляю распущенными. После мучительных раздумий просто завиваю их.
На кухне сталкиваюсь с мамой. Она уже который день не разговаривает со мной. Папа уехал в командировку, и ее настроение стало совсем ни к черту. Но это не совсем не цепляет меня. Воссоединение с подругами придало мне сил: настроение стало лучше, учеба пошла легче, и мир снова обрел цвет.
– Стоит уже твой щегол во дворе, – мама смотрит в окно. – Не плачь потом, Маргарита, когда он тебя поматросит и бросит. Надеюсь, хоть ума хватит предохраняться.
Я вспыхиваю, но продолжаю молча полоскать стакан. Предвкушение встречи перекрывает неприятные эмоции, вызванные словами мамы.
– Олежку выписывают послезавтра, может, хоть зайдешь ради приличия? Света про тебя спрашивала, – мама стреляет в меня сердитым взглядом.
Я убираю стакан, громко хлопаю дверцей шкафчика и резко поворачиваюсь к маме.
– Тебе же нравится Олег, да, мам?
Она теряется.
– Ну, конечно.
– Чем? – Я сажусь за стол.
Мама хлопает глазами. Ее сбивает с толку мой спокойный и ровный голос. Она садится напротив и складывает руки на столе.
– Он целеустремленный, воспитанный мальчик. Не курит и не пьет. – Ее голос звучит мягко, без претензий, как будто мы, наконец, находимся на одной частоте. – Он из хорошей, полной семьи. Со временем Олег будет зарабатывать приличные деньги: сейчас весь мир на компьютеры перешел.
– Влад тоже целеустремленный: учится не из-под палки. Да, ему пока нет необходимости подрабатывать, потому что у него богатые родители, но это не делает его плохим человеком. И со временем Влад тоже будет сам зарабатывать. А еще он искренний и честный.
