– Спокойной ночи, Монкриф.
– Спокойной ночи, Кэтрин. – Он уронил руки и сделал шаг назад. Ему хотелось умолять Кэтрин, чтобы она осталась, но Монкриф лишь молча смотрел, как она уходит.
Кэтрин осторожно присела на маленькую скамеечку в ногах кровати и новым взглядом стала рассматривать сундук Гарри.
Она помнила день, когда сундук прибыл в Колстин-Холл. Это случилось через несколько недель после известия о гибели Гарри. Кэтрин разбирала его много часов, плакала над каждой вещью, видя в ней символ слишком короткой супружеской жизни. Ей уже тогда подумалось, что вещей слишком мало. Что-то должно было указывать на личные интересы – книги, черновики писем к ней, карты местности, книжки с записью расходов, дневник, любимая чернильница… Ничего этого не было. Сейчас Кэтрин поняла, что этот полупустой чемодан – символ характера Гарри.
Кэтрин медленно повернула ключ в замке и приподняла крышку. Сверху лежали его письма. Кэтрин разложила их в хронологическом порядке.
Гарри никогда ее не любил. Его письма были обманом, способом успокоить богатую женушку. Мысли путались в голове, Кэтрин все не могла поверить, что человек, способный написать такие письма, был столь вероломным.
Если бы Гарри стоял сейчас перед ней, как бы он ответил на такое обвинение? Наверное, усмехнулся бы этой своей обаятельной усмешкой и произнес ее имя по-гэльски, как он иногда делал. Или просто молчал бы, торжественный и красивый, как было в день отъезда в полк?
Кэтрин поднялась и подошла к камину с ворохом писем в руках; Одно за другим она стала бросать их в огонь, каждый раз вспоминая, что там написано. Ведь она их перечитывала, перечитывала, перечитывала бесконечно.
Неужели она когда-нибудь сможет забыть? Или простить?
«Моя любимая Кэтрин!
Сегодня погиб один из моих друзей, и я чувствую, что не могу относиться к смерти с тем безразличием, которое всегда стараюсь в себе взрастить. В этой кампании мы, к счастью, потеряли всего двоих людей. Одного – из-за несчастного случая, другого – из-за болезни. Однако Дэниэл был убит мушкетным выстрелом из французского лагеря. Я не видел его убийцу, да и какое имеет значение, кто его убил.
Если со мной что-нибудь случится, любимая, знай, в сумеречном мареве последнего мига я буду думать о тебе и улыбнусь, вспоминая твои слова, твою улыбку, твою любовь. Но я не смогу смириться с разлукой, и представ перед святым Петром, объясню ему, что только из-за тебя не хотел покидать жизнь».
Кэтрин свернула письмо раз, потом еще раз и швырнула его в огонь, наблюдая, как пламя пожирает меркнущие строки. Гарри умирал с мыслями не о ней. Он лежал в постели чужой женой.
Значит, было два Гарри. Одного она любила, а другого не смогла бы даже уважать.
Совесть шептала ей, что так ведь было с самого начала.
Гарри очаровал ее остроумием, настойчивостью в ухаживаниях. До встречи с ним Кэтрин жила в очень замкнутом мире, окруженная любовью отца и занятая лишь событиями в Колстин-Холле. Гарри вскружил ей голову, его внимание наполнило жизнь Кэтрин новым светом.
Однако сам Гарри никогда не был счастлив в ее доме. Жизнь с молодой женой не радовала его. Со дня свадьбы не прошло и месяца, когда Кэтрин поняла это и заметила скуку в глазах мужа.
Кэтрин не слишком сильно переживала отъезд Гарри, надо было ухаживать за отцом. К тому же на ее плечи легли заботы о фермах. Викарий говорил ей, что она не должна грешить, а должна принимать своего мужа таким, как он есть.
Когда стали приходить письма от Гарри, Кэтрин испытала облегчение, как будто ей даровали прощение за ее вину. Человек, который писал ей, был другим – более искренним, более заботливым. Кэтрин решила, что просто не успела узнать Гарри как следует.
Но оказалось, что в письмах он ей лгал!
На письма полились слезы, но не от одиночества или потери, не от горя, что Гарри больше нет, а от чего-то значительно более себялюбивого. Кэтрин оплакивала свои иллюзии, свою безответную любовь, отданную недостойному человеку.
Значит, она не такая уж грешница, скорее просто неумная женщина.
Кэтрин вернулась к сундуку за следующей пачкой писем и ее тоже швырнула в огонь. Когда от писем остался один только пепел, Кэтрин задумалась. Надо отдать сундук Дуннанам. Мать Гарри сделает из него реликвию. А может, велит отнести на конюшню?
Только бы он не оставался на глазах у Кэтрин, напоминая о том, чего никогда не было.
Глава 19
На следующее утро Кэтрин сидела у туалетного столика, а Мэри пыталась расчесать ее спутанные волосы.
Под глазами Кэтрин залегли темные круги – знак бессонной ночи. Но сейчас ее занимала не собственная внешность, а то, что предстояло сделать. Во-первых, следует извиниться перед гостями за вчерашнюю тираду. Во-вторых, надо искать в себе силы справиться с рутиной наступившего дня, и следующего дня, и того, что придет после него. И так до конца дней.
Утром Кэтрин отослала служанку, и камин остался не чищенным. Там до сих пор лежала груда серого пепла – единственный знак, что письма Гарри когда-либо существовали.
Как вчера сказал Монкриф? «Человек – это не только то, что он пишет. Слова мимолетны. Они – просто способ удержать мысль, вопрос».
Тогда кем был на самом деле Гарри, если не словами? Кэтрин поняла, что она уже никогда этого не узнает.
В дверь, постучали. Мэри пошла открыть. В комнату вошла Глинет. На ее обычно бесстрастном лице читалась тревога.
– Вы знаете, что гости уезжают?
– Да, – ответила Кэтрин. Будь они наедине, она бы сообщила Глинет больше, но после вчерашних событии решила, что надо быть сдержаннее.
– Мне кажется, они очень спешат.
Кэтрин только кивнула в ответ.
Она дождалась, пока Мэри закончит ее причесывать, встала, взяла костыли. Боль в щиколотке стала значительно меньше, и это было единственным, светлым пятном за последние дни. Еще день или два, и она сможет ходить самостоятельно.
Глинет помогла Кэтрин спуститься по лестнице уже привычным образом – одна рука на перилах, другая на плече помощницы.
В холле собрались все – мистер и миссис Дуннан, Джулиана, Гортензия. У стены викарий разговаривал с Монкрифом. Кэтрин поспешно отвела от них взгляд. Ей не хотелось выслушивать нотации викария о милосердии, и она не знала, как вести себя с Монкрифом.
Монкриф был очень сердит, когда говорил о Гарри. Кэтрин видела, как сжимались его кулаки, как играли желваки на лице. Но по отношению к ней герцог был чрезвычайно добр. Кэтрин помнила, как пряталась у него в объятиях в поисках спасения от одиночества и боли.
Монкриф, которого она когда-то считала злодеем, стал рыцарем, а Гарри превратился в дьявола. Кэтрин казалось, что она кубарем катится с высокой горы и не может понять, где верх, где низ.
