на скамью, и Слава, чуть помолчав, решилась задать вопрос, который мучил ее на протяжении месячного знакомства с молодым человеком.
— Сударь, я боюсь показаться неучтивой, но уже давно жажду узнать о вас больше.
— Что же вы хотите знать? — спросил Кристиан, подняв брови.
— Откуда вы родом и давно ли живете в нашей стране?
— Вам это интересно? — искренне удивился он, а в его голове появилась мысль о том, что девушка явно увлеклась им, если не сказать больше, раз теперь решила расспрашивать об этом. — Я родился в Пруссии, в Кёнигсберге. Мои родители рано умерли. Я воспитывался в приюте для осиротевших дворян. Один монах занимался моим воспитанием и образованием. Как раз он научил меня русскому, французскому, английскому и другим языкам. Затем я получил хорошую военную должность и немного служил в армии, — соврал Кристиан, говоря правду лишь частями. — Позже мне предложили должность при прусском после в Петербурге, и я приехал в Россию. Чуть более двух лет я живу в вашей стране. Вот и краткий рассказ о моей жизни.
— А ваши родители, вы помните их?
— Нет. Совсем не помню. Монах, который воспитывал меня, рассказывал, что я долго болел, и это повлияло на мою память, оттого я вовсе не помню своего детства.
— Это очень печальная история, — произнесла Слава тихо, участливо смотря в глаза молодого человека.
Кристиан прищурился и в который раз отметил, что девушка смотрит на него открыто и совершенно без боязни, прямо в глаза.
— Отчего же, майн херц? — пожал он безразлично плечами, добавив к словам ласковое словосочетание «майн херц», которое по-немецки означало «мое сердечко». — В наши времена дети часто остаются сиротами. Насколько я знаю, ваш отец также умер довольно молодым.
— Да, это так, — согласилась она. — Но до сих пор мне так не хватает его.
— Потому что вы помните его, — объяснил фон Ремберг и вдруг, пытливо глядя прямо в золотистые очи девушки, сказал: — Я хотел спросить вас об одной вещи. Это, знаете ли, весьма интересует меня.
— Спрашивайте, господин Кристиан, — кивнула Слава и улыбнулась ему.
— В эти мгновения вы смотрите мне прямо в глаза, без боязни и даже не пытаетесь отвести взор. И это странно…
— А я должна бояться вас, сударь? — удивилась Слава.
— Женщины в основном опасаются меня. И я знаю, что мой взгляд вызывает у них ужас.
— Может быть, оттого что вы мало улыбаетесь и так строги к себе, женщины боятся вас? — вымолвила Слава тихо, пытаясь разгадать эту тайну.
— А вы? Я хочу знать, отчего вы вообще не боитесь меня? Разве я не кажусь вам опасным или неприятным?
— Вовсе нет, — ответила она искренне. — Я нахожу вас весьма интересным и приятным, — добавила она, опуская взор.
И фон Ремберг невольно отметил ее смущение. В его сознание вползала мысль о том, что девица, возможно, уже влюбилась в него, раз начала говорить ему подобное. Это осознание убедило Кристиана в том, что он прекрасно играет свою роль соблазнителя и идет по верному пути. Воодушевленный своими выводами, молодой человек наигранно с чувством произнес:
— Еще в прошлый свой визит я хотел сказать вам, Светослава Романовна… Вы прелестная девушка. И для своих лет весьма образованы. Это нравится мне.
— Благодарю. Вы слишком добры ко мне, — пролепетала Слава, ее щеки заалели, и она бросила на него кокетливый быстрый взор.
— Я смутил вас? — спросил фон Ремберг. — Вы уже пару минут не поднимаете взор на меня. Но вы не должны бояться. Я ваш друг и хочу лишь быть подле вас, — закончил он заранее заготовленной фразой, которую вычитал в одном из романов накануне. Он знал, что такие слюнявые фразы весьма нравятся девушкам и действительно оказался прав. Потому что в следующий миг Слава как-то вся занервничала и начала кусать губы. Желая до конца выиграть эту битву за расположение девушки, Кристиан добавил: — Я могу поговорить с вашим братом о нас?
Стремительно подняв на его растерянный взор, Слава отметила, что лицо молодого человека спокойно. Ей показалось, что он говорит искренне. Но по своей наивности она не заметила ледяного блеска, который светился в глубине ярких фиолетовых глаз фон Ремберга. Ее сердце забилось, как безумное, и Слава ощутила, что ей приятны его слова. Она прекрасно поняла его намек — он намеревался ухаживать за нею. Эти мысли до головокружения понравились девушке, так как она жаждала, чтобы молодой человек и дальше продолжал проявлять свои чувства к ней. Все взоры, слова и жесты Кристиана вызывали у нее искреннее любование и сильное ответное чувство. Она хотела, чтобы он стал ее суженым, ибо лучшего мужа и возлюбленного в этот миг не могла себе вообразить.
— Как вам будет угодно, господин фон Ремберг, — пролепетала она и проворно вскочила на ноги. Молодой человек так же быстро поднялся, и Слава смущенно выпалила: — Простите, я должна немедля идти в дом. Я забыла об одном важном деле. Была рада увидеться с вами…
Опасаясь показаться смешной от своего невероятного волнения, Слава, даже боясь смотреть в сторону фон Ремберга, почти бегом бросилась вдоль по аллее в сторону дома.
Кристиан проводил стройную фигурку девушки мрачным пронзительным взором, пока она не исчезала за поворотом, и довольно прищурился, подумав о том, что все складывается как нельзя лучше. В данный миг оставалось только переговорить с Семеном Артемьевым и назначить как можно скорее день венчания. Ведь в положительном ответе Артемьева фон Ремберг даже не сомневался. Поскольку Семен никогда бы не посмел возражать ему, и Кристиан прекрасно об этом знал.
Глава VII. Страх
Фон Ремберг не заставил долго ожидать своего предложения. Уже на следующий день Семен, едва вернувшись со службы, разыскал Славу в библиотеке. Девушка в этот миг изучала старинную книгу, написанную неким иностранным мореплавателем. Закрыв плотнее дверь, Артемьев приблизился к столу, за которым сидела Слава, и глухо выпалил:
— Сегодня Кристиан фон Ремберг
