– Виктор Георгиевич, я благодарен вам за понимание и поддержку, – отозвался я. – Вот пять тысяч на приглашение консилиума, лекарства и спецобслуживание. Этого достаточно?
Главврач лихорадочно закивал головой. Я заметил, как явственно отпечаталась его ладонь на полировке стола. Приятное, надо признать, для него волнение. Добавим масла в огонь и потных выделений его ладоням.
– И пять тысяч лично вам, за доставленные хлопоты, – продолжил я. – И еще. Если лечение пройдет блестяще, без каких-либо неприятных последствий для больного, то моя благодарность возрастет на такую же сумму.
Он сгреб со стола деньги. И со страхом и лестью в глазах обратился ко мне:
– Я искренне признателен вам за понимание, вы же знаете, какие оклады у медиков. Но очень прошу, поймите меня правильно, если где-то, и тем более из ваших уст, прозвучат слова о... нашем деле, то я немедленно потеряю это кресло, – теперь у него вспотели не только ладони, крупные капли пота стекали из-под докторского колпака. – Я вам еще пригожусь, поверьте. А за пациента не беспокойтесь. Будет как новенький, я вам твердо обещаю.
Тяжелое дело – брать взятки.
Домой я добрался поздно ночью и только тогда вспомнил о поручении дяди Жени позаботиться о Риме – ей, видите ли, нельзя волноваться. Задача показалась посложнее моих похождений в больнице. Позвоню, сообщу, что с отцом будет все в порядке.
Долгие гудки изрядно потрепали нервы. Неужели и ее увезли в больницу, преждевременные роды или нервный приступ? Бог, мне думается, перемудрил, поручив женщине деторождение. Нет, нам, мужчинам, это тоже ни к чему. Вот если бы женщины сносили яйца, как это делают курицы (что-то общее у них, как мне кажется, есть), было бы значительно легче. А вместо роддомов понастроили бы инкубаторы.
Не примите мои слова всерьез. Это я так, к слову. Тяжелый денек выдался.
Наконец трубку сняли (только бы не Антон, сил нет слышать его голос).
– Алло, – послышался в трубке голос Римы.
– Здравствуй, это я.
– Зачем ты позвонил? Я по твоей милости потеряла мужа и чуть было не потеряла отца!
– Рима!
– Не хочу тебя слушать. Не-на-ви-жу!
Вот так. Коротко и ясно. Отдохнуть мне сегодня не придется, немедленно отправляюсь к ней.
Открылась дверь. Я согласен с теми, кто утверждает, что беременность преображает женщину. Передо мной стояла решительная, смелая и прекрасная... Афродита, Жанна д’Арк и Маргарет Тэтчер в одном лице. Ее всклокоченные волосы, сверкающие ненавистью глаза и беззащитный живот... сразили наповал.
– Я люблю тебя, – сказал я вместо приветствия.
– Что? – Рима изумилась так, что от ее ненависти не осталось и следа.
– Позволишь войти?
Она отступила, давая мне возможность пройти в дом. Я очень долго возился с плащом, медленно развязывал шнурки на ботинках... Рима продолжала стоять у двери, молча наблюдая.
– Нальешь кофе? Так вымотался сегодня... – Я наконец справился с одеждой.
Рима очнулась от размышлений, заперла дверь и направилась на кухню. Я последовал за нею. На глаза попался забавный китайский божок, показалось, что он подмигнул мне, таким образом пожелав удачи.
Взял чашку – и тут же поставил ее на место. Что меня обожгло, кофе или ее слова?
– Мама все рассказала. Ты присвоил деньги Антона, оболгал меня перед отцом. Что тебе еще нужно?
А ведь эту маму я представлял в своих мечтах тещей! Надо перечитать книжку анекдотов, те ее разделы, где описываются тещи. Тогда, наверное, легче будет ее понять.
– Это не так, Рима, – возразил я. – Выслушай меня, прежде чем делать выводы.
– Хорошо, я слушаю тебя, – согласилась Рима.
– Начну с отца. Он устроен по высшей категории, в спецпалате, у него спецлечение, спецобслуживание и спецлекарства. Уверен, все будет хорошо.
– Это ты устроил?
Я кивнул.
– Устраивать «спецдела» у тебя лихо получается, – усмехнулась Рима. – Я, наверное, должна сказать спасибо?
Пропущу эти слова мимо ушей.
– К сожалению, не я, а дядя Женя рассказал Антону, что я когда-то выкупил его долги.
– «К сожалению», – передразнила Рима. – Ты бы это сделал с огромным удовольствием.
«Следи за метлой», – выговорил я себе.
– Но Антон, к сожал... – я прикусил язык, – превратно понял слова дяди Жени.
– Что значит «превратно»? Не обольщайся, он не глупее тебя, – пожала плечами Рима.
– Антон посчитал, что мы... любовники, – вспомнил главврача, с меня стекали такие же, как у него, ручьи пота. Это не кофе, а доменная печь какая-то!
– Ах вот оно что! – протянула Рима. – И ты решил желаемое превратить в действительное. Ну что ж, продолжай, я внимательно слушаю.
И что я в ней нашел? Жестокая, злая, холодная. Будь моя воля, я пристроил бы ее на должность язвы в желудок ее мамы.
– Что касается денег, принадлежащих Антону, то здесь ситуация такая: мы с дядей Женей решили, что каждому из нас принадлежит по тридцать три процента собственности во всех наших предприятиях. Но Антон с этим не согласился.
– Это меня совершенно не волнует. Делите свои денежки как хотите, – обозлилась Рима.
– Ты не права, Рима, это и твои деньги тоже.
– Ты закончил? – нетерпеливо спросила она.
– Нет. Прошу тебя выйти за меня замуж.
Ее и без того огромные глаза расширились до размеров футбольного стадиона.
– Ты что, совсем свихнулся? Поверил в то, чего никогда не было? Ты думаешь, что я жду твоего ребенка? Может быть, и тебя надо устроить в больницу рядом с моим папочкой?
– Считай, что я свихнулся, если тебе так нравится. Ты же знаешь, что я давно люблю тебя. Не важно, кто отец твоего будущего ребенка. Он станет моим сыном. Я буду любить вас обоих.
– Ты сошел с ума! – Она наконец успокоилась и тихо произнесла: – Иди домой, Олег, я так устала.
Уходя, я взглянул на китайского божка. Показалось, что он усмехался.
РИМА. Слабаки
Роды были трудными и мучительными. Бедная мама разрывалась между двумя больницами, пытаясь быть со мной и с папой одновременно. Я очень медленно приходила в себя, поэтому малыша увидела только на второй день. Когда нянечка принесла мой маленький и требовательный комочек счастья, в палате стало светлее. Вот он, самый лучший на свете мужчина! Я попыталась покормить его грудью, и у меня получилось! Мой пока еще безымянный сыночек, нахмурив бровки, тщательно и серьезно выполнял первые в своей жизни обязанности. Такой же основательный... как и его отец.
Я оглянулась, палата была заставлена цветами. Удивительно, как много их было. А на подоконнике стоял небольшой букетик полевых цветов.
– Откуда все это? – спросила я у нянечки.
– От вашего мужа и родственников, а вон тот букетик, – она указала на подоконник, – от вашего покровителя.
