Потому только-только отдышавшись, Дита подняла стоявшую на столе хрустальную мамину вазу и совершено хладнокровно опустила ему на голову.
Потом открыла дверь и также спокойно вызвала скорую.
Потом как была, в полотенце, забрызганном кровью, вошла в комнату брата и спокойно сообщила всем гостям, что если хоть один козел или коза еще раз посмеют войти в ее комнату, она их убьет. Зарежет как свинью, совершено равнодушно добавила и сейчас даже истерика четырех таких как Грэг ее бы ни капли не смутила.
Как ни странно, утром брат пришел к ней в комнату и вместо криков принялся извиняться.
Что, мол, не знал этого парня и что никогда никто из его друзей не посмеет приставать к Дите. Он же ее родной брат и не позволит всякой швали распускать руки.
Дита кивнула и они расстались почти друзьями.
Подобных инцидентов впредь не случалось и жизнь шла своим чередом. И даже постепенно налаживалась, исключая…
Исключая личную жизнь. Ведь среди друзей Грэга попадались и вполне симпатичные парни, да и на работе в филиале одного из банков приличных достойных молодых людей было немало. А уж как они умели говорить комплименты! Как окружали вниманием и заботой! И часто приносили в подарок разные мелочи вроде шоколадки.
Но все они были не…
Дита вздохнула, привычно останавливая себя. Слишком больно слышать имя человека, который настолько… столько для нее сделал. А она даже не догадывалась, пока не стало совсем поздно.
Совсем поздно…
Выйдя на остановке, Дита почти не думая зашла в магазинчик у дома, купила хлеб, колбасу, сахар и чай, самые ходовые продукты и пошла домой. Хорошо хоть квартиру успела купить по-настоящему шикарную. Пять комнат, не считая кухню на третьем этаже новомодного пятиэтажного дома. Прямо у метро в центре города.
Правда идти туда совсем не хотелось… Снова эти полупьяные люди, стойкий дымный туман на кухне и кучи грязной посуды в раковине.
Подходя к квартире, Дита не услышала из-под двери привычной музыки. Даже когда она возвращалась уставшая, то все равно шла к брату и требовала сделать музыку тише. Знала, что нельзя совсем уж давать спуску, почувствуют слабость и придется бить по голове кого-нибудь еще. А как хотелось, чтобы возвращаясь домой ты знал, что попадешь в уютный родной мир.
У Диты такого не было, несмотря на существование брата.
Похоже, весь ее мир остался на острове.
В тот проклятый день, когда он решил…
Дита привычно отмахнулась от злых мыслей. Пусть он не спросил, но ведь даже такой неученой примитивке, как она довольно просто представить, что за подарок ей сделали. От таких подарков не отказываются даже по уши влюбленные дуры.
А тем более, когда тебе не дали шанса отказаться…
Оказавшись в коридоре, Дита принялась расстегивать пуговицы дубленки и вдруг замерла.
Что-то не так…
Музыки нет, это ладно, бывает. Но на вешалке практически не было одежды, хотя обычно она была забита так плотно, что вещи, висевшие поверху, часто соскальзывали и падали на пол.
Правда, одна незнакомая куртка нашлась, как и обувь. Дита расслабилась. Бывали и вечера, когда гостей становилось совсем мало, потому что на время они перекочевывали куда-то еще.
Похоже сегодня как раз такой удачный день.
Дита заглянула на кухню и в очередной раз остановилась. Грэг… стоял у плиты и готовил.
Увидел ее краем глаза и буркнул:
— Переоденься, щас макароны доварятся и будем ужинать.
Потом брат отвернулся и Дите не оставалось ничего другого, кроме как уйти в свою комнату.
Она еще заметила, что в гостевой ванной в конце коридора кто-то есть, оттуда доносился громкий шум включенной воды.
Дита сняла кофточку, оставшись только в форменной юбке и блузке. Странный какой-то день.
Вернулась домой, а тут так тихо и спокойно… будто и правда дома.
Потом в коридоре раздались шаги и Дита машинально проверила, одета ли. С того вечера когда в комнату вломился нетрезвый гость, она предпочитала не оставаться дома без одежды даже по ночам. А еще держала под подушкой большой кухонный нож. Не для того чтобы при случае пустить в дело, а просто так ей было спокойнее.
И резко вскинулась на звук открывающейся двери. Неужели повторение? Неужели еще один идиот решил рискнуть? Надеется, что раз в доме почти никого, то никто и не вступиться?
Зря!
Дита уже прикидывала, чем именно удобнее всего врезать посетителю, когда дверь открылась, на ковер упал свет из коридора, а в проеме, опираясь плечом на косяк, стоял единственный человек, против чьего посещения она никогда не стала бы протестовать. И даже наоборот…
Дита почувствовала толчок и поняла, что сидит на кровати, потому что не чувствует ног. Как и всего остального. Разве что сердце жило само по себе и оглушительно билось в грудной клетке, ставшей на удивление тесной.
Это не могло быть. И могло. Васлав не сильно, но все-таки изменился, стал более худощавым, волосы короче, черты лица острее.
Но пронизывающий до самых внутренностей взгляд ничуть не изменился. И голос…
— Ты поздно возвращаешься после работы, — заявил голос и Дита поспешно кивнула, потому что хотела только одного — чтобы он не замолкал.
— Завтра ты уволишься, — спокойно сообщил тот, поворачивая голову, так что волосы рассыпались, выскальзывая из-за ушей.
И никаких сомнений не осталось. Сколько бы Дита не фантазировала, таких слов придумать бы точно не смогла. Это был действительного он… ее Мэтр.
— Васлав, — Дита и сама не услыхала своего голоса. И с чего же начать разговор? Прежде она ни разу об этом не думала, потому что не верила в его приход. Даже не допускала подобного варианта. А теперь он стоит напротив и ждет.
Но только стоило открыть рот, как из коридора вдруг вынырнул Грэг, демонстративно отодвинувшись от Васлава в сторону и обижено сказал:
— Еда готова.
Пропал брат, а после него медленно отступил в коридор Васлав.
— Пойдем.
Дита встала и пошла. Потому что безо всяких сомнений отправилась бы за ним куда угодно.
Она даже не заметила, что Грэг почему-то сам накрыл на стол и подал им тарелки, хотя такого поведения за братом давно уже не наблюдалось.
Она не чувствовала вкуса, жевала то, что лежало на тарелке и неотрывно смотрела на Мэтра.
Он действительно изменился и раньше… раньше этих шрамов не было.
Васлав не ел, сидел, откинувшись на спинку стула и неторопливо ковырялся в еде. Когда Дита прекратила жевать и замерла, в очередной раз думая, не сон ли это, Мэтр искоса глянул на Грэга. Тот зло стиснул зубы.
— Твой брат здоров? — спросил Васлав у Диты.
