— Ладно, не важно, — резко перебил его программист, посмотрел на меня, высокомерно и недоверчиво. Спросил: — Что за чудовище у тебя на глазах? Дедушкин имплант решил померить?
Мне этот коротышка совсем не понравился. Причем сразу. А его совершенно неуместная шутка лишь усилила неприязнь.
Я подошел вплотную к программисту, наклонился и почти на ухо ему проговорил:
— Во-первых, Док, я не люблю, когда со мной разговариваю в таком тоне. Во-вторых, Док, сам я никогда не уничижаюсь ни перед кем, в особенности перед прыщавыми тинэйджерами, которые, кроме как наяривать на голограмму полуголых девок, больше ни на что не способны…
— Филли, мать твою, ты что творишь? — одернул меня Раритетщик, но я несильно оттолкнул его.
— В-третьих, Док, прежде чем что-то говорить незнакомцу, осведомись, что представляет собой этот незнакомец. На что он способен, и что может сделать в случае, если ему что-то не понравится.
Дон сильно потянул меня на себя.
— Заткнись, мать твою! Ты что делаешь?
— Что я делаю? Где ты отыскал этого сосунка, Дон? Почему…
— Этот сосунок гений! Ты просил лучшего программиста — он перед тобой. Прояви уважение, ты здесь гость.
— Я слишком через многое прошел за последние дни. И не хочу…
— Я очень хорошо тебя расслышал, незнакомец, — вдруг заговорил Док-четырнадцать и посмотрел мне в глаза. Несмотря на свой возраст, взгляд у него оказался недетским. — Не-зна-ко-мец. Или, может, лучше указать твой айди, тот который пять-шесть-четыре-четыре-ди-о-пи-один-два-три-три-четыре-семь-пи-пи-один-два? Назвать Филимоном Агафоновым? Или Филом? Или перебежчиком? Может, бывшим агентом внедрения? Или лучше читером? Может, просто неудачником, которого подставили все, кто только мог?
Я открыл рот, но слова застряли на языке. Подросток же продолжил, выстреливая как из пулемета:
— Курсант. Участие в Последней войне. Травма. Тяжелое восстановление. Депрессия. Стимуляторы. Попытка суицида. Неудачная операция на глаза. Имплант. Снова стимуляторы. Работа в агентстве Цифровой ловец. Плагины. Неплохой послужной список. Опять стимуляторы. Подстава. Уход от правосудия. Пропасть. Читерство… Что мне еще нужно знать, чтобы начать с тобой разговор? Опасен ли ты? Не очень. В играх проявляешь себя как победитель, но в реале — обычная серая мышь. Может быть, я что-то упустил? Что-то важное?
— Сука! — выдохнул я и поглядел на Раритетщика.
— Я же говорю: гений, — развел руками и покачал головой он.
— Не смотри на Дона, он не причем. Все информация о тебе, что прямая, что косвенная, есть в сети. Как и обо всех. Собрать и объединить ее — дело пяти минут.
Я безрадостно засмеялся. В теле отдаленно шумела боль, голова налилась тяжестью. Захотелось присесть или лучше прилечь. И забыться.
— Может, ты еще и будущее мое предскажешь? — спросил я и плюхнулся на диван. Дон постоял с пару секунд, а потом последовал моему примеру.
— Это стоит денег. Пять тысяч уни за один прогноз. Вероятность сбываемости — семьдесят пять процентов, — без тени издевки произнес тинэйджер.
— Да ты, я посмотрю, не только программист, но и экстрасенс.
— В моих прогнозах никакой мистики нет. Жизнь любого человека придерживается определенному алгоритму. Привычки, зависимости, поступки, страхи, успехи, провалы, случайности и закономерности — все это формирует свой порядок действий, по которому живет любая личность. Изучив его, можно сделать вывод, куда он заведет ее через любое количество лет. Некоторая погрешность есть всегда, потому что люди пока еще не машины, хотя и отчаянно к этому стремятся, но от года к году она уменьшается, так как мои методы совершенствуются, а люди становятся все более прямолинейными.
А этот подросток не глуп, подумал я. Может, и вправду гений? Пыл мой стал угасать, сменяясь заинтересованностью.
— Но ты ведь пришел сюда не за этим, верно? — закончил тираду Док-четырнадцать.
