Безопасник внимательно слушал и почтительно кивал после каждого предложения.
— Найди золотые ключи и принеси их мне! – в тоне герцога зазвучали истеричные ноты. — Адрес монаха узнаешь у этих драных неудачников, — хозяин показал подбородком на братьев.
— Будет сделано, герцог, — произнёс бесстрастно агент «НБ». – Попёрли, чувачки, — подмигнул он демонам.
Бывшие помощники Его Светлейшества, понуро опустив морды, поплелись из кабинета под конвоем. Конфуз бодро шёл впереди.
Дьявол опустился на трон, достал из хьюмидора сигару, повертел в хмурых пальцах… со злостью разорвал, отшвырнув половинки.
53. Ветхозаветные герои
Дубовая Дверь в ограде конторы Господа отворилась, во двор, выстеленный каменными плитами, вошёл Сидоркин. Хмуро осмотрелся и попрыгал к входу в замок.
Оттуда как раз выходил архангел Гавриил с очередным подопечным, — черножопым парнишкой в бейсболке.
— Гаврила! – вскричал карманник. Как тесен мир, вот уж воистину…
Экс-гид тепло улыбнулся в пушистые усы:
— Здравствуй, чадо. Не думал, что ещё свидимся, откровенно говоря... Ты куда?
— На суд к «Б», для решения судьбы. На двенадцать часов пришла повестка.
— В добрый путь! – напутствовал архангел, по простоте душевной. Но закономерно пожелание прозвучало как издевательство. Впрочем, Сидоркин не обиделся, надежда на райскую прописку не умирает даже тогда, когда ты уже в аду.
Встреча произошла где-то на полпути между замком и Дверью. Пока знакомые болтали, черножопец стоял рядом и что-то жевал.
Чуточку помолчали.
— Вижу, приклеил усы.
— Да, суперклеем. Спасибо за историю про мазь. Мои усы теперь популярны, — Гавриил благодарно хлопнул собеседника по плечу. – Ну… Покеда, чадушко. Я через месяц собираюсь в отпуск, в Райские кущи, — архангел подмигнул. — Может, увидимся там.
— Благодарю, — усмехнулся воришка.
Архангел указующе махнул посохом:
— Кэмон, Бобби! – он направился, было, по направлению к Двери.
— Стой-ка, чувак! — Сидоркин придержал проводника. — Иисус вернулся?
— Нет ещё.
— Но сегодня уже четверг!
— Согласен, — подтвердил Гавриил. — Иисус всегда обращается в понедельник, сразу после Пасхи. Не буду скрывать, я удивлён… думаю, не только я. Куды ж Господь мог запропаститься?
— Его убили! – насуплено буркнул карманник.
Недоумение медленно растеклось по архангельскому лицу. Он с опаской глянул на карманника.
— Чё ты зыришь!? – закричал Санёк, выплёскивая душу. – Я не сошёл с ума, ёпт! Иисуса убил дьявол и виноват в этом сукин сын «Б»! Я пытался донести ему инфу о дьявольской ловушке, но долбанный очкарик не проявил ни капли интереса! Иисус мог остаться жить, но сейчас он уже покойник. – Сидоркин выдохнул и потише дополнил. – Короче, можешь искать новую работу, а лучше найди способ сдохнуть, чтоб не попасть в живодёрню герцога…
Черножопец перестал жевать, в удивлении рассматривая разъярённого грешника.
— Лады, бывай, — Саня махнул на прощание ручкой, и попрыгал к входу во дворец.
Архангел ошалело посмотрел ему вслед:
— Чадо спятил!..
* * *
Сидоркин с независимым видом собрался войти в замок, но великаны-ангелы скрестили огненные мечи.
— Стой, куда прёшь?
— На суд, чёрт возьми! — отреагировал карманник, задирая голову. Не отвечать же, упираясь взглядом в коленку стражника!
— Повестка есть?
— Нет, я по доброй воле иду в ад, — усмехнулся Саня, начиная рыться в карманах своего чёрного костюма. Он показал фиолетовый листок, на нём стояло число «12». И всё, больше ни хрена и ничего.
— Проходи, — разрешили ангелы, расступаясь.
Карманник сделал один шаг, но тут на его плечо легла рука, и раздался хриплый грубый голос:
— Минутку, приятель!
Сидоркин покосился на наглую руку: крупная ладонь, с жирными пальцами и грязью под ногтями. Ясно пахнуло котлетами!
