удвоит счет в банке. Обещанные в премию доллары – не миф. Хозяева щедро платят за хорошую работу. Можно будет тогда и давнишнюю мечту о собственном уютном бунгало осуществить, и родителей там пристроить. Маются на скудной пенсии отца старички. Не скопили на черный день ни гроша. Широко жили, когда могли работать на хозяев, не откладывали на старость. Все надеялись свои маетки вернуть… Он умнее. Он давно понимает, что ни маетков, ни фольварков своих им уже не видать никогда, если даже и осталось теперь от них что-нибудь… А вот насолить подлым хлопам за хороший куш он может и должен. Пусть помнят грязные свиньи, что есть еще на земле настоящие сыны великой Речи Посполитой! И каждую такую работу здесь, в совдепии, он и дальше будет выполнять со всем рвением, решительностью и отвагой, на какие только способен! Хозяева не могут упрекнуть его в малодушии. Он честно зарабатывает свой хлеб. И отец его, и покойный дед – граф Волдимар Опатовский могут гордиться им, его работой разведчика.
Ведь и в этот, третий, раз здесь все сделано отлично. Им как-то сразу несказанно повезло. И ему, и шефу. Удачно проскользнули темной штормовой ночью через восточную морскую границу. Все было рассчитано специалистами со знанием дела, с научной точностью и обоснованностью – направление и скорость ветра, непроглядная темень, температура воздуха, время… Оторвавшись в нейтральных водах от рыбацкого сейнера, они поднялись на добрую тысячу метров над морем и ровно через три часа приземлились в тридцати километрах от берега, неподалеку от маленькой станции-как раз на пятидесятой параллели. А с первыми лучами солнца след их, как считали оба, и вовсе окончательно затерялся.
Теперь ищи, не ищи – все равно не найдешь…
А еще через час-два возвращающиеся с удачной весенней путины рыбаки, немного подгулявшие на радостях у своего товарища, живущего в небольшом поселке, что в трех километрах от станции, спокойно уселись в местный рабочий поезд, следующий из Ванино в Комсомольск-на-Амуре. Там они за день побывали в бане и парикмахерской, обновили свой довольно потрепанный гардероб, заменили рыбацкие жестяные сундучки на довольно элегантные чемоданы и вечерним поездом отправились в Хабаровск.
Весьма правдоподобно огорчившись отсутствием свободных мест в хабаровской гостинице, два командированных инженера-строителя из Красноярска, специализирующиеся на монтаже уникального теплового оборудования, на что, обычно, уходит у них никак не меньше месяца, вызвали явное сочувствие сердобольной горничной, которая и взяла их к себе на квартиру, “пока освободятся места”.
Три дня они отдыхали. Бродили по городу вместе и поодиночке, старательно наблюдая, нет ли “хвоста”.
Ходили в кино и театр, заглянули на базар, в магазины. Дома вели себя скромно, угощая хозяйку тортом “Сказка”, и, не скупясь на похвалы, пили ароматный чай, который она заваривала.
В субботу квартиранты дождались наконец свободного номера. Правда, не в городской гостинице, а в квартире для приезжих специалистов строительного треста, но очень хороший.
– Даже министры в нем жили. И не один раз, – пояснил гостеприимной хозяйке старший из “инженеров”. – Так что вы уж не обессудьте, мы переберемся туда. Неудобно как-то вас стеснять. Это же не на деньдва, на целый месяц. И спасибо вам огромное.
Он вынул деньги, подал ей…
– Это вам за хлопоты.
– Так много? – искренне удивилась хозяйка, глядя на хрустящие десятки.
– Какое же тут много, – ответил “инженер”, положив деньги на край стола. – В гостинице за “люкс” вдвое больше насчитали бы. А у вас мы ничуть не хуже отдохнули.
Вечером того же дня два “геолога-отпускника” заняли места в мягком вагоне пассажирского экспресса “Хабаровск-Москва”.
И здесь им опять повезло. Когда колеса состава застучали наконец по рельсам, в купе вошли двое военных с одинаковыми портфелями в руках, в одинаковых плащах-накидках, в зеленых фуражках пограничников. Высокий худощавый майор и немного грузноватый для своих лет прапорщик. Оба приподнято возбужденные, раскрасневшиеся, довольные жизнью, собой и веселыми проводами, которые устроили им на вокзале хабаровские друзья.
Да и как им было не радоваться! Из этакой вот глуши, где целых пять лет службы прошло среди пустынных сопок, где на сто километров окрест знаешь кличку каждого дворового пса, откуда не только невесты – любящие многодетные жены уезжают в первую же неделю, и вдруг – в Киев! В город юношеской мечты, город-сад, где древние храмы гармонично сочетаются с зеленью парков и садов, с великолепием современных зданий – театров, дворцов культуры; спортивных комплексов, а величественные холмы Правобережья с неоглядной заднепровской далью…
– Нет, Юра, это надо вспрыснуть как следует! Только в поезде мужикам и отдохнуть, и встряхнуться можно. Пойдем, дорогой, в вагон-ресторан, пока не набежало туда нашего брата полным-полнешенько. Он шестой от нашего, я заметил. А билеты ребята и без нас проводнику отдадут. И постель получат, если нам, грешным, задержаться придется.
Майор порылся в карманах и положил на столик проездные документы.
– Мы до Куйбышева. Хочу Юрке Тольятти и Жигули показать – места моей молодости. Там службу в органах начинал. Оттуда и на Сахалин попал. Жаль, что родные не дожили до этого дня. Умерли и мать, и отец. Оба в один год… Юра вот тоже без родных. И холостяки мы оба. Погуляем со старыми дружками пару дней. Вот сюрпризик-то для них будет! Ушицы волжской отведаем – сейчас самое время. Пивка настоящего жигулевского попьем. Нигде на свете такого нет! С девушками над Волгой посидим. Мечта! – усмехнулся он, кивнув на прапорщика. – Может, и приглянется Юре какая. Тогда женю. Честное слово, женю парня. Солидности-то у него хоть отбавляй… Да ты не смущайся, а то я сам женюсь! – звонко расхохотался он. – В общем как успеем за два дня. А потом самолетом прямо в Киев.
Он уже открыл дверь в купе, но вдруг снова повернулся к “геологам”, дружелюбно улыбаясь.
– Извините, не представился. Корецкий. Никита Фролович. Прошу в дороге без церемоний звать просто Никитой. Мы ведь, наверное, одногодки, – окинул он взглядом Казимира.
– Пожалуй, – согласился шеф. – Только внешность часто бывает обманчивой. – Я родился в сорок пятом… Кожухов, – поднялся он со своего места, протягивая руку. – Николай Тимофеевич. Геолог. Руководитель поисковой партии.
– Ого! – выразил свое восхищение майор. – Так я на целых десять лет моложе вас. А я в душе, честно говоря, думал, что вы помоложе меня года на три. – Вслед за ним склонил чубатую голову прапорщик.
– Юрий Макашев.
– Волдимар Опатовский. Геолог.
Это вырвалось произвольно, само собой. Шеф метнул в его сторону быстрый взгляд.
И как все-таки его тогда угораздило? От шляхетской гордости? Или от лютой ненависти к этим самодовольным