— Да. — Я сунул в карман руку, вытащил пи-накопитель и положил на стол перед тинэйджером. — Здесь записан некий плагин, который был случайно мною скопирован. Мне нужно понять, что он собой представляет и какими функциями обладает. В общем, необходимо, чтобы ты досконально изучил его код.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Любая моя консультация стоит пятьсот уни.
Я кивнул.
Программист достал серый, с серебряным отливом коммуникатор, отодвинул крышку и сунул в образовавшееся отверстие мой пи-накопитель. Включил беспроводную передачу, имплант на виске замигал синим цветом. Откинулся на спинку дивана, взгляд его устремился в потолок, но смотрел он как будто сквозь него. По блестящей поверхности зрачков заструились мелкие строки символов. Видимо, на радужке тоже стоял какой-то имплант.
Прошла минута. Док-четырнадцать по-прежнему сидел неподвижно, словно спал с открытыми глазами. Терпеть тишину я больше не мог, поэтому шепотом обратился к Раритетщику:
— Где ты его нашел?
— О, долгая история, — отмахнулся тот. — Но парень не промах, согласись?
— Говорит заумно. Посмотрим, что скажет о плагине.
— Он все тебе о нем расскажет, поверь. Даже больше, чем ты думаешь.
— Сколько ему лет?
— Двенадцать или тринадцать. Но на возраст не смотри, головой она нас с тобой вместе взятых обойдет. Программы все насквозь видит, как сканером просвечивает, но сам не пишет.
— А родители его где или опекуны какие-нибудь?
— Не знаю. Сам он об этом говорить не любит. Наверное, какая-то трагедия с этим связана.
Прошло еще с четверть часа. Док-четырнадцать все также сидел неподвижно, только брови нахмурил. Дон погрузился в свой коммуникатор. Я же заскучал. Снова в голову полезли тревожные мысли. Впрочем, иных в последнее время не водилось.
Программист шевельнулся, снова прильнул к столу. Вытащил пи-накопитель из коммуникатора, но отдавать мне не спешил. Посмотрел на меня, но теперь по-другому. Высокомерие сменилось подозрительной смесью задумчивости и удивления.
— Сколько хочешь за этот плагин? — спросил он, не сводя с меня требовательного взгляда.
— Продавать я его не собирался, — покачал головой я.
— В нашем мире продается и покупается все. Пятьдесят тысяч устроит?
Я хмыкнул.
— Послушай, парень, я здесь не для торговли. Мне нужно только понять, что это за штуковина. И все. Я плачу пятьсот уни — ты даешь информацию.
— Хорошо, сто тысяч, — сказал он.
Дон рядом охнул, да и я опешил. Даже клонер, способный копировать другие плагины, столько не стоил. Ни один плагин не может столько стоить. Ответить «нет» язык не повернулся, поэтому я просто покачал головой.
— Двести, — не сбавлял нажим этот сосунок. Под его пристальным взглядом мне становилось дурно.
— Ты шутишь? — выдавил из себя я. — Ни один плагин столько не стоит.
— Триста, но это мое последнее слово, — твердо произнес Док-четырнадцать.
Я же ощутил, как по лбу потек пот. Триста, мать их, уни! С высоты вельмож Верхнего города и воротил Нижнего это, конечно, не великие деньги, но для обычного агента внедрения в бегах, в закромах которого осталась пара-тройка тысяч и два плагина, — целое состояние.
— Соглашайся, Филли, — сбивчиво прошептал Раритетщик. — Никто больше не предложит. Даже половины тебе не видать.
— Заткнись, Дон, — сквозь зубы процедил я, посмотрел на программиста и, стараясь держать себя в руках, проговорил: — Я же тебе сказал, что он не продается. Мне нужна лишь информация. — Но не выдержал и почти прокричал: — Что, мать его, он такое делает, если ты готов отвалить за него триста штук? — Я едва не удержался, чтобы не выхватить из рук подростка-гения пи-накопитель… пи-накопитель за треть миллиона уни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Док-четырнадцать сжал пальцы, я почти физически ощутил, как он борется с собой, чтобы, не зажать пи-накопитль в ладони и… Убежать? Не знаю, что творилось у него в голове, но отдавать эту штуковину, за последние минуты выросшую в цене как акции какой-нибудь крупной корпорации, выпустившей мировой игровой шедевр, он не хотел.
