в ответ и тон его голоса вдруг изменился на более грубый.
– О, нет, дорогуша, именно моя и я буду играть с тобой столько, сколько мне вздумается. А ты будешь покорно выполнять все, что придет мне в голову и продолжать терпеть все мои капризы, – его взгляд снова сделался колючим и неприязненным, а улыбка превратилась в холодную ухмылку.
– Что? – изумленно переспросила я, совершенно не понимая смысла его слов.
– Ух, какие невинные глазки! А ты отличная актриса! Так правдиво изобразить удивление… Браво, Рита!
– Я… не понимаю… – растерялась я, совсем запутавшись, но он меня перебил:
– Серьезно? Хм… тогда ответь мне на один вопрос, кем ты рассчитывала стать, проживая здесь и постепенно втираясь ко мне в доверие? Собиралась из сиделки сделать быструю карьеру до любовницы босса? Ну так, получай то, чего добивалась! И начни с того, что покажи сперва все свои таланты, чтобы я знал, за что буду платить… сучка, – последнее слово он выплюнул с особой издевкой и я аж похолодела, ощутив, как сердце будто оборвалось и упало далеко в пропасть.
У меня закружилась голова, я не понимала, что происходит. Он так шутит? Или намеренно оскорбляет? Но по какой причине? Что я сделала?
Ошалело уставившись на Владимира, я оттолкнула его от себя и слезла с колен, на ходу трясущимися руками поправляя на себе платье. Он продолжал молча следить за моими действиями брезгливым высокомерным взглядом, не предпринимая никаких попыток объясниться, словно все так и должно было быть, а у меня комок застрял в горле, и я не могла выдавить из себя ни слова, снова чувствуя себя незаслуженно униженной.
– Что? Нечего сказать? – прищурившись поинтересовался он. – Думала, нашла дурака, поплакалась в жилетку и теперь можно дергать за ниточки?!
Покачав головой из стороны в сторону и не веря в услышанное, я всхлипнула:
– О чем ты говоришь?
– Да, брось, Рита. Не притворяйся глупенькой. Мы, к сожалению, живем в мире, где никому нельзя верить и все друг друга используют… Вот только я не люблю, когда так поступают со мной, – его жесткий тон не оставлял никаких сомнений, что мужчина, минуту назад страстно целовавший меня и, которому я уже мысленно подарила свое сердце, на самом деле не испытывал ко мне ничего, кроме неприязни или даже неприкрытой ненависти. Но что я ему сделала?
Остолбенев от брошенных мне в лицо обвинений, я просто стояла посреди его спальни и чувствовала, как слезы снова текут по щекам.
– Я думаю, тебе лучше уйти к себе. Завтра я рассчитаюсь с тобой за работу, и ты покинешь мой дом навсегда, – заключил Владимир, устав ждать, когда я скажу хоть что-нибудь в свою защиту.
– Нет, – кое-как смогла возразить я, слезы душили и мешали говорить. – Зачем ждать завтра? Я уеду сейчас.
Развернувшись, я быстро направилась вон из комнаты и, ухватив по дороге свою сумочку, с которой приехала, не останавливаясь, спустилась в холл. За спиной я услышала, как хозяин дома вышел в коридор и, в последний раз оглянувшись, встретилась с его суровым взглядом, которым он провожал меня с верхней ступени лестницы, гордо опираясь на трость и сердито поджав губы. Его лицо не выражало ни капли сожаления за оскорбления, которыми он осыпал меня только что, хотя я так и не поняла, чем заслужила такое отношение к себе. Однако, он определенно не хотел меня видеть и вышвыривал прямиком на улицу.
Из кухни выбежала Анфиса Марковна, судя по всему, еще не ложившаяся спать, а следом за ней и ее муж.
– Ты куда это на ночь глядя? – взволнованно запричитала женщина.
– Ноги моей здесь больше не будет, – тихо ответила я, спешно обуваясь и наспех набрасывая шубу.
Мое лицо снова было мокрым от слез, а глаза красными и это обстоятельство не укрылось от вездесущей экономки.
– Да, что ж вы ей такого наговорили-то?! – гневно кинулась она на хозяина дома, молчаливо взирающего на мой побег сверху вниз.
– Ничего особенного, – мрачно произнес Владимир. – Если решила, пусть уходит.
– Куда же она пойдет в такую темень? До города далеко! Девочка легко одета, а на улице мороз!
– Замерзнет вернется, – безразлично бросил он, поворачиваясь обратно.
– Нельзя быть таким бессердечным! У вас отвратительный характер! – это последнее, что я услышала перед тем, как захлопнула за собой дверь.
Голос Анфисы Марковны еще пробивался сквозь толстое металлическое полотно, и она продолжала распекать хозяина, но меня это уже не волновало. Мне больше не хотелось оставаться в доме, где мужчина, в которого я успела влюбиться, ясно дал понять, что я для него всего лишь игрушка, которую он специально завел дома для своих развлечений. Случилось именно то, чего я и опасалась. Но почему он вдруг стал обвинять меня в корысти? Разве я что-то просила у него? Нет. Может, он решил, что я манипулирую им? Но ведь все то время, которое я провела в его доме, это он пытался любыми путями соблазнить меня, инициатива всегда исходила только от него! Я не понимала, что с ним произошло, его будто подменили.
Глубоко вздохнув, я испытала чувство абсолютной безысходности. Мне ведь никогда не везло с мужчинами и почему же я решила, что в этот раз все будет иначе? Наивные дурочки, вроде меня, верящие в любовь, всегда получают пинком под зад от своей невезучей кармы. К черту! Больше не желаю ничего и ни к кому чувствовать! Это очень больно и всегда плохо кончается. Пора повзрослеть и запомнить – любовь бывает только в сказках, а не в реальной жизни, по крайней мере в моей ее точно не было.
Я вытерла слезы и вышла на широкую асфальтированную дорогу, оглядевшись по сторонам. Вокруг стояла глухая ночь и тишина, ни одной машины даже в отдалении не было слышно. Ладно, хватит ныть! Нужно вызвать такси и ехать обратно на свою квартиру. Проживу как-нибудь без мужиков, главное сейчас вернуться домой, а уж завтра я подумаю, что делать дальше.
Набрав номер службы такси и вызвав машину, я стала ждать, а чтобы не стоять и не мерзнуть, побрела в сторону города в надежде встретить по пути свое авто. По обочинам меня сопровождали только деревья и сугробы, но хорошо хоть дорога была почищена и мои каблуки не застревали в снегу. Мороз крепчал, а чулки и короткая шубка не способствовали зимним ночным прогулкам, поэтому вполне ожидаемо, что через некоторое время я стала дрожать от холода, а к тому моменту, когда увидела долгожданный автомобиль, вынырнувший из темноты яркими фарами,
