произносит мрачный тип. - Считай месяцы и смотри.
- Ты охренел, - татуированные пальцы вцепляются в глотку наглеца.
- Ребята, хватит! - восклицаю я. - Ну что за бред?
- Она рожать будет, - говорит Резник, не делая попытки освободиться. - В больницу нельзя. Спалитесь. По больницам ее рожу в первую очередь и разослали. Выход один, ты уже его знаешь.
- Стоп, - роняю глухо. - Какой ещё выход?
Татарин отпускает своего жутко раздражающего друга и усаживается на ближайший стул. Мрачнеет. Молчит.
- Я не поняла, - начинаю и замолкаю, после выпаливаю: - Вы с ума сошли? Хотите, чтобы я рожала на дому? А вдруг осложнения? Вдруг ребёнку потребуются особые условия? Да мало ли...
- Ты на УЗИ была? - обрывает Резник.
- Я собиралась сходить.
Чистая ложь. Никуда я не собиралась, даже не задумывалась о таком. Ведь моя беременность проходила легко. Не возникало повода для тревоги. До этого момента, разумеется.
- Организуем, чтобы я сам тебя глянул.
- Черт, да ты... ты врач настолько широкого профиля?
- С твоим пузом справлюсь.
- Я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня или до моего ребёнка. Прости, но...
- Тогда придётся натаскать Татарина, - замечает невозмутимо.
- Что?! - у меня глаза на лоб лезут.
- Ну дам ему пару дельных рекомендаций. Потренируемся вместе. Уверен, он в итоге справится.
- Я хочу нормального врача, - бормочу, ощущая приступ острой паники. - Я настоящего врача хочу. Ясно?
- Тогда готовься к облаве. Вычислят на раз. Можешь сразу поехать обратно к Дудаеву. Быстрее будет. Меньше нервяка.
- Нет, я...
- Мы снимем палату в реальной больничке. Не парься. Я добазарюсь. Техника обеспечена. Но лишние глаза не нужны.
- Что это значит? Снимем? Разве можно...
Я смотрю на Татарина, ожидаю, как мужчина возразит своему другу, объяснит, что это предложение хорошо выглядит исключительно в роли дурацкой шутки, не более.
- Он прав, - произносит хмуро, разбивает мои надежды. - В больницу нельзя. Там нас быстро схватят. Если только палату забить. Но врачам не доверяю.
- Ты серьёзно?
Сама не знаю, зачем спрашиваю. И так понятно, что да.
Воображение подбрасывает живописные картины. Зажимаю рот ладонью, отчаянно стараюсь побороть подкатившую к горлу тошноту. Прекрасно осознавать, что у меня такой богатый выбор.
Проклятье. Выбора нет.
+++
Меня пугает то, как Татарин устраивает свою реабилитацию. Наблюдаю за ним, ожидая, когда разойдутся швы и придётся срочно вызывать на помощь Резника. Мужчина устраивает себе такие убойные тренировки, который не каждый здоровый человек потянет. Что тогда говорить о парне с распоротым животом? Я уже в курсе некоторых деталей, хотя многого не знаю. Татарина ранили отравленным ножом. Изрезали без тени жалости. Явно жаждали убить. Кто? Почему? Неизвестно. Ясно лишь то, что ни Амир, ни Рустам не имеют к этому никакого отношения. Однако как я и предполагала у моего защитника хватает личных врагов. Его дела покрыты пеленой тайны. Могу лишь гадать. Впрочем, конкретно сейчас меня гораздо сильнее волнует то, что он сам с собой регулярно вытворяет. Отжимается как заведённый, подтягивается на перекладине, будто робот. Смотрю на него и хмурюсь на автомате. Говорить что-либо бесполезно. У Татарина есть собственные методы лечения, которых мне не понять и которые я совсем не одобряю.
- Так быстрее раны заживают, - заверяет он.
Резник тоже на своего пациента не влияет, не пытается призвать его к более разумным действиям. Ограничивается ухмылкой. Никак больше не реагирует на мою возмущённую речь.
- Не могу я в кровати валяться, - пожимает плечами Татарин и тренируется как бешеный.
Реально безумец. Боли не чувствует? Не замечает?
Он и правда не может лежать. Рвётся в бой. Помню, как в первый день Резник ушёл, я вернулась ненадолго в свою квартиру, отлучилась, чтобы прихватить лэптоп, ведь намеревалась провести ночь у Татарина, подстраховаться на всякий случай. Вдруг ему хуже станет, вдруг состояние резко изменится. Да и уколы удобнее ставить, когда я ближе нахожусь. В общем, я захватила нужные вещи, пришла обратно и сильно удивилась, не обнаружив головореза в постели. Его и след простыл. Как же я тогда перепугалась, носилась по всем комнатам, после заглянула в ванную и обмерла, еле успела отвернуться и выскочить прочь, убраться подальше в коридор.
- Прости, - пробормотала я, когда мужчина вышел и привалился к стене, переводя дыхание. - Резник говорил, тебе может понадобиться помощь.
- В толчок я сам хожу, - бросил мрачно. - Даже если брюхо вспорото.
- Да, конечно, я...
- Но ты можешь присоединиться, - оскалился, ещё и взглядом обласкал с головы до пят.
- Я расцарапаю твоё лицо чуть позже, - пообещала мигом. - Когда затянутся раны на животе.
Татарин быстро возвращает свою силу. Кажется, его тело из стали. Каменное. Наконец обращаю внимание на его татуировки. Раньше особо не изучала, не замечала, но теперь становится интересно, какой смысл в них заложен.
На горле у него выбит оскалившийся тигр. Клыкастая пасть очерчивает кадык. На плечах вязь непонятных узоров, фразы на неизвестном мне языке. На груди и на спине дикие звери, демоны, символы. Сперва все воспринимается как единая картина, но лишь только начинаешь вглядываться замечаешь различные детали.
Татарин не любит обсуждать эти знаки. Он вообще не любит ничего обсуждать. Личные темы под запретом. И я его понимаю. Я же тоже про себя ничего толком не рассказываю. Есть вещи, которыми не поделиться. Не выйдет открыться даже при всем желании. Я удивляюсь, как он назвал мне настоящее имя. Впечатление, точно Резник об этом не подозревает.
Тимур.
Я не обращаюсь к нему так. В мыслях уже привыкла называть Татарин. Иначе не представляю.
Мой живот растёт. Ребёнок очень активный. Толкается постоянно. Ворочается, будто уже готов вырваться наружу. Чувствую, он недоволен,
