В этих классических примерах западного хвастовства Твэн следует образцам народного юмора, нашедшего выражение в рассказах о былых героях Запада и Миссисипи — Крокете, Майке Финке и Беньяне. В сцене на плоту особенно много от Крокета, который, как рассказывали о нем, однажды, когда земля примерзла к своей оси и перестала вертеться, а солнце застряло между двумя кусками льда, помог земле и солнцу выйти из трудного положения.
Во всех произведениях Твэна, даже самых поздних, много от безудержного в своей выдумке западного юмора, юмора вранья, фантастики, самых красивых девушек, самых уродливых собак во всем Кентукки, на всей Миссисипи, во всем мире.
О великанах — «полу-лошадях, полу-аллигаторах» рассказывали за много лет до рождения Твэна. Даже библейские легенды в устах негров, этих первых американских юмористов, звучали как типичные повествования «границы». Вот, например, отрывок из «истории» Давида и Голиафа.
«— Что это такое, старый царь Саул? — спрашивает маленький Давид.
— Это старый Голиаф.
— Чего он хочет?
— Он хочет драться.
— Но ты ведь царь, не правда ли? Разве ты не можешь помочь ему удовлетворить его желание?
— Кто, я? — говорит Саул. — Я женатый человек. Конечно, я его не боюсь, но у меня жена и целое семейство».
Наконец, Голиафу надоедает словесное препирательство. Он выступает вперед и говорит, точно матрос с Миссисипи: «Я помесь дикой кошки… Я полон злобы и готов к драке».
Твэн не только впитывал в себя с раннего детства фольклор американского Запада, он изучал его, коллекционировал анекдоты, народные сказания, суеверия, приметы.
В «Томе Сойере» и «Геке Финне» собрана целая энциклопедия суеверий и примет. Тут и дохлые кошки, и гнилая вода, и гороховые стручки, чтобы выводить бородавки; тут ведьмы, черти и опасности, возникающие, если перечислить, что будешь готовить к обеду, или вытряхнуть скатерть после захода солнца и т. д.
После очередной нравоучительной беседы Гек почувствовал себя очень тоскливо, и вот что он рассказал: «Сияли звезды, и в лесу печально шелестели листья; и я услышал, что вдалеке сова кричит над кем-то, кто умер;-а козодой и собака воют над кем-то, кто должен умереть; а ветер шептал мне что-то, я не мог разобрать, что именно, и от этого у меня холодная дрожь проходила по спине. Потом я услышал вдали, в лесу, тот звук, который издает привидение, когда хочет что-то сказать, что его заботит, а его никто не понимает, и поэтому ему не лежится спокойно в могиле и приходится этак бродить в тоске каждую ночь. Я так приуныл и так струхнул, что пожалел, что у меня нет компании. А тут паук пополз у меня по плечу, и я стряхнул его, а он попал прямо на свечу, и не успел я пошевельнуться, он уже весь сморщился. Не приходится говорить, что это ужасно плохая примета и принесет мне беду…»
От западного юмора у Твэна особенная любовь к пародиям. Твэн-моралист пишет многочисленные пародии на тему о богатстве. В «Бродяге за границей» богатством оказывается навоз, в «Романе эскимоски» — рыболовные крючки.
Твэн, враг ханжества, пошлости, лицемерия, создал не одну пародию на вульгарный оптимизм, на трафаретную сентиментальную литературу «благополучного конца» (рассказы о признательном пуделе, благодетельном авторе и благородном супруге), он многократно пародирует тему скверного и хорошего мальчиков, показывая, насколько лжива проповедь воскресных школ. Твэн пишет пародии на псевдо-высокие чувства. Такова его пародия «Легенда о Загенфельде». Пародией же является в «Геке Финне» монолог о королях.
Жизнь «границы», новой страны без культурных традиций и признанной литературы, жизнь суровая, полная опасностей и отчаянной борьбы за существование, способствовала развитию юмора грубого, даже жестокого.
Совершенно в духе этого юмора заявление «вандала-простака», которому пришлось слишком много слышать о Микельанджело: «Я никогда не чувствовал себя таким благодарным, таким успокоенным, таким счастливым, столь полным благословенного мира, как вчера, когда я узнал, что Микельанджело умер».
Грубость и преувеличения, самые крайние, обязательны в юморе Твэна. Пароход, наскочивший на мель, конечно, вышибает эту мель на середину залива. Тому Сойеру предсказывали, что «быть ему президентом, если его до той поры не повесят». Даже в «Принце и нищем», в полном соответствии с традициями западного юмора, Том, узнав, что похороны скончавшегося Генриха VIII состоятся не скоро, замечает: «Странный обычай, а тело сохранится?» У Твэна немало страшных шуток — о гробовщиках, о трупах, разгуливающих по кладбищу, о людоедстве в поезде и т. д.
Безудержность юмора Дальнего запада нашла выражение не только в легендах о том, как Крокет вмешивался в жизнь небесных светил, а Беньян перекраивал на новый лад земную поверхность, но и в менее фантастических рассказах. Сообщали, например, о появлении такого высокого человека, что ему приходилось влезть на стул, чтобы побрить свое лицо. Совершенно в этом духе Твэн в «Жизни на Миссисипи» рассказывает о тени, которая примерзла к полу, или о том, что во время пароходных состязаний на скорость, боясь нарушить равновесие судна, опытный моряк «всегда держится середины парохода и даже пробор делает посередине, пользуясь для этого ватерпасом». В «Геке Финне» и других произведениях Твэна фольклор использован с высоким мастерством. Простаки и остроумцы глухих мест Долины демократии заговорили на своем красочном, изобретательном, глубоко своеобразном языке с читателями всего мира.
Но Твэн ушел мастерски преподносить не только западный юмор. В «Томе Сойере» и других произведениях Твэна не трудно найти следы влияний юмориста Шилабера и еще более ранних писателей Востока с их способностью подмечать мелкие пороки, с их стремлением осмеивать скупость, жадность, тщеславие в фермерском быту Новой Англии. От старой американской традиции идет и любовь Твэна к изображению жуликов, пройдох и бездельников вроде Сэггза, Ловингуда и других.
Твэн, как никто, освоил также технику юмора появившихся позднее профессиональных юмористов эстрады, умеющих говорить смешные неожиданности, смешивать великое и малое, высокое и низменное, играть словами, пародировать, не бояться эксцентричности, диких преувеличений. Классические примеры юмористики этой школы содержатся в твэновских фразах о «спокойной уверенности христианина, у которого в руках четыре туза», об «огнедышащем драконе, который причинил больше неприятностей, нежели сборщик податей», о том, что «если в спешке строишь вселенную или дом, то почти наверняка потом заметишь, что забыл сделать мель или чулан для щеток…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
