class="p1">Через пару секунд я приподняла ресницы и посмотрела на отца. Брови были слегка нахмурены, губы поджаты. Мое сердце екнуло. Я всю жизнь старалась избегать этого взгляда, всю свою жизнь. Я была готова забрать свои слова обратно, сию же минуту. Я едва не воскликнула: шучу! Но потом по какой-то причине перед моими глазами возникло лицо Карсона, он улыбался мне, подбадривал меня. Я знала: это мой собственный разум создал в моем воображении его образ, но он все равно успокаивал меня, подстегивал меня. Будь храброй, Грейс.
– Грейси, ты даже не представляешь, чего я насмотрелся. Я видел ту сторону человечества, которую увидишь и ты, если выберешь уголовное право. Я просто хочу уберечь тебя от этого. К тому же, работая в прокуратуре, много денег не заработаешь. Корпоративное право – это хорошая и безопасная сфера, ты будешь получать хорошие деньги, и тебе не придется каждый день своей жизни брать с собой работу на дом.
Я посмотрела вниз, нахмурилась, глубоко вздохнула и снова подняла глаза.
– Дело в том, что я устала от того, что меня все время оберегают, – прошептала я, глядя ему прямо в глаза. – Я устала делать что-то лишь потому, что это имеет смысл для всех, кроме меня.
На последнем слове мой голос сорвался, перед глазами все поплыло. Я опустила голову, не в силах смотреть ему в глаза. Но секунду спустя снова посмотрела на него.
Отец вздохнул, а затем несколько минут изучал меня, как будто что-то искал в моем лице, но я не знала, что именно.
– Я лишь хотел, чтобы мои девочки были счастливы, – наконец произнес он. – Если ты думаешь, это сделает тебя счастливой, тогда это все, что мне нужно. Я просто не хотел, чтобы ты мучилась, как твой старик, и стала такой же жестокой.
Я коротко рассмеялась сквозь слезы и шмыгнула носом.
– Ты не измучен и не ожесточился.
Он вздохнул.
– В некотором смысле да. Я согласен. И, Грейси, мне жаль, что я не объяснил тебе, что твое счастье для меня на первом месте. Когда твоя мать ушла, ты тотчас взвалила на себя заботу о нас. Я все видел и не мешал тебе это делать, что, вероятно, было несправедливо по отношению к тебе.
– Нет, папа, – возразила я, покачав головой, – мне этого хотелось. Я чувствовала, что делаю что-то полезное, что сделает жизнь лучше для всех. Лучше для тебя.
– Так и было, моя девочка, но это должно было стать моей заботой, а не твоей. Для ребенка это была непосильная ноша. И ты и без того привыкла все тащить на себе. Давай, сделай себя счастливой, Грейси. Кому, как не мне, знать, что нужно хватать удачу, когда она сама идет тебе навстречу. Второго шанса может больше не быть.
Вновь тихонько всхлипнув, я бросилась ему на шею, едва не опрокинув это чертово цветочное кресло. В нашем доме не особо любили телячьи нежности, но в тот момент я просто была не в силах сдержаться. Я обожала отца! С моего сердца как будто свалился камень. И, как выяснилось, именно из-за меня он пролежал там все это время. Я крепко обняла отца, и он тоже обнял меня. Мы некоторое время сидели, не выпуская друг друга из объятий.
– Спасибо, пап, – шепнула я ему на ухо.
– Эй, какого черта ты делаешь с моим отцом? – услышала я вопль из дверей гостиной. Я выпрямилась и рассмеялась.
– Я обнимаю его, ты, глупая, – сказала я своей сестре Джулии, улыбаясь и вставая. Она тоже улыбалась.
– Привет, старшая сестра, – сказала она, прижимая меня к себе и крепко обнимая.
Да, мой отец не особо любил проявления нежности и обнимашки, но мы, девчонки, часто обнимали друг друга. Мы были якорем друг для друга, опорой и, если надо, жилеткой для слез.
– Боже, по сравнению с тобой я коротышка, – сказала я, глядя на ее красивое лицо. Джулия была блондинкой, как и я, но ростом пошла в отца и буквально высилась надо мной. Я безумно завидовала ее длинным ногам и фигуре супермодели. Она могла позволить себе есть все, что хотела. Что и делала.
– Одри, по идее, идет следом за мной… – начала было Джулия, а в следующий момент хлопнула дверь, и голос Одри крикнул:
– Привееееет!
В дверном проеме показалась темноволосая голова, и лицо Одри просияло улыбкой. Ростом Одри, как и я, пошла в маму, но унаследовала каштановые волосы отца. Она была очаровательна во всех отношениях – я, можно сказать, вырастила ее, когда Эндрю умер и мать ушла от нас. Я воспринимала себя скорее ее тетей, нежели сестрой.
Она вбежала в комнату и налетела на меня, едва не повалив на пол. Мы обе смеялись и подпрыгивали от радости.
Отец откашлялся. Мы все трое тотчас повернулись к нему.
– Эй, девчонки, потише нельзя? «Опасность» начинается через пять минут, а я не слышу ее из-за вашего кудахтанья.
Я первая пришла в движение.
– Конечно! Вот, садись.
Усадив его в усеянное маргаритками кресло, я протянула ему пиво, которое он поставил на стол рядом с собой, а потом плюхнулась к нему на колени и включила нужный ему канал.
Я оглянулась на Джулию и Одри. Они обе закатили глаза, глядя, как я стараюсь угодить нашему отцу. Что ни говори, а от некоторых привычек трудно избавиться. Это мой отец. Я всегда заботилась о нем. Вот и все. Накинув ему на ноги плед, я схватила свой чемоданчик, и все мы, сестры, толкаясь и хихикая, взбежали вверх по лестнице.
Мы вошли в мою старую спальню. Одри и Джулия плюхнулись на мою кровать, а я открыла чемодан и принялась складывать одежду в ящики комода.
– Так что нового, барышни? – спросила я.
Тишина. Я посмотрела на них: они неуверенно переглядывались. Я уперла руки в боки.
– Ну, так что? – повторила я, с прищуром глядя на них.
– Джулия хочет тебе что-то сказать, – выпалила Одри, расплывшись в широкой улыбке.
Я перевела взгляд на Джулию. Та как-то нервно смотрела на меня.
– И-и-и? – нараспев произнесла я, приподнимая брови. Она начала снимать невидимую ниточку с подола свитера.
– Я… скажем так, я кое-кого встретила.
Я выгнула бровь.
– Парня? – подсказала я.
Она кивнула и улыбнулась мне.
– Да, парня…
– И это еще не все. Расскажи ей самую важную новость, – сказала Одри, и Джулия строго посмотрела на нее. Я села с ними на кровать.
– Джулия, выкладывай, что там у тебя, – сказала я и даже всплеснула руками.
– Я больше не девственница, – выпалила моя сестра. – Я бывшая девственница.
