Шкуры буйволов плохо годились для одежды, толстые и грубые. Именно тогда пришла в голову идея натягивать их на плетеные щиты. Поэкспериментировав со стрелами и копьями, пришел к неутешительному выводу: стрелы и копья с железным наконечником такие щиты пробивали. И если наконечник попадал между плетением прутьев, мог ранить человека. Пробовал натирать щиты влажной глиной, но, высохнув, глина трескалась и осыпалась.
Вспомнил своего сокурсника Андрея Кочетова, помешанного на холодном оружии. Он говорил, что, натирая парафином ножны, можно сделать крепче кожу, но парафина у меня не было. И только найдя мед, я нашел решение – натирать воском, застывший воск плотно запечатывает ульи, это я помнил еще по прошлой жизни. Натирая воском щиты и грея их над костром, добился сносного результата и уже подумывал о кожаных доспехах, когда неожиданная просьба Мии сильно меня озадачила.
Женщины из ее племени также тренировались под началом Лара, признав его авторитет. Но сильнее всего им понравились луки, но проблема была в слишком большой груди, которая мешала стрелять из лука, натягивая его до отказа. Миа просила изменить лук так, чтобы женщинам было удобно стрелять из него. Я много ломал голову, какие изменения можно внести в лук, но ничего толкового не смог придумать. Именно тогда родилась идея о создании арбалета. Арбалет в свое время произвел фурор в Средние Века: доходило даже до запрета Папы Римского на использования этого оружия.
Трехгранный наконечник арбалетного болта летел с такой силой, что спокойно пробивал доспехи рыцарей, сводя на нет все их преимущества. И конечно рыцарство засыпало жалобами Церковь и королей с просьбами запретить это безжалостное оружие. Но дальше первых чертежей изготовление арбалета у меня не шло. Каждый раз откладывал с обещанием заняться им завтра. И когда сегодня Миа снова появилась с багровым следом от тетивы на левой груди, дал себе слово заняться арбалетом в ближайшие дни.
После обильной кормежки и поения буйволы быстро привыкли жить в неволе. Только один самец все пытался вырваться наружу, кидаясь на загон, но столбы были вкопаны глубоко, а перекладины загона привязаны на совесть. Это был могучий буйвол, и я хотел его оставить для размножения. Остальные животные быстро привыкли к неволе и половину дня проводили лежа и работая челюстями. Теперь мое увеличившееся поголовье скота обслуживало уже трое человек: кроме инвалида-пастуха, еще две женщины и трое подростков, в чьи обязанности входила поставка травы.
Овцы и козы паслись на воле под присмотром, свиней выпускать боялся, они испортят ячменное поле и могут разбежаться. Из семи телят трое были самцы, всех троих я кастрировал, чтобы получить из них волов и уменьшить агрессивность. Буйволицы не кормили, поэтому надо было ждать родов, чтобы получить молоко. И хотя я не знал технологию изготовления сыра, получить его я надеялся.
За прошедший год Зик с помощниками натаскали столько железной руды, что Рам работал практически без перерыва, попутно совершенствуя свое мастерство. Топоры и лопаты стали похожи на те, что я привык видеть в своем времени. Наконечники для стрел, копий и ножи теперь были просто отличными. Готовых копий с железными наконечниками был даже переизбыток, около тридцати копий хранилось в моем деревянном дворце-срубе. Как оказалось, постройка дворца из глины оказалась ошибкой.
Ночью, когда все спали, землетрясение снова тряхнуло наши окрестности. На этот раз толчки были слабее и никаких изменений в горный ландшафт не внесли. Но этого оказалось достаточно, чтобы одна из стен моего дома обрушилась и появились трещины на других. По счастливой случайности все перегородки на крыше удержались, не прибив спящую семью с двумя женами и двумя детьми.
