Он не желал расставаться ни с одной из маминых книг. Поначалу я расстроилась. Но со временем я поняла, какие воспоминания связаны у него с маминой кухней и выпечкой. Мне ли было не знать! В конце концов, мне тоже хотелось их сохранить.
В последние годы здоровье отца ухудшилось. Сначала врачи думали, что его сознание помутилось, а походка изменилась из-за болезни Паркинсона. Затем поставили ему диагноз «нормотензивная гидроцефалия». Потом предположили, что это какое-то сосудистое заболевание, а может быть, и сочетание нескольких причин. По словам врачей, папа был необычным случаем, что меня нисколько не удивило.
Пару лет назад папа поинтересовался, что я хочу получить на Рождество, и я снова попросила у него мамину книгу. Время сделало его чувства к книге – а может быть, и к самой маме – менее сильными. Он просто предупредил меня, что книга хранится в коробке где-то в гараже, и она изрядно потрепана.
Мое собственное здоровье в последние годы тоже ухудшилось, и я сама с трудом нахожу силы, чтобы готовить. Как и у мамы, в тридцать лет у меня обнаружили рак. Сначала в легком появилась медленно растущая опухоль какого-то редкого вида, а когда мне было сорок четыре года, боли в пояснице оказались саркомой – это тоже редкое, но гораздо более агрессивное заболевание. Не успела я отрастить волосы после лечения саркомы, как врачи обнаружили инвазивный рак молочной железы.
Я стараюсь жить полной жизнью, но лечение оказалось сложным, и даже мне, писателю, трудно найти слова, чтобы рассказать обо всем. Достаточно сказать, что рак изменил мою жизнь – и не в лучшую сторону.
Когда от папы пришел наконец желтый конверт размером с книгу, я с улыбкой положила его под елку. Позади остались девять ужасных месяцев химиотерапии и облучения. Друзья и родственники окружили меня такой заботой, что я практически ни в чем не нуждалась. Рождественским утром я открыла долгожданный конверт, уверенная, что увижу мамину выцветшую «Кулинарную книгу» в пятнах от муки, масла и сахара. Но в конверте был совершенно новый экземпляр, запечатанный в пластик.
Папа правильно меня понял, однако с подарком он не угадал. Я и сама могла купить себе новую книгу. Но так уж повелось – многое в моей жизни складывалось не так, как я хотела. Я пролистала книгу до рецепта шоколадного печенья. При определенном свете фотография вполне могла показаться зеленоватой. А если очень постараться, то можно было почти услышать мамин смех.
Отцу становилось все хуже, состояние его рассудка тоже менялось. Раньше он помнил дни рождения всех членов семьи, друзей, бывших коллег – даже тех, кого не видел десятилетиями. Он разработал целую систему рассылки анимированных электронных открыток, которая автоматически отправлялась именинникам в нужные дни. Мы с братьями постоянно шутили над отцовскими открытками. Но после смерти мамы они были самым надежным якорем нашей жизни.
Вскоре после того Рождества папа совсем забыл про мой день рождения. В тот период у него начали возникать трудности с речью. Он терялся в собственном районе, а как-то раз даже въехал на машине в дверь гаража.
С тех пор мы много времени провели в больницах. Мне удалили опухоль из груди, а ему сразу после этого сделали операцию на мозге, в которую верили, как в чудо. Вскоре после этого папа неудачно упал, и мы не уверены, что он когда-нибудь полностью оправится, несмотря на мужественную борьбу. Он по-прежнему физически слаб и несколько дезориентирован. Однако память – забавная штука. Подозреваю, что у папы до сих пор перехватывает дыхание при упоминании его любимого блюда из маминой «Кулинарной книги» – печенья с патокой, которое мама всегда пекла для него на Рождество.
Через некоторое время мы наконец перевели папу в дом престарелых. Упаковывая вещи, я наткнулась на мамину книгу. Она лежала в куче старых папиных журналов на захламленной полке в его кабинете. Я тихонько взяла книгу домой и поставила рядом с моим собственным неиспользованным экземпляром.
Сейчас в моем лечении наступил перерыв – считается, что мое состояние «стабильно», хотя мне кажется совсем иначе. Как и папа, я сейчас нахожусь в состоянии некоторой разбалансировки. Я не знаю, что делать со всем, что произошло, и как подготовиться к тому, что будет дальше. Даже мамина «Кулинарная книга», хранящаяся на моей полке, не может дать мне того, чего я действительно хочу.
Иногда я достаю свой экземпляр «Кулинарной книги». Удивительно, но она уже начала мне нравиться. Эта книга безупречна, ярко раскрашена и не содержит никаких подозрительных пятен. Несмотря ни на что, я знаю, что настало время двигаться вперед. Возможно, я смогу увлечь кулинарией своих детей, и они будут печь вместе со мной, как когда-то я пекла вместе с мамой. Я представляю себе кухню, наполненную теплом, смехом и шоколадной крошкой. Мы даже сможем приготовить для папы печенье с патокой.
Лиза Павлак
Глава 7. Надо двигаться вперед
Вот что я узнал о маме
Тьма не может изгнать тьму, это может сделать только свет. Ненависть не может изгнать ненависть, это может сделать только любовь.
Д-р Мартин Лютер Кинг-младший
В один солнечный весенний день моя мама, Джун Лоррейн Овертон Райт, рассказала мне невероятную историю. Мы сидели на крыльце бабушкиного дома – на нашем излюбленном месте для бесед.
Я недавно вступил в подростковый возраст, и, наверное, для моей мамы это была важная веха. Она сказала:
– Кельвин, сейчас я расскажу тебе кое-что, что ты должен знать. Никто другой, даже твоя бабушка, не знает об этом. Я никогда ни с кем не делилась этим, кроме твоей прабабушки, которую ты никогда не видел.
Рядом смеялись и играли дети. Машины проносились по оживленной улице Джонатан-стрит, которая проходила через черный район Хейгерстаун, штат Мэриленд, и служила главной дорогой из центра города. Здесь всегда было оживленно. Но когда мама начала рассказывать мне свою историю, все звуки стихли, и остался только мамин голос.
Я знал, что мама собирается рассказать мне что-то очень особенное. Мое внимание было приковано к ней безраздельно. Наклонившись, мама сказала:
– Тебе уже тринадцать лет, и я хочу, чтобы ты знал, как ты появился на свет. Мне нужно, чтобы ты знал обстоятельства своего рождения.
Она рассказала, как в свои шестнадцать лет с энтузиазмом смотрела в будущее. Я знал, что моя мать была блестящей ученицей и одаренной вокалисткой – она пела в церквях и на светских мероприятиях. Однако теперь
