Элви медленно выдохнула сквозь зубы.
И отправила Сагали запрос на связь. К его чести, отозвался он, не медля.
– Доктор Окойе?
– Адмирал, вы не могли бы подойти к нам в рубку? Я хотела бы, чтобы вы увидели вновь поступившие данные.
По короткой паузе она поняла, что он решает, не новая ли эта мина под план бомбежки. Реальность полученных данных еще не означала, что Элви не копает под план.
– Иду, – бросил Сагали и прервал связь.
– Мы всегда можем поднять мятеж, – бодро предложил Фаиз.
– Без шансов, – возразил Травон. – Я прокрутил позиции и навигацию. Даже если мы захватим корабль, «Тайфун» разнесет нас в пыль, даже не подпустив к вратам.
– Господи, Травон, – испугался Фаиз. – Я же пошутил.
– А, – сказал Травон. – Извини.
– Помнится, работала я когда-то простым ученым, – вздохнула Элви. – Мне нравилось. Хорошее было время.
Через пять минут в рубку явился Сагали – подплыл к своему посту, не замечая никого вокруг. Элви вспомнила его на этом же месте, еще мокрого после амортизатора и со слезами на глазах. Сейчас перед ней был другой человек. На миг она помимо воли восхитилась им. Сагали молча рассматривал дисплей. Самыми громкими звуками в рубке было гудение воздуховодов и постукивание соприкасающихся подушечек пальцев Травона.
Сагали обдумывал увиденное, слушая повторные объяснения Джен. Когда она закончила, подвсплыл, насколько позволяли крепления амортизатора. Бросил взгляд на Элви, и ей что-то такое в нем почудилось. Не благодарность ли?
Жестом он открыл канал связи.
– Адмирал Сагали? – прозвучал голос губернатора Сон. – Чем могу быть полезна?
В ее голосе до сих пор улавливался намек на протяжный говор долины Маринер. Элви задумалась, видеть ли в нем марсианский след на Лаконии, или это лаконцы несут свой говор в чужие миры и обратно. И была ли такая исполнительность особым свойством людей Дуарте или же шла от марсианского характера.
– Мои умники выдали аналитику, которую я хотел бы показать вашим умникам, губернатор. Может быть, пустое, но я рекомендовал бы приостановить работы над бомбой, пока мы не разберемся в увиденном.
После долгой паузы пришел ответ:
– Мне уже любопытно, адмирал. Пришлите, что там у вас.
– Спасибо, – сказал Сагали, и губернатор прервала связь. – Передайте все это на «Тайфун» и Медину. Посмотрим, разделяют ли там вашу озабоченность.
– Есть, сэр, – произнесла Джен и принялась паковать информацию так усердно, словно ей дали лишних пять минут на экзаменационной контрольной.
Фаиз тронул Элви за плечо и сказал еле слышно, хотя и в самое ухо:
– Как думаешь, получится у нас?..
Мир взорвался.
Будь это звук, его назвали бы оглушительным. Да и так Элви зажала уши ладонями. Рефлекс. Уподобление. Джен вопила. Элви хотела бы вжаться в палубу, но сумела только подтянуть к себе колени, приняв в воздухе позу эмбриона. Темные пятна от не отмытого с переборок жира человеческой кожи стали картой огромного побережья, фрактальной, сложной. Она ощущала рядом Фаиза, волны присутствия перекатывались от одного к другому, пока оба кричали. Воздух стал туманом из капелек-атомов. Сагали был облачком атомов. Она была облачком.
«Это уже случалось, – думала она. – Ты это уже испытала. Не отвлекайся. Не распускайся». Облачко, составлявшее ее руку, вибрации в пустоте, скользнуло к облачку-скобе и ударилось об нее. Поля энергетических межатомных связей, взаимодействуя с атомами переборки, завели танец давлений, от которого к ее плечу разошелся сигнал такой сложности, что отследить его не удавалось. Она сознавала, что ощущает его, но так многое происходило одновременно, что трудно было удержать ощущение в уме.
Элви обнаружила, что ставший парообразным корабль позволяет видеть облачка других кораблей вокруг него. Медина посреди их скопления была огромной, но бесплотной грозовой тучей.
