тот день дома я расчистила кухонный стол и достала стопку старых журналов. Сначала я чувствовала себя глупо, перебирая картинки, как будто вернулась обратно в детский сад.
Но по мере того, как я находила нужные фотографии, мне становилось все интереснее. Покончив с журналами, я принялась листать файлы с картинками на компьютере и в итоге распечатала те, которых мне не хватало. Я добавила к картинкам подписи и оформила несколько цитат в яркие рамки. Потом достала блестящие наклейки с бабочками и переливающиеся маркеры, чтобы добавить цвета.
До того как мне поставили диагноз «рак», я хотела отправиться в путешествие и увидеть Гранд-Каньон. Я совсем забыла об этом. Я мечтала научиться пользоваться своим новым модным фотоаппаратом. И побывать в Новом Орлеане. Об этом я тоже забыла.
В тот вечер, пока я корпела над картой сокровищ, мой мир начал светлеть. Это было так странно. Может быть, я просто поняла, что мне есть к чему стремиться. Или, впервые за много месяцев, занялась чем-то простым и увлекательным и никак не связанным с болезнью.
С тех пор как я создала ту первую карту сокровищ, прошло много лет. Сейчас я занимаюсь второй – на этот раз на ярком, флуоресцентно-желтом листе, украшенном изображениями драгоценных камней, бриллиантов и прочих блестящих штучек. Я добавляю туда фотографии своих целей и отмечаю сделанное.
Первая карта сокровищ действительно мне помогла. Моя сестра уже дважды прошла 100 километров, собирая средства на борьбу с раком груди, и каждый раз я была рядом, размахивая огромным желтым транспарантом, чтобы поддержать ее. Я закончила свой первый роман и подписала контракт с издательством. А в Новый Орлеан мы поехали с мужем – ранней весной. И там я грелась на солнышке на берегу Миссисипи и наслаждалась почти мистическим вкусом кофе с молоком и теплых булочек, посыпанных сахарной пудрой.
Я планирую и дальше следовать своей мечте, руководствуясь картинками на карте сокровищ. Я продолжаю идти по дороге своей жизни от одного «сокровища» к другому, с удовольствием отмечая сбывшееся маркером.
Мишель Айви Дэвис
Лекарство от сердечной боли
Что за приятный сюрприз – наконец-то узнать, как хорошо может быть в одиночестве.
Эллен Берстин
Моя мама, сестры и лучшая подруга уже здесь, а я иду в спальню – якобы для того, чтобы собрать вещи. Но вместо этого сижу на кровати, смотрю в окно и слушаю. Я слышу, как моя подруга застегивает молнии на сумке и заклеивает коробки, а затем сестры и мама спускают все это по лестнице, чтобы отнести в грузовик. Раздаются шаги и ворчание: «Поворачивай, поворачивай», «Да поняла я, поняла».
Кузов грузовика издает громкий лязг каждый раз, когда туда опускают очередную коробку. Я слышу все это из окна, и то, что я слышу – это постоянство.
До этого в пылу ссоры я уже трижды собирала вещи, чтобы уехать. Один раз мне даже удалось сделать это – на месяц. Но я всегда возвращалась, и все мои вещи снова оказывались на своих привычных местах.
Теперь все по-другому. С каждым стуком опускаемой коробки я все отчетливее понимаю, что на этот раз ухожу навсегда. С каждым кусочком моей жизни, переместившимся в грузовик, уходит и частичка надежды. Отношения, воспоминания, будущее – все это изменилось навсегда.
Все кончено.
Я прячусь в спальне и плачу. На кухне раздается шепот.
Они в чем-то сомневаются. Я вытираю лицо.
– Кики, ты не могла бы выйти на минутку?
Моя мама, сестры и лучшая подруга стоят у кухонных шкафов, где хранились кое-какие мои вещи. Все трое смотрят на меня с любовью, но молчат. Я пытаюсь понять, чего они от меня хотят.
Будут ли они смеяться или плакать?
– Что делать с консервами? – спрашивает моя старшая сестра.
– Да, в частности, с черными бобами, – вторит ей другая и показывает на банки.
– А еще с четырьмя открытыми и наполовину съеденными банками миндального масла, – добавляет лучшая подруга.
Мама смотрит на меня с сочувствием. «Я не хотела заставлять тебя приходить сюда и разбираться с этим», – читаю я по ее губам. Она готова вступиться за эти банки, если мне это потребуется.
Я смотрю на их лица, потом на груду продуктов, с которыми я не смогла расстаться в момент переезда в подвал к сестре. Потом говорю, вытирая слезы:
– Миндальное масло можно выбросить, а черная фасоль поедет со мной.
Они переглядываются.
И в этот момент я, наконец, поняла всю нелепость ситуации и разразилась хохотом. Теперь мы все в истерике.
– Ну куда ж ей без черной фасоли!
Мы продолжаем смеяться, но больше вопросов мне не задают. Жизненно необходимая фасоль отправляется в грузовик.
Разумеется, проблема не в фасоли. А в выборе, который делаю я сама. Результат этого выбора приносит мне радость и не ставит под угрозу мои желания и потребности. Мой бывший парень ненавидел фасоль, и я никогда не могла добавить ее в свое любимое чили.
Утешение приходит к нам неожиданно, благодаря самым простым вещам.
Сегодня моя душа оттаяла при виде нескольких банок фасоли.
Келли Берли
Приметы счастья
Хорошее и плохое – это часть жизни. Примите это. Плохое – это урок, который вам нужно усвоить. Тогда вы будете счастливы.
Анн Мари Агилар
Я никогда не верил в приметы. Но думаю, что наш мозг иногда использует их, чтобы передать нам то или иное послание. Иногда эти «послания» приходят дважды в один и тот же день.
Переехав в холостяцкую квартиру, я вовсе не был счастлив. Простите за драматизм, но немудрено впасть в уныние, когда вам предлагают собрать вещи, а затем знакомят с красивым блондином, который теперь будет бойфрендом вашей девушки вместо вас.
На свою зарплату продавца я мог себе позволить снять лишь довольно унылую берлогу на шумной улице в неблагополучном районе. Планировка у этой квартиры была неплохая, но этим ее достоинства исчерпывались.
В моей берлоге не было даже кровати. Я сразу же купил несколько вещей: самое необходимое для приготовления еды и чайник – без него я жить не могу. Поскольку кровати стоят дорого, пришлось взять раскладушку. Я пытался подсчитать, сколько месяцев пройдет, прежде чем я смогу посетить «Икею» и начать жизнь заново.
Квартира выглядела ужасно. Я вымыл стены, но это не слишком помогло. В квартире было пусто, от стен отражалось гулкое эхо. Я привез с собой компакт-диски и несколько кассет VHS, но воспроизвести их было не