— Чего за дела? — Ворик повернулся и увидел перед собой плечистого мордатого верзилу. Примерно двух метров роста. Щёки и подбородок обнимала рыжая трёхдневная щетина. Тёмные, с красными жилками, глаза смотрели мрачно. На верзиле был надет белый халат, повязанный спереди кожаным фартуком, типа как у мясников. На голове возвышалась шапка вьющихся рыжих же волос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Отойдём, поговорим, — дыхнул котлетами верзила.
— Чё за тема? – беспокойно протянул Сидоркин.
— Попался, маньяк! – прозвучал рядом мягкий вкрадчивый голос.
Карманник повёл напряжёнными глазками и увидел голову льва, торчащую из-за спины рыжего бородача.
— Я — Голиаф, — представился верзила. – И я повар Теобальдуса. Ты оскорбил моего господина и друга. Надо извиниться.
— Обозвал занудой и макакой! — вякнул лев. – И хотел содрать с меня шкуру. Я уж молчу о такой мелочи, как его попытку загнать меня на пальму Иисуса!
Сидоркин молчаливо переводил взгляд с повара на зверя… наконец, безучастно произнёс:
— Ясненько… — и вдруг метнулся к дверям замка, желая проскочить внутрь.
— Ха-аха, — заржали ангелы, загораживая проход.
Повар прыгнул и схватил Сидоркина за горло:
— Удрать намылился, Санечка?! Не пройдёт! Извиняйся! Или оторву руку!
— Лучше ногу, — возбуждённо встрял лев. – По самую задницу!
— Как скажешь, Теобальдус, — покивал верзила.
Сидоркин схватился обеими ладонями за волосатую руку, пытаясь оторвать её от горла. Бесполезняк, зажим у повара был железным.
— Ну, чувак!
— Я не буду извиняться перед этим мерзким котом, — просипел карманник. Его ноги тут же оторвались от каменной плитки, болтаясь в воздухе.
— Ты хорошо подумал, Санечка?
Сидоркин глядел с такой ненавистью, что его ответ был очевиден. Отвечать словами Саня уже не мог, горло придавило основательно.
— Голиаф, отведи психа в скотобойню, — нетерпеливо прыгал Лёва. – Там всё обстряпаем. Здесь ходят, могут увидеть…
— Ты прав, Теобальдус, — повар опустил карманника на плиты двора. Переместил хватку с горла на шкирку. – Пойдём-ка, чувачок!
Страх и любовь всегда ходят парой. Мужское и женское начало обречены быть вместе, — можно и так. Акту гнусности не суждено было произойти, так как в ситуацию вмешался нежный женский голос:
— Что здесь происходит?
Верзила тотчас же выпустил карманника, смиренно опустил ручки. Сказал смущённо:
— Добрый день, Анна.
Зверюга поджала хвост и воскликнула:
— Бабушка! Как я рад, что ты приехала! – Лев льстиво замурлыкал.
— Не называй меня бабушкой! – строго сказала женщина. Пристально глянула на повара: — Объяснишься, Голиаф?!
Верзила тупо молчал, переминаясь, а Лёва, извиваясь, вилял хвостиком.
Как только Санечку отпустили, его одолел непреодолимый кашель. Кое-как с ним справившись, воришка отнял пальцы от ноющего горла и благодарно взглянул на источник нежданной помощи.
Рядом стояла дамочка лет сорока пяти, с энергичным и очень притягательным лицом. Каштановые волосы до плеч стянуты сзади простой белой резинкой. Худенькую фигуру элегантно обтягивало длинное приталенное зелёное платье (в тон глазам).
— Я жду! – дамочка явно теряла терпение.
Из замка выплыли два архангела и синеволосый мальчишка с крылышками за спиной. Святая троица отвесила Анне синхронный неглубокий поклон, и степенно поплыла далее, по своим делам.
— Э-э, бабушка, мы с Голиафом просто встретили старого приятеля, — стал объяснять лев. – Вот, э-э… болтали о всякой ерунде.
— С каких пор ты стал дружить с мертвяками? – не поверила дамочка, обращая внимание на Сидоркина. Тот несмело глянул в глубокие зелёные глаза и покраснел.
— Вы очень ничего! – брякнул воришка комплимент, рдя пунцовой краской.
Женщины любят, когда их хвалят. И кто именно – вопрос уже вторичный. Впрочем, данная ситуация ясна и без комплиментов со стороны симпатичного покойника… Дамочка непроизвольно поправила причёску, потом нахмурила тонкие изогнутые бровки. С неприязнью глянула на Лёву:
