капиталисты (однако ни в коем случае не капитализм, как органически необходимый общественный строй); по его мнению, войны зависят от свободного усмотрения банкиров; он считает реакционной любую партию, признающую авторитет личностей, будь то авторитет «папы или Карла Маркса». Не исследуя классового положения солдат, Ньювенгейс в принципе принимает слова Фридриха, подсказанные
последнему неспокойной совестью: «Если солдаты научатся думать, то ни один из них не останется при знамени». Из средств антимилитаристической пропаганды он
признает прежде всего средства, предложенные Лавеле в его книге «О действительных причинах войн в Европе и о третейском разбирательстве»:
1. Ликвидация всех ограничений в международных сношениях.
2. Снижение транспортных, почтовых и телеграфных тарифов.
3. Введение единой международной денежной системы, единой системы мер и весов, а также единого международного торгового законодательства.
4. Уравнение в правах иностранцев с местными гражданами.
5. Поощрение изучения иностранных языков и вообще иностранной культуры.
6. Создание более значительной литературы по вопросам искусства, которая воспитывала бы в духе миролюбия и ненависти к войне, а также к ее сторонникам.
7. Поощрение всего того, что обеспечивает силу и эффективность народного представительства и может содействовать тому, чтобы лишить исполнительную власть права решать вопросы войны и мира.
8. Покровительство всем тем промышленным предприятиям, которые будут использовать избыточные богатства своей страны на то, чтобы развивать природные богатства других стран таким образом, чтобы капитал стал космополитическим и в результате этого возникла международная солидарность между капиталистами.
9. (Лишь против этого пункта Ньювенгейс возражает). Духовенство должно воспитывать, подобно квакерам, верующих в духе отвращения к войне.
К этим антимилитаристическим средствам Ньювенгейс присоединяет некоторые другие, которые он считает еще более эффективными, а именно:
10. Благожелательное отношение к интернациональным интересам рабочих.
11. Упразднение королей, президентов, верхних палат, парламентов, как таких общественных институтов, которые враждебны миру.
12. Упразднение посольств.
13. Преобразование преподавания истории в преподавание культурно-исторической науки.
14. Уничтожение постоянных армий.
15. Третейское разбирательство международных конфликтов.
16. Объединение различных европейских государств на федеративной основе и превращение их в Соединенные Штаты Европы по образцу Соединенных Штатов Америки.
17. Военная стачка и всеобщая стачка в случае войны.
18. Пассивное сопротивление и индивидуальный отказ от военной службы.
19. Содействие всеобщему развитию и благосостоянию всего человечества.
При этом Ньювенгейс бросает характерную фразу: «Если людям есть, что терять в войне, то это значит, что они заинтересованы в том, чтобы защищать мир». Это звучит так, как будто бы именно пролетариат теперь является нарушителем мира.
Даже очень сдержанный критик увидит здесь невероятную смесь различных социальных и исторических мировоззрений, смесь планов, смесь взглядов по частным вопросам. Здесь не упоминается главное. Самое же важное из того, о чем говорится, а именно относящееся к вопросу об экономических основах милитаризма, затрагивается лишь побочно, почти случайно. Совершенно второстепенные и маловажные вопросы выдвигаются на первый план, а вместе с ними предлагаются порою утопические фантастические средства. Средства пропаганды за антимилитаризм смешиваются в одну кучу с самими антимилитаристическими действиями. Поверхностность всей этой точки зрения, склонность сводить все к личной инициативе и к доброй воле сквозит во всем. Заключительное положение книжки Ньювенгейса является прямо-таки откровением, идущим из глубины неясного анархического мировоззрения; оно гласит: «Смелость, еще раз смелость и опять смелость! — вот что нам необходимо, чтобы на нашу долю выпал триумф».
V глава. НЕОБХОДИМОСТЬ ОСОБОЙ АНТИМИЛИТАРИСТИЧЕСКОЙ ПРОПАГАНДЫ
Несомненно, что милитаризм содержит в себе много зародышей самоуничтожения, разложения; несомненно, что и вся капиталистическая культура в целом содержит в себе много противоречивых, взаимно уничтожающих друг друга элементов, взять хотя бы тенденции научного, художественного и этического просвещения, которые подрывают милитаризм. Разрушительную деятельность таких факторов, каким является, например, литература «Симплициссимуса»[109], ни в коем случае нельзя недооценивать. Конечно, история Кромвеля, история 1789 г. во Франции и 1806 г. в Германии учит, что военная система может изнутри прогнить, разложиться и рухнуть. Конечно, при всех кровавых конфликтах между народом и государственной властью дает себя знать и играет большую роль особая психология крови, особый гипноз, внушение крови или — говоря словами Андреева — логика крови, которая в одно мгновение может решающим образом изменить соотношение сил. Но все это не затрагивает непосредственно вопроса о необходимости пропаганды, которая сама является частью органического процесса разложения. То же самое можно сказать как обо всех других присущих капитализму проявлениях, так и о самом капитализме. Все это следует учитывать лишь с точки зрения шансов осуществления успешной агитации.
Мы уже отмечали особую опасность милитаризма. В его лице пролетариат имеет перед собою вооруженного до зубов грабителя, ультиматум которого гласит: не «кошелек или жизнь», а «кошелек и жизнь», т. е. идет дальше морали грабителя. Милитаризм представляет собою не только потенциальную опасность, но и непосредственную, неизменно в нем таящуюся опасность даже в том случае, если он и не наносит прямого удара в данный момент.
Ослабление милитаризма означало бы расширение возможностей мирного органического развития или, по крайней мере, сужение возможностей вооруженных столкновений; оно означало бы далее и прежде всего оздоровление и освежение политической жизни, партийной борьбы. Уже сама по себе беспощадная и систематическая борьба против милитаризма приводит к революционному оплодотворению и к укреплению партии, является источником молодости революционного духа.
Из всего этого вытекает необходимость не только борьбы, но и специальной борьбы с милитаризмом. С таким разветвленным и опасным образованием, как милитаризм, можно справиться лишь при помощи столь же разветвленных, энергичных, крупных и смелых действий, которые неустанно преследовали бы милитаризм по всем закоулкам, которые постоянно держали бы его на прицеле. Необходимость в таких специальных действиях возникает также и в связи с опасностями борьбы против милитаризма. Эти действия могут осуществляться более эластично и с большим учетом конкретных условий, чем это возможно при общей агитации.
Хотя в Германии активно возражали против такой точки зрения в прошлом и все еще возражают в настоящее время, те факты, что мы имеем уже специальную пропаганду среди женщин и молодежи, что мы не только дифференцировали агитацию среди сельских рабочих, но и образовали внутри профсоюзов агитационные группы по отдельным профессиям, а также факт успешной антимилитаристической пропаганды в других странах — все эти факты являются достаточными для того, чтобы развеять все сомнения и колебания, чтобы преодолеть это сопротивление. Всеобщее признание основной идеи отклоненного в Мангейме предложения 114[110] является только вопросом времени и притом, по-видимому, весьма скорого времени.
Проведение специальной антимилитаристической пропаганды вменено в обязанность германской социал-демократии и известным, единогласно принятым постановлением интернационального конгресса 1900 г.
Требование такой особой пропаганды не имеет абсолютно ничего общего с неисторическим, анархическим взглядом на милитаризм. Мы совершенно ясно понимаем ту роль, которую играет
