В моих глазах стояли слезы, когда я наконец отстранилась, положив клинок на бок. Он открыл глаза и озабоченно склонил голову, прижимаясь к моей щеке.
— Что случилось, любовь моя? — спросил он.
Моя нижняя губа задрожала, когда я поддалась угрозе слез, не в силах больше их сдерживать.
— Прости меня, — сказал я, задыхаясь от нехватки воздуха.
Я боролась за него, пытаясь подавить панику, вызванную растерянностью в его взгляде.
Затем я вонзила нож в его сердце.
31
УИЛЛОУ
![]()
Уиллоу
Он издал влажный, прерывистый звук.
Он нахмурил брови, глядя на нож, торчащий из ребер и наклоненный так, чтобы достать до мясистого органа под ним. Он снова посмотрел на меня, и боль в его глазах вызвала у меня придушенный всхлип.
— Прости, — повторила я, выкручивая нож, чтобы забрать с собой как можно больше его сердца.
Он захрипел, зашипел подо мной. Я выдернула кинжал и отбросила его в сторону, когда его кровь беспрепятственно вылилась из раны. Она хлынула на диван, окрасив бежевую ткань его жизнью.
— Почему? — спросил он, его голос был хриплым и грубым.
Я не могла заставить себя отстраниться от него, оставить его на диване.
Я не хотела, чтобы он оставался один.
Мне нужно было обмануть его, чтобы все получилось, так почему же его вопрос заставил меня чувствовать себя еще хуже?
— Ты знаешь, почему, — сказала я, качая головой и оставаясь рядом с ним.
Его кровь продолжала литься, зрение расфокусировалось. Он поднял руку к моему лицу, ладонь была испачкана его кровью. Он провел рукой по моей щеке, размазывая кровь по коже.
— Я люблю тебя, — сказал он, и твердая решимость в его голосе заставила меня ошеломленно вздрогнуть.
В нем не было слабости, которую я ожидала бы от человека, близкого к смерти, только твердое предупреждение, завернутое в теплые слова.
Он любил меня, но это не означало, что я не буду страдать за содеянное…
Я перевела взгляд на его рану, на пятно на рубашке и поняла, что кровь перестала течь. Мой взгляд снова метнулся к его глазам, и спокойная ярость в его взгляде оказалась страшнее, чем любая внешняя ярость.
Я в панике прижала руку к его ране, погрузив пальцы в разрез на рубашке. Ножевой раны не было, только свежая кожа, скрывающая то, что я сделала.
Если бы не лужа крови на диване, я могла бы подумать, что мне все это привиделось.
Я отпрянула назад и вздрогнула, когда он вышел из меня. Он смотрел мне вслед, сидя на том диване, а я стояла в гостиной. Я не стала убегать, зная, что не успею уйти далеко, прежде чем он начнет мстить. Я бы не позволила никому другому попасть под его гнев.
Грэй натянул на себя брюки и стоял ровно, без намека на боль.
— Грэй, — сказала я, зажав себе рот.
Я ничего не могла сказать, ни о чем не могла умолять.
Я пыталась убить его, черт возьми.
И у меня ничего не вышло.
— Я был настолько ужасен по отношению к тебе? — спросил он, медленно приближаясь ко мне.
Джонатан зашипел и отступил под диван, оставив меня на произвол судьбы.
— Это не то…
— Это не то, что, Уиллоу? — спросил он, гнев переполнял его. — Почему ты пыталась на хрен убить меня?
— Ты использовал меня! — закричала я, вздрогнув, когда он отшатнулся назад.
Он думал, что мы уже не в силах забыть о том, что он сделал, чтобы привести нас сюда, но я не думала, что способна переступить через это.
— И мы оба знаем, что ты сделаешь это снова.
— Ты права, — сказал он, кивнув головой. — Я использовал тебя, чтобы получить то, что хотел, а потом постарался сделать все возможное, чтобы загладить свою вину. Я бы никогда больше не причинил тебе боль. Я бы никогда не сделал этого. Я бы никогда не бросил нас.
— Разве ты не понимаешь? Речь никогда не шла о нас! — крикнула я, делая шаг назад, когда он приблизился.
— Как всегда, мать твою, мученица, — огрызнулся он, и его слова еще глубже вонзились в меня.