Что-то двигалось между этими облаками – темное и тонкое, как танцор, проскальзывающий между каплями дождя. И еще что-то. И еще. Они были повсюду, пронизали газ, жидкость, твердую материю, разбрасывали своим движением облака. Они казались плотными. Реальными в том смысле, в каком не были реальными облачка материи. Ничего более реального она еще не видела. Щупальца тьмы, никогда не знавшей света. Это не могло знать света. «Ты уже видела такое отсутствие света. Темноту, похожую на глаз гневного бога… Ты об этом кому-то рассказывала».
Одно вытягивалось и свивалось слева от нее, если «слева» еще что-то значило. Оно изгибалось вопросительным знаком, и порядок атомов и вибраций изгибался вокруг и внутри него. Это было так прекрасно и изящно, что трудно отвести взгляд. Облака смешивались, свивались вслед за ним, цвета выглядели такими чистыми, словно в них не было ничего, кроме цвета. Невозможно распознать в них кровь.
Она такое уже испытала. В первый раз оно ее ошеломило. Ошеломляло и сейчас, но Элви, по крайней мере, знала, что это. И смогла сохранить разум. Хотя бы на миг.
«Ты молодчина, детка. Отлично справляешься. Ты сможешь. Еще совсем немного. Только сделай…»
Она попробовала вспомнить, что такое ее горло. Попыталась представить, какие точки материи и пустоты прежде испускали слова. И сейчас могли. Они составляли ее тело, воздух, которым она дышала. Она старалась свести все это воедино и продержаться на длину вопля:
– Аварийная эвакуация! Авторизация майора Окойе, дельта восемь.
Щупальце тьмы рванулось к ней…
И отпало. Все они скользнули прочь, опадая черными снежными хлопьями, проваливаясь сквозь облако вибраций, составлявших палубу. Все смешалось, формы складывались друг в друга. Сумей Элви расфокусировать зрение, могла бы кое-как опознать их. Тело Джен, покатившееся, когда толчок маневровых превратил палубу в крутой склон. Чья-то рука от пальцев до локтя и даже несколько сантиметров сверх того. Свечение главного дисплея, слишком сильное само по себе, чтобы передавать смыслы за пределами простой элегантности схваченных воздухом фотонов. Она сознавала собственную боль как шум далекого водопада. Она упала сквозь нее в некое подобие сна.
А миг спустя вернулась. Тяга – треть g или пять g – потянула ее вниз. При попытке встать кровь приклеила ей щеку к палубе. В воздухе стояла вонь, слишком сложная, чтобы разобраться в ее составляющих. Звенели тревожные сигналы, гудки перекликались в бессмысленной какофонии. Все отказало разом. Элви силой подняла себя на ноги.
Рубка стала сценой из ночного кошмара. Целых кусков переборок, палуб, оборудования как не бывало. Словно нагрянул художник с ластиком и постирал наугад части картины. Вместе с людьми.
Сагали оставался на своем посту, просто у него выхватили куски из очертаний головы и плеча. Джен неподвижной грудой лежала там, где палуба сходилась со стеной, залитая кровью, возможно, собственной. Рука Травона лежала рядом с его постом, но на месте амортизатора осталась округлая дыра на следующую палубу и еще палубой ниже. Элви словно рассматривала коралловый риф, составленный из ее корабля, ее друзей и…
– Фаиз! – вскрикнула она. – Фаиз!
– Здесь, – прозвучал голос сзади. – Я здесь. В порядке.
От его амортизатора осталось две трети. Жидкость выливалась из резервуаров, стекала вниз, исчезала.
– Я в порядке, – повторил он.
– У тебя ступни нет, – сказала она.
– Знаю. Но я в порядке, – произнес он и закрыл глаза.
Элви добралась до панели, выглядевшей почти целой. Идти было трудно, и она поняла отчего, когда, опустив глаза, увидела, что в ее бедре недостает куска величиной с теннисный мяч. И только увидев, почувствовала боль.
Корабль меньшего размера был бы уже сто раз убит, но «Сокол» оказался из крепких. Он поспешно заращивал продырявленную в сотне мест обшивку, сохраняя воздух внутри. Реактор выбросил ошибку и проводил аварийную коррекцию, прокручивая отчет с такой скоростью, что Элви не могла уследить. Она вывела на экран данные с сенсоров, и перед ней возникли звезды. Корабль находился вне медленной зоны. Вне пространства колец. Система опознала небо Лаконии. Элви заставила корабль обернуться на уходившие за корму врата. Все выглядело спокойно. Как ни в чем не бывало. Ощутив, как в горле булькает хохот, она попыталась его сдержать, понимая, что, если начнет, вряд ли сумеет остановиться.