Наутро я вновь поставил свою палатку, в которой теперь нам было тесновато. Не собираясь ютиться в столь крохотном помещении, решил построить новый дом-дворец. Была идея построить из камней, благо они рядом, но рассудив, что в случае землетрясения нас просто раздавит, отказался от этой идеи. Нет ничего лучше проверенного: вспомнил передачу про деревенскую глубинку. Там показывали дома, построенные еще в девятнадцатом веке, не используя ни единого железного гвоздя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я получался в выигрышном положении, потому что гвозди и скобы отковать проблем не было. На стройку с перерывами на насущные дела ушло полтора месяца, еще неделю расщепляли доски на пол. Теперь я был единственным обладателем дома из сруба с деревянным полом на всей планете. Сруб поставил недалеко от прежнего дворца, который теперь был своего рода казармой для моей охраны под руководством Бара.
Сразу по прибытии с племенем Нига, их хижины мы поставили рядом с дворцом с южной стороны: это была просьба Мии, которая хотела видеть своих под боком. Меня это тоже устраивало, Нига прикрывали меня с юга в случае внезапного нападения врагов. После случая со спасением девочки на плоту, рыжеволосые воительницы считали меня всемогущим и зачастую обращались с нереальными просьбами. Подозреваю, что просьба Мии насчет изменения лука, чтобы тетива не била по груди, была их коллективной задумкой.
Считается, что чтобы стать хорошим лучником, нужно тренироваться с малых лет и всю жизнь. Это правильно лишь отчасти, потому что мои лучники показывали просто отличные результаты. Гау еще что-то нахимичил с луками, теперь стрелы были опасны и на сто метров. Помню, как удивился, когда Маа, мой лучший лучник, попал в ствол пальмы с расстояния около ста шагов. Наконечник полностью ушел в ствол: пришлось выковыривать его ножом.
За полтора года с моего прибытия в эту бухту и основания Плажа изменилось многое. Если раньше дикари могли ходить даже без набедренных шкур, то сейчас и топлесс увидишь редко. Русы адаптировались к изменениям, что ввожу, относительно соблюдают гигиену, четко соблюдают воинский призыв. Не было у нас за все время ни одного случая убийства. Я не забыл про образование и в свободное время весь год учил писать и читать несколько человек. Нел лучше всех усвоила материал: пишет печатными буквами, но читает по слогам очень неплохо, простые слова читает легко.
Миа отстает от нее в обучении, но компенсирует все сексом, заставляя иной раз выть Айру, Боню и Нику. В срубе для них места не нашлось, он изначально строился скромнее по размерам, чем глиняный дворец. Собаки научены простейшим командам и слушаются очень хорошо. Уходил с ними в степь на охоту, в сопровождении неизменного Бара. Айра спугнула мелкое животное, похожее на зайца и бросилась в погоню. На мое «фу, нельзя!» отреагировала мгновенно, прекратив погоню.
Вчера обсуждал с Наа и с его опытным рыбаком, который и умеет делать долбленки, проект гребного баркаса или драккара, я не силен в морской терминологии. Суть в том, чтобы построить судно вместимостью до пятидесяти человек, которое может двигаться и на парусе, и под веслами. Оба моих собеседника с трудом поняли, чего я от них хочу, и заявили, о невозможности построить такую лодку. Но я-то знаю, что финикийцы и египтяне бороздили моря задолго до рождения Иисуса. Да и легенда о Ное наверно не лишена смысла. Если кто-то сумел построить в древности, не обладая знаниями двадцать первого века, почему не смогу я? Уверен, что смогу, и займусь этим непременно, но сначала сделаю арбалет, я обещал Мии. А настоящий мужчина всегда держит свое слово!
Глава 23. Арбалетные муки
Так уж повелось, что две мои жены распределили свои роли к обоюдному согласию: за приготовление пищи, обработку шкур и присмотр за детьми отвечала Нел. Миа могла собрать хворост, заняться костром, полезть на пальму за финиками или сходить на охоту, когда я был занят. Вот и сегодня, с утра напомнив мне о специальном луке для ее амазонок, Миа умчалась вместе со своими рыжеволосыми бестиями охранять периметр лагеря на Великом Русском рве. Эту привилегию, защищать поселение, она выбила из меня после необычайно страстной ночи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вик или Мал, как теперь называли моего второго сына, отличался от Михи невероятным спокойствием: он мог полчаса сосать грудь матери и спать до самого вечера. Родился он крупным, я даже не помню таких крупных малышей за все студенческие дежурства в родильном доме. В отличие от Михи, плакал он крайне редко и практически не требовал к себе внимания.