Меня воспитывали как мученицу, воспитывали, чтобы я пожертвовала собой, чтобы получить те кости, которые мой отец не мог получить для себя.
Я не знала, кем я была без этой цели.
— Позволь мне объяснить тебе, Уиллоу. Это всегда было про нас, — прорычал Грэй, делая медленные шаги ко мне.
Мне ничего не оставалось, как отступить в спальню, оглядывая комнату, пока он шел за мной. Он схватил дверь и с силой захлопнул ее за собой. Я вздрогнула, подумав о своих друзьях, ожидающих от меня вестей, и задалась вопросом, почувствуют ли они, как сама школа, казалось, вибрирует от этой силы.
— Ты хотела избавиться от меня, потому что слишком слаба, чтобы выбрать меня.
— Ты сломаешь меня! — я закричала, и этот пронзительный звук шокировал даже меня, так как он когтями впился в мое горло.
Я застыла в центре спальни, не желая отступать дальше. Я достаточно уступила ему и загнала себя в угол. Он мог убить меня, он мог причинить мне боль, и я ничего не могла сделать, чтобы остановить его.
Я заслуживала этого после того, что сделала. Чувство вины давило на меня, но я заставляла себя не думать о нем. Он поступил еще хуже.
— Ты наивная дурочка, — огрызнулся Грэй, и мой рот раскрылся от шока. — Ты была сломлена задолго до того, как я нашел тебя.
Я уставилась на него с другого конца комнаты, и все во мне замерло.
— Ты ошибаешься, — сказала я, стиснув зубы от злости.
Я хотела причинить ему боль, хотела снова ударить его ножом.
— У меня не было сердца, когда я причинил тебе боль, и это был самый жалкий опыт в моей жизни. У тебя есть сердце, Ведьмочка, и ты скорее убьешь человека, которого любишь, чем признаешь, что кто-то тебе небезразличен! — прокричал он, повышая голос.
— Да пошел ты, — прорычала я, направляясь к нему. Решив обойти его, я направилась к двери в спальню. — Я признаю, что мне небезразличны многие люди в моей жизни. Они заслуживают моей любви, в отличие от тебя.
— И поэтому ты держишь их на расстоянии? Поэтому ты даже не можешь сказать, что любишь многих людей в своей жизни? — спросил он, и его голос издевательски ткнулся во все маленькие дырочки во мне, где должны были быть эти эмоции.
Я заботилась. Я защищала.
Вот только я любила только маму и Эша.
А теперь их обоих не стало.
Я покачала головой, заканчивая спор тем, что просто не дала ему ответа. Я ничего не могла сказать, когда мы оба знали, что он прав, но это не имело никакого значения. Я поспешила к двери.
— Мы еще, блять, не закончили, — рявкнул Грэй, обхватывая пальцами мою руку.
Он крепко схватил меня, притянув к себе, и стал сверлить взглядом.
— Мы даже не начинали, — сказала я с издевкой, вырывая свою руку, пока ему не пришлось выбирать между нанесением мне синяков или отступлением. Там, где он мог бы когда-то отпустить меня, чтобы не причинять мне боль, он держал меня крепче.
— Ты в ужасе от того, что любишь меня. Ты каждый день боишься, что я снова сделаю что-то, что причинит тебе боль, — сказал он.
Дернувшись, я оттолкнула его и с силой вырвала свою руку из его хватки. Увернувшись от него, пока он ловил равновесие, я снова помчалась к двери.
Мои пальцы обхватили ручку и дернули ее. Ладонь Грэя ударилась о дерево и захлопнула дверь, когда я повернулась к нему лицом. Ударив его в живот, я целилась в рану между ребрами. Он захрипел, обхватил пальцами мое горло и впечатал меня спиной в дверь.
Он держал меня там, сжимая большим и указательным пальцами ровно настолько, чтобы передать свое предупреждение.
— Хватит, Уиллоу.
— Сделай это, — прорычала я, заставив его нахмурить брови. — Просто прикончи меня, блять, уже.
Он ослабил хватку на моем горле, не давая мне двигаться, вздохнул и наклонился вперед. Прижавшись лбом к моему, он на мгновение замер. Я напряглась, когда он прикоснулся ртом к моему лбу, отпустил меня и оттащил от двери.
